В последние недели перед прошлогодними выборами Джордж У. Буш, судя по всему, с большим интересом читал книгу видного специалиста по истории Холодной войны Джона Льюиса Гэддиса 'Внезапность, безопасность, и американский опыт' (John Lewis Gaddis, 'Surprise, Security, and the American Experience'). Говорят, внимание президента привлек следующий отрывок, посвященный дипломатии Бисмарка - человека, сыгравшего главную роль в объединении Германии под эгидой Пруссии: 'Умелый стратег знает, когда приходит время покончить с политикой 'шока и трепета', и начать пожинать плоды этой стратегии. Добившись объединения Германии в результате трех войн, Отто фон Бисмарк . . . заменил эту стратегию дестабилизации на другую, призванную закрепить достигнутое и успокоить страсти, стараясь убедить побежденных врагов, нервных союзников и встревоженных 'сторонних наблюдателей', что для них же будет лучше приспособиться к новой системе, которую он им навязал, а не бороться с ней или бояться ее. Революционер превратился в консерватора'.
Первые назначения вновь избранного президента - особенно тот факт, что пост госсекретаря займет Кондолиза Райс (Condoleezza Rice) - судя по всему, говорят о том, что в период второй администрации Буша президентская власть приобретет 'имперский' характер. В этом случае - т.е. когда власть будет сосредоточена в руках Верховного главнокомандующего - вопрос о том, каким примерам следует г-н Буш, и с каких исторических личностей он 'лепит себя' немаловажен для других стран. Как союзникам Америки следует реагировать на неожиданный интерес г-на Буша ко второму этапу политики Бисмарка - встревожиться или вздохнуть с облегчением?
Что касается Парижа, то было бы упрощением придавать чрезмерное значение тому факту, что последнюю из трех своих войн Бисмарк развязал против Франции. 'Бисмарк-2' - архитектор международного устройства Европы во второй половине 19 века - мягко говоря, довольно странный образец для американского президента 21 века. Тем более, если этот президент после событий 11 сентября 2001 г. убедил себя, что сам Господь избрал его в качестве лидера страны в тот момент, когда Америка обладает беспрецедентным превосходством над всеми остальными и в то же время как никогда уязвима. Как можно совместить эту религиозную, радикальную концепцию со стратегией закрепления успеха и успокоения страстей, которой придерживался Бисмарк после победы над Францией в 1871 г.?
Стратегия Бисмарка основывалась на умеренном и сдержанном использовании объективного превосходства в силах ради создания стабильного и сбалансированного международного порядка. В конечном итоге эта политика потерпела неудачу, закончившись, уже после ухода ее архитектора со сцены, первой мировой войной - этим 'самоубийством' Европы. Сегодняшнее миролюбие Европы - которое так яростно критикуют американские консерваторы вроде Роберта Кейгана (Robert Kagan) - прямое следствие кровавой мясорубки Вердена и косвенный результат неспособности преемников Бисмарка обуздать собственные амбиции, как это удавалось самому 'железному канцлеру'.
Однако 'бисмарковский подход' не вписывается в американскую политическую традицию. Генри Киссинджер (Henry Kissinger), внимательный исследователь и большой поклонник Бисмарка, пытавшийся привнести во внешнюю политику США утонченные методы европейской дипломатии прошлого, не раз отмечал, что американцам не хватает цинизма, чтобы вести себя подобно 'железному канцлеру'. Он имел в виду тот факт, что в прошлом американцы были слишком большими идеалистами, а сегодня - пожалуй, слишком идеологизированы, и неспособны разглядеть за черно-белой картиной мира оттенки серого и совместить 'праведное' инстинктивное стремление к односторонним действиям с трезвым учетом позиции других и принципами международных отношений.
Характеристика Бисмарка как 'революционера' в международной дипломатии, превратившегося в консерватора, может отчасти служить ориентиром вероятной эволюции политики США в период второго президентского срока Буша. Однако в ближайшие четыре года деятельность администрации будет представлять собой гибрид радикальной внутренней политики, осуществляемой президентом, получившим поддержку избирателей, и более умеренного курса в международных делах, сдерживаемого реалиями обстановки.
Мир сегодня стал даже сложнее, чем в момент избрания г-на Буша на первый срок. Возможно, президент контролирует конгресс и судебную власть с самих США, однако он не в состоянии контролировать будущее развитие ситуации в Ираке, на большом Ближнем Востоке или в Северной Корее. Россия сегодня представляет собой не инструмент решения проблем, как это было в течение предыдущих десяти лет: она сама стала проблемой. При всей своей антипатии к ООН и отсутствии подлинной заинтересованности в союзниках, в свой второй 'консолидационный' срок г-ну Бушу придется куда больше полагаться на союзников, чем в предыдущие четыре года.
Что это может означать с точки зрения 'практической дипломатии'? Вспомним известную фразу г-жи Райс об отношениях США с союзниками после войны в Ираке: 'Простить Россию, игнорировать Германию, покарать Францию'. Сегодня ее можно было бы переписать следующим образом: 'Опасаться России, сотрудничать с Германией, игнорировать Францию'. Несмотря на все дипломатические усилия Парижа, американцы пока не готовы вернуть Францию в категорию надежных партнеров. Интерес президента США к 'консолидационной' стратегии Бисмарка мог бы успокоить европейцев. Вопрос в другом: насколько реальна возможность, что Буш последует ее примеру?
Автор - старший консультант французского Института международных отношений.
