Как Никсон в свое время ездил в Китай, так Кондолиза Райс теперь поехала в Париж. Вчера Государственный секретарь Соединенных Штатов от лица правительства Буша высказала желание перевернуть страницу озлобления недавних споров по Ираку и начать новую главу трансатлантического сотрудничества. Все, конец издевательствам над 'Старой Европой', действиям по принципу 'разделяй и властвуй' и американской мантре - которую, кстати, приписывают ни кому иному, как самой мисс Райс - о том, что Америка должна 'простить Россию, не обращать внимания на Германию и наказать Францию'.
Теперь же разговор идет об обновленном партнерстве, новой жизни, которую нужно вдохнуть в альянс, и заинтересованности США в том, чтобы Европа была сильной и единой. Даже тем, кто относится к Кондолизе Райс скептически из принципа, придется встретить ее по одежке и благожелательно ответить на ее слова.
Приглашение к партнерству - в действительности предложение присоединиться к Соединенным Штатам в претворении в жизнь стратегии, которую президент Буш уже определил как 'наступательная стратегия свободы'. В рамках этой стратегии, о которой президент много говорил в своем обращении по случаю вступления в должность, считается, что лучший способ борьбы с терроризмом - распространение в мире демократических прав и экономических возможностей. И, как подчеркивает Тони Блэр, он не видит причин, по которым прогрессивная Европа должна противиться достижению этой цели единственно потому, что призыв исходит от правого правительства США.
Серьезные разногласия начинаются, когда речь заходит о средствах - прежде всего потому, что Буша считают человеком, верящим в то, что любую проблему можно решить с помощью военной силы, причем Райс практически ничего не делала для того, чтобы исправить образ Соединенных Штатов как страны, не слишком высоко оценивающей полезность международных организаций и предпочитающей сотрудничать только с теми государствами, где с ними соглашаются. Но и здесь есть пространство для диалога. Госсекретарь подчеркнула, что Соединенные Штаты проявят терпение и признают, что демократию нельзя насаждать силой и извне.
И все же США ставят перед Европой трудную задачу. Их политика сейчас не признает такого понятия, как 'статус-кво' и является воплощение максималистского взгляда на то, какой цели должна достигать внешняя политика, и этой целью является трансформация Ближнего Востока. Скорее всего, это можно рассматривать так: в Вашингтоне понимают, что 'холодная война' доказала, что, даже если есть разногласия по поводу временных рамок и средств достижения цели, по вопросу самой цели ни на какие компромиссы идти нельзя. В Вашингтоне видят, что у истории есть направление и импульс, и стоит проявить твердость и отказаться принимать неприемлемое, как начинает ускоряться процесс разрушения самого неприемлемого на его собственных внутренних противоречиях.
Однако, действуя в рамках этого радикального подхода, довольно трудно вести политический торг. Сегодня самым явным примером становится Иран. Тройка стран Европейского Союза продвигает идею некоей формы взаимовыгодного соглашения, по которому Иран отказывается от ядерного оружия, а в обмен получает от США обязательства не предпринимать попыток свержения иранского режима. При этом сама природа иранского режима, то есть отказ признать Израиль и соблюдать права человека, антагонистична сущности американского проекта переустройства Ближнего Востока.
Еще есть время, чтобы увидеть, сможет ли, как сказала мисс Райс, союз, когда-то сформировавшийся на основе общей угрозы, теперь обновиться на основе общей возможности распространять в мире свободу и демократию. Возможности, хотя и небольшие, есть - после выборов в Ираке, между Израилем и Палестиной. Европе не стоит отставать.
