Недавняя новость, что Россия собирается не допустить компании и группы с преимущественно иностранным капиталом к участию в аукционе по распределению лицензий на разработку природных ресурсов, а также план отдать приоритет строительству 4200-километрового трубопровода стоимостью 15 млрд. долларов до тихоокеанского порта Находка кажутся лишенными экономического смысла. Однако с точки зрения усиления контроля правительства над важнейшей отраслью страны и использования этого контроля для достижения своих геополитических амбиций они чрезвычайно осмысленны.
За прошлый год государство предприняло меры для установления большего прямого и регулятивного контроля над нефтегазовым сектором. Власти намерены использовать увеличение экспорта энергоносителей не только для достижения роста ВВП, но и для ускоренния интеграции в мировую экономику. Увеличение экспорта нефти также принесет большие геополитические выгоды, включая возможную попытку вступить в ВТО к концу текущего года и добиться больших результатов от председательства России в 'Большой восьмерке' в 2006 году.
С практической точки зрения кажущиеся колебания правительства относительно плана, разработанного министром экономического развития и торговли Германом Грефом, можно рассматривать как сдвиг стратегии с идеалистического плана Грефа по диверсификации роста на более сфокусированный - и более прагматичный - план увеличения доходов бюджета от энергоносителей и сохранения этих доходов путем наращивания будущего объема экспорта, который сможет компенсировать неизбежное цикличное падение экспортных цен. Увеличение объемов экспорта также позволяет России занять достаточно твердую позицию на переговорах со странами-потребителями энергоносителей, и президент Владимир Путин уже успешно использовал этот рычаг, чтобы отвести потенциальную критику по целому ряду вопросов. Это непременно оттеснило бы Россию на обочину международного сообщества, если бы поставки нефти из стран ОПЕК были более стабильными.
Таким образом, правительство скорее всего поддержит и одобрит инициативы, которые, хотя и основываются на мажоритарной доле России, приведут к более быстрому освоению неразработанных нефтегазовых запасов страны. Оно постарается добиться одобрения проекта трубопровода до Находки, а также других новых экспортных маршрутов, например, в США через Мурманск. Пытаясь защититься от действий налоговиков, 'ЮКОС' предоставил доклад, указывающий, что углеводородные ресурсы 'Юганскнефтегаза' приближаются к 90 млрд. баррелей условного топлива или, другими словами, в 9 раз превосходят данные последнего аудита.
Хотя это заявление, разумеется, основано на самом оптимистическом сценарии, последнее время увеличивается число убедительных доказательств того, что нефтяные запасы России значительно превосходят 69,1 млрд. баррелей - цифру, названную в статистическом обзоре мировой энергии 'British Petroleum'. Значительная часть российской территории не была адекватно исследована или при исследовании не применялись самые современные методы. С учетом всех проверенных запасов, заявленных нефтяными компаниями, нефтяные резервы России составляют около 110 млрд. баррелей. Некоторые аудиторские агентства считают более реалистичной цифру 150 млрд. и уверены, что в конце концов она будет подтверждена. Такого количества энергоносителей более, чем достаточно для сохранения высоких объемов добычи и экспорта, которые правительство запланировало на следующие 6-8 лет.
Нет сомнений в том, что путинскому правительству повезло прийти к власти в тот момент, когда в мире назревал сдвиг в системе устойчивых средних цен на нефть, и как раз тогда, когда основные страны-потребители решили обеспечить лучшее равновесие будущих поставок. Нефть и газ оказались весьма надежным путем к экономическому и геополитическому здоровью. Путин находится у власти уже второй срок, но возглавляет властную структуру первого срока. Люди, стоящие за этой структурой, не могут позволить себе потерять еще сколько-то общественной поддержки, если хотят, чтобы их видение современной России продолжило жить после 2008 года. Возможность изменения проверенной экономической модели, даже если она основана на рискованно высоких цен на сырье, не рассматривается по причинам внутренней и международной целесообразности. А потому основные реформаторские инициативы, предусмотренные планом Грефа, то есть административные реформы и создание стимулов для развития малого и среднего бизнеса, останутся лежать на полке как минимум еще несколько лет.
Необходимость восстановить контроль над ключевой отраслью экономики и международной политики во многом объясняет такие события, как дело 'ЮКОСа'/ 'МЕНАТЕПа' и желание правительства консолидировать собственность и контроль в энергетическом секторе в руках одного холдинга, 'Газпрома'. Разумеется, неблагоприятное решение техасского суда может отложить создание национального энергетического гиганта. Однако оно не сможет полностью сорвать создание российского аналога саудовской Aramco, которое вполне может произойти к окончанию второго срока Путина.
Уже появляется государственная индустриальная политика для развития нефтегазовой отрасли. Она напоминает макроэкономический центральный план, а дело 'ЮКОСа' вкупе с предполагаемым слиянием 'Газпрома' и 'Роснефти' стало механизмом для консолидации прямого государственного контроля.
В свете этого предложение ограничить иностранное участие в лицензиях на будущие нефтяные проекты не кажется удивительным. Это не замедлит развитие нефтяной отрасли России. Для правительства контроль чрезвычайно важен. Но не менее важна необходимость привлечь к участию в новых проектах крупные международные энергетические компании для импорта технологий и использования их управленческого опыта через эти партнерства, а также для покрытия значительной части 50 млрд. долларов, в которые оцениваются затраты на планируемые нефтегазовые проекты в России в ближайшие 10 лет. Более того, иностранные партнеры помогут развить инфраструктуру иностранных продаж, которой сейчас не хватает российским нефтяным компаниям, за исключением ТНК-ВР. Именно поэтому Путин хотел, чтобы ConocoPhillips приобрела государственный пакет акций 'ЛУКойла', выставленный на аукцион в конце прошлого года, и чтобы китайская CNPC, индийская ONGC и другие приняли участие в новых нефтяных проектах.
Еще одним важным элементом стремления Путина позиционировать Россию как центр мировой энергетики, кроме увеличения добычи и экспортных мощностей, будет интенсификация усилий по созданию альянсов с Казахстаном и другими энергопроизводителями на Каспии. Поскольку Азербайджан с трубопроводом Баку-Джейхан фактически достался Западу, Путин вряд ли пойдет на риск потери Казахстана с таким же маршрутом трубопровода мощностью 1 млн. баррелей, который будет транспортировать нефть с Кашаганского месторождения. Россия, Соединенные Штаты, Китай, Индия и Иран уже готовятся к Великой игре 21го века. Отличие от оригинальной Великой игры состоит в том, что в ту Россия играла с царской кавалерией и шпионами, а в нынешнюю - с трубопроводами и перевозящими нефть поездами.
Нефть - 'кровь дьявола' для тех, кто пострадал в борьбе за контроль над ней, - для России вполне может стать фундаментом прочного и стабильного экономического будущего. Однако история учит, что нефтью слишком часто злоупотребляют в политических играх. Достаточно вспомнить Индонезию при генерале Сухарто (General Suharto), где высокие доходы от нефти не только замедлили процесс экономической диверсификации, но и привели к резкому росту коррупции в верхних эшелонах власти. Отдание приоритета 4200-километровому трубопроводу, ограничения доступа иностранных нефтяных компаний и дело 'ЮКОСа' - не ободряющие знаки для тех, кто надеется на экономический либерализм и свободную экономику. Похоже, что правительство считает эти прагматичные шаги необходимыми не только для поддержания роста ВВП, но и для достижения своих политических целей.
Крис Уифер, главный аналитик 'Альфа-Банка', написал эту статью для 'The Moscow Times'.
