Европейцы примерно представляют себе, что скажет им Джордж У. Буш, когда на следующей неделе приедет на Старый континент с первым зарубежным визитом с начала своего второго президентского срока. Американская звезда большого брюссельского шоу, госсекретарь Кондолиза Райс поведала им об этом в общих чертах. Удивятся лишь те, кто думал, что американская политика 'остепенится' и после иракских испытаний вернется к 'реализму', позабытому под ударами, нанесенными 11 сентября 2001 года.
Эти люди невнимательно слушали и инаугурационную речь при вступлении в новый срок президентских полномочий 20 января, и Обращение к нации, дней десять тому назад. В текстах этих двух речей сконденсировалась вся неоконсервативная риторика. Пожалуй, тон стал менее оскорбительным, чем принятый в последние годы, когда удавалось оскорбить руководителей 'старой Европы' и при этом произвести впечатление на руководителей Европы 'новой'. В Обращении говорится о примирении и диалоге с европейцами, но суть его остается прежней. Ее можно свести к одному положению: Соединенные Штаты не являются державой статус-кво. Они стремятся изменить мир, покончить с тиранией и насадить демократию, распространить всеобщие ценности (американские), в том числе и в таких краях, которые на первый взгляд кажутся самыми строптивыми.
Новым является то, что Соединенные Штаты хотят к своим действиям привлечь и Европу. Более того, все выглядит так, словно они поняли, что для достижения своих целей им без нее не обойтись. И не просто какую-нибудь там Европу, а именно Европейский Союз как организацию, название которой Джордж У. Буш впервые упомянул в своей инаугурационной речи. До этого он просто игнорировал ЕС, если не смотрел на него как на вредителя.
Теперь европейцам предстоит дать ответ американцам. Джордж Буш не собирается провести три дня в Брюсселе, то и дело повторяя то, что уже сказал, либо сам, либо устами г-жи Райс. Он приезжает для того, чтобы услышать, что европейцы, все вместе, могут ему предложить. . . или противопоставить. Если они хотят, чтобы к ним относились серьезно, им недостаточно кривить рот при виде противоречий, совершенно реальных, американской политики, противоречий между речами о демократии и конкретными действиями. Или, по крайней мере, некоторым из них, опровергать мнение Америки в надежде на собственное существование. Время пришло. Задача не простая. Поскольку, за исключением Тони Блэра и, может быть, чуть-чуть в другой тональности, министра иностранных дел Германии Йошки Фишера, европейцы скорее проявляют строптивость, заслышав идеологическую терминологию, которую использует Джордж У. Буш.
Для них защита статуса-кво - все равно что вторая натура. Она кажется им, по крайней мере, в ближайшем будущем, залогом стабильности. Если в долгосрочной перспективе она может вызвать непредвиденные осложнения, нужно будет вовремя уловить момент. . . Проявляемая симпатия к Владимиру Путину, который по-прежнему пользуется доверием, потому что, вопреки очевидности, ведет Россию по пути демократии, ничем другим не может объясняться.
Нужно добавить еще несколько штрихов к этой глобальной оценке. Вступление в Союз новых членов из числа восточноевропейских стран изменило общую картину. Настрадавшись в течение пятидесяти лет от навязанного 'холодной войной' статуса-кво, они очень трепетно относятся к собственной значимости. Их влияние на кризис на Украине оказалось решающим и смогло повернуть ЕС в сторону демократических выборов с риском рассердить 'стратегического партнера' - Россию.
И все-таки эта американская администрация действует на нервы со своей смесью обращения к христианским ценностям и демократического мессианства. 'С реалистами можно работать, говорит один высокопоставленный дипломат из одной крупной европейской страны. - С националистами - намек на Рамсфельда и Чейни - труднее, однако все-таки возможно, если доказать, прагматически, что это получается. С неоконсерваторами это почти невозможно. Они идеологи, а у нас нет идеологии'. Если дело обстоит именно так, то можно скептически отнестись к углублению трансатлантических отношений, если не считать возможности сближения от случая к случаю, по обстоятельствам.
Можно ли, по крайней мере, надеяться, что, несмотря на отсутствие идеологии, у европейцев есть представление о той внешней политике, которую, по их словам, они собираются проводить совместно. И, по правде говоря, положение не такое уж мрачное, как может показаться. Прежде всего, на местах они начинают демонстрировать то, что они способны сделать - на Балканах, в Македонии и Боснии, на Ближнем Востоке, где у них имеются неплохие позиции, чтобы способствовать демократизации Палестинской Автономии, и т.д. Далее, в декабре 2003 года они приняли 'стратегическую концепцию', которая носит скорее описательный характер, чем дает четкие рекомендации, но заслуживает внимания хотя бы уже потому, что вообще существует. Впервые в истории европейской интеграции был составлен подобный документ.
Сможет ли Европейский Союз слаженно говорить, когда двадцать пять глав государств и правительств окажутся в Брюсселе перед лицом Джорджа У. Буша? Или каждый сочтет своим долгом пропеть свой куплет? Если Европейский Союз хочет, чтобы американский президент действительно с ним считался, хотя бы минимальная концентрация перед встречей в будущий вторник не будет излишней. Время поджимает, но все-таки есть еще неделя, для того чтобы все организовать.
____________________________________________________________
Избранные сочинения Даниэля Верне на ИноСМИ.Ru
Поражение Путина, надежда для России ("Le Monde", Франция
Турция, Украина: общая битва? ("Le Monde", Франция)
Будущее России ("Le Monde", Франция)
Владимир Путин: поворот к Западу ("Le Monde", Франция)
