Военное присутствие во всех горячих точках земного шара; военные и дипломатические инициативы; амбиционые притязания в ООН. . . После окончания противостояния Восток-Запад вчерашний 'политический гном' упорно пытается вернуть себе место в 'концерте наций'. В первых его рядах.
Майор Роберт Венцль - счастливый солдат. Когда он говорит о своей службе, широкая улыбка освещает его обветренное лицо, которое украшают импозантные усы. 'Мы, немецкие парашютисты, вновь обрели нашу честь и славу', - радостно говорит он. 'Лишь недавно нас считали идиотами, которые прыгали из самолета, чтобы закопаться в роще и ждать там остальные части.' Этот 52-летний цветущий офицер с удовольствием рассказывает о том, как изменились условия службы: раньше он скучал, поскольку ему приходилось заниматься лишь военными учениями в лесах. Мир был разделен на два блока и казалось, что эта ситуация никогда не изменится. Сейчас майор Роберт Венцль ездит в длительные командировки за рубеж, на Балканы или в Афганистан, и его рассказы о своих буднях захватывают: разведка на местности, поиск противопехотных мин, прицельная стрельба, борьба, но также гуманитарная помощь, контакты с местным населением, операции посредничества. 'Прыжки с парашютом теперь отошли на второй план, у нас появилось больше обязанностей',- рассказывает он.
Лейтенант- полковник Михаэль Хартингер, 41 год, тоже доволен своей судьбой. Когда в 22 года он поступил на военную службу, он хотел защищать свою страну и отчий дом, приютившийся на границе с чехами. Сейчас ему, похоже, нравится то, что все стало немного сложнее. 'Географическая защита Германии больше не является нашей единственной задачей. Наша армия защищает на другом краю света универсальные ценности, мы, в некотором роде, несем их миру. И теперь мы должны понять, как этот мир устроен.'
Кто сейчас вспоминает о том, что счастью этих военных положил начало болезненный разворот на 180 градусов самой пацифистской партии в Германии? Это было в начале 1999 г. В ходе исторического голосования в Бундестаге партия зеленых, скрепя сердце, все же присоединилась к большинству депутатов, которые проголосовали за первую операцию немецкой армии за границей - в Косово, в рамках НАТО. После этого памятного голосования базовые ценности немецкого пацифизма совершенно изменились. 'Аргумент 'Освенцим не должен повториться', который приводился против любых военных операций за границей, теперь превратился в предлог, чтобы оправдать участие Бундесвера в миротворческих операциях', - напоминает историк Этьен Франсуа. Для каждой новой военной операции приводится тот же аргумент, но по радикально противоположным причинам, и они больше не вызывают в Германии идеологических дебатов. Солдаты Бундесвера есть сейчас во всех горячих точках мира. 2700 немецких солдат находятся в данный момент на Балканах, 2200 в Афганистане, 400 в индонезийской провинции Банда Аче, 300 в странах африканского Золотого рога, несколько десятков в Грузии и в Эритрее. В целом, 6700 солдат по всему миру служат под флагом ФРГ. В международном сообществе Германия окончательно заняла положение одной из тех крупных наций, на которые можно положиться в урегулировании мировых конфликтов.
Как логическое следстствие этого подъема выступает стремление немецкого правительства к власти. Если быть точными, оно требует постоянного членства в Совете безопасности ООН. 'Герхард Шредер не сам запустил эту машину, но он быстро понял, что нужно сделать, чтобы продвигаться быстро и в нужную сторону', говорит один из иностранных дипломатов в Берлине. В самом деле, если сначала канцлер и не имел этой четкой цели, направляя свои войска в горячие точки, он очень быстро догадался, какую из этого можно извлечь выгоду. Одно европейское место в Совете безопасности сейчас не обсуждается, поскольку Европейский союз со своими 25-ю членами не способен выступать с единой позицией. Делить это место с кем-либо тоже кажется маловероятным, этому противостоят Франция и Великобритания, которые дорожат своими прерогативами. Вот почему Шредер требует кресло для Германии. И его аргументы безупречны.
Германия платит третий по величине взнос в ООН после США и Японии, она вовлечена в многочисленные операции по восстановлению после стихийных бедствий или по поддержанию мира и считается примерным учеником. Кроме того, Германия может опираться на основные принципы внешней политики, которые зиждятся на принципах современного мироустройства. 'Диалог, поиск консенсуса, мирное урегулирование конфликтов и многосторонняя дипломатия', - перечисляет их депутат от социал-демократической партии Ангелика Шваль-Дюрен, специалист по внешней политике. 'Это принципы, которые вытекают из нашего прошлого и составляют после окончания войны основу нашей деятельности за границей', - добавляет она. Немцы убеждены, что на место в Совете безопасности ООН нельзя найти лучшего кандидата и они довольно серьезно верят в свои шансы. В глазах Шредера это было бы публичным признанием. 'Это не ядерное оружие', - иронизирует все тот же дипломат, - 'но это было бы подтверждением того, что Германия может играть на равных с великими державами',. Гельмут Коль уже попал в учебники истории как 'канцлер объединения', Герхард Шредер не отказался бы от роли того, кто завершил путь своей страны к суверенитету, окончательно положив конец ее статусу 'политического гнома'.
И он над этим работает. Через 48 часов после того, как на Азию обрушилось цунами, немецкий канцлер одним из первых европейских лидеров прервал свой отпуск и вернулся в Берлин. В своей заключительной годовой речи он запускает идею создать местные или региональные партнерства между промышленно развитыми странами и зонами бедствия, чтобы не ограничиваться оказанием первой необходимой помощи, а установить долгосрочное сотрудничество. Это предложение приветствовали во многих мировых столицах. В начале января немецкое правительство оглашает обширный план помощи восстановлению, под который выделяется 500 млн евро. Германия перемещается таким образом в первые ряды стран-доноров. Наконец, Шредер всячески разрекламировал систему предупреждения цунами, которую, по его словам, немецкие фицики могли бы быстро наладить. Даже если канцлер, известный своими способностями урегулировать кризисные ситуации, отрицает это, в то, что он поступает абсолютно бескорыстно, верится с трудом. Его послание миру не меняется: Германия - это страна, на которую можно рассчитывать, партнер, который умеет брать на себя ответственность.
Вот уже многие годы Германия упорно проталкивает этого ферзя на мировой шахматной доске. Представляет себя большой, надежной державой, которая предпочитает больше говорить о своей помощи развивающимся странам, чем о собственно военных операциях. Самый яркий тому пример - это Афганистан. Опираясь на свои давние исторические связи с Кабулом, немецкая дипломатия разыграла один из своих лучших спектаклей, организовав в конце 2001 г. под Бонном первую конференцию по будущему развитию Афганистана. Французы до сих пор задаются вопросом, почему им первым не пришла в голову эта мысль. Потом немцы появились в регионе: они не гоняются за террористами, как американцы, но занимаются обучением афганской полиции, патрулируют Кабул, обеспечивая безопасность города, строят мосты и ремонтируют дороги в двух северных провинциях страны. 'Если вам удастся восстановить воду, электричество и транспорт в кризисном регионе, и если вы сможете еще и построить школы и больницы, вы уже выиграли войну в глазах местного населения', - считает полковник Хорст Шенбингер, который уже участвовал во многих подобных миссиях. Участвуя в гуманитарной экспедиции можно также избежать другой, военной: Германия везде подчеркивает свое активное присутствие в Афганистане, чтобы иметь возможность увереннее отказаться от участия в военных действиях в Ираке - 'Нельзя быть везде одновременно'.
Конечно, Шредер был первым, кто осмелился противоречить Джорджу Бушу и отказаться от участия Германии в войне в Ираке в первую очередь по предвыборным причинам - и в какой-то мере благодаря этим лозунгам он был переизбран в сентябре 2002 г. Кроме того, бескомпромиссное отношение Буша к остальному миру в месяцы, предшествовавшие кризису, сыграло свою роль. Однако, неважно сознательно это было или нет, канцлер Германии был увлечен новым геополитическим течением: 'С концом биполярного мирового порядка, возникшего в результате холодной войны Германия стала меньше нуждаться в гарантиях безопасности от США', - говорит Мартин Коопман, исследователь в Немецком обществе внешней политики 'Не имея больше врагов среди своих восточных соседей, Берлин мог позволить себе ослабить трансатлантические связи.' Шредер, бывший премьер-министр Нижней Саксонии, о котором перед выборами говорили, что он не слишком следит за мировыми проблемами, в 1998 г. пережил на мировой арене настоящее крещение огнем. С тех пор он повзрослел и завоевал более значительное доверие. Пик трансатлантического кризиса был пройден без особых побочных эффектов, и сейчас сам Джордж Буш уже приезжает к нему, чтобы закрепить примирение - он будет 23 февраля в Майнце. С этих пор, окрыленный своим новым статусом немецкий канцлер, похоже, получает удовольствие, выходя на передний план: он оставляет все меньше и меньше работы своему министру иностранных дел.
Россией, например, занимаются прямо в канцелярии. Или даже дома у канцлера, поскольку Шредер поддерживает с Владимиром Путиным старую добрую немецкую традицию мужской дружбы (Männerfreundschaft), которую питал в свое время Гельмут Коль к Михаилу Горбачеву и Борису Ельцину. Владимир, который говорит по-немецки - единственный глава иностранного государства, который был приглашен в апреле прошлого года в Ганновер к Герхарду на празднование 60-летия последнего. Личный друг внес свой вклад в усыновление маленькой русской девочки, за которой Шредеры приехали прошлым летом в Петербург - родной город Путина. И сразу после этого, осенью прошлого года, Шредер позволил себе назвать хозяина Кремля 'безупречным демократом'. Эти слова шокировали многих, даже его собственных однопартийцев.
'Германии принадлежит основополагающая роль в стабилизации России', - оправдывает его депутат от социал-демократов Ангелика Шваль-Дюррен. 'Если не будем ее изолировать, а интегрируем экономически и политически, это лишь укрепит безопасность в Европе'. И одновременно послужит немецким интересам: когда видишь, что 40% импорта природного газа в Германию приходится на Россию - это четверть российского экспорта газа - и что Москва должна вернуть Берлину ни много ни мало 21 миллиард евро долгов, понимаешь, что в этих условиях дружба бесценна. Китаем тоже занимается канцлер, который таким же образом защищает там интересы своей страны. Причем с завидной прилежностью: каждый год перед Рождеством, окруженный ареопагом из престижных менеджеров, он едет продавать технологии своих предприятий, чтобы привезти в страну миллиардные конракты всех видов. Его другу Жаку (Шираку - прим. перев.) есть чему позавидовать. По слухам, на их последней неформальной встрече в Любеке в начале декабря тот заметил Шредеру: 'Ты, по крайней мере, можешь ездить туда каждый год. Когда я еду туда раз в 5 лет, это становится делом государственной важности!' Нужно отметить, что канцлер главной страны-экспортера в мире не может не замечать самого большого рынка планеты, даже если при этом приходится дипломатично обходить вопросы защиты прав человека. Кроме того, Шредер обожает представлять себя, как главу предприятия 'Германия'.
'Защита немецких интересов' всегда была одной из его любимых тем. Но он все больше и больше упирает на нее в последнее время. В частности, в Брюсселе, со своими европейскими коллегами. Например, когда недавно он потребовал принимать во внимание политические соображения, рассматривая пакт стабильности. 'Официальные речи, которые до объединения Германии сводились к словам: 'Принимая во внимание то, чем мы были, мы должны присоединиться в будущем к европейскому проекту' более не слышны сегодня', - говорит историк Этьен Франсуа. 'Немцы без стеснения подчеркивают, что их интересы не должны всегда быть на втором месте.' 'В отличие от Коля, Шредер не так поддерживает идею, что Германия должна оставаться скромной из-за своего прошлого', - добавляет Кристоф Бертрам, директор фонда Наука и политика, одного из основных немецких генераторов идей. Для него Германия - это просто большая страна, значимость которой должны признать другие. Поэтому канцлер позволяет себе требовать сокращения европейского бюджета. Германия платит самый большой взнос и считает, что это касается ее в первую очередь. Или скрещивает шпаги с Европейской комиссией, недостаточно принимающей в расчет промышленные интересы нации, которой он правит. Когда он требует, чтобы на языке Гете говорили в европейских институтах. И все это без лишней скромности.
'Мне кажется, что немцы начинают отходить от биполярного видения своей страны', - говорит историк Генрих Август Винклер. 'В послевоенный период они рассматривали себя через призму двух полюсов, негативного полюса Холокоста и позитивного полюса экономического успеха. Мы сейчас отходим от этой схемы.' На самом деле, хоть некоторые показатели и вызывают оптимизм, как например легкое повышение внешнего спроса, немецкое экономическое чудо остается сейчас лишь воспоминанием: передовая нация Европы за несколько лет поняла, что ее экономика находится в глубоком кризисе, а демографический рост падает, что ее школьная система выгодна богатым и работает против бедных, не говоря о том, что ее федерализм - гарант безупречной демократии, ставший неуправляемым, - кажется неподдающимся никаким реформам. И немцы впадают в депрессию. Но, параллельно, их отношение к прошлому упрощается. Дискуссия по поводу вины Германии уже практически закрыта - последних свидетелей 1933-45 гг. осталось немного - осталась лишь дискуссия об ответственности, которой проще управлять. 'Освенцим всегда присутствовал в немецкой общественной жизни, но время делает свое дело', - отмечает Этьен Франсуа. 'Символическое значение Освенцима в обществе затмило его историческое значение'. И тогда становится возможной поездка канцлера на пляжи Нормандии или на памятные мероприятия, посвященные восстанию в варшавском гетто. Или то, что режиссеры осмеливаются теперь воссоздавать образ Гитлера, как в фильме 'Падение', в котором чувствуются все же коммерческие приемчики. Так немцы, не стирая из своей памяти Освенцим, потихоньку избавляются от парализующего чувства вины. В том, что касается всего остального, заметим, что на их почтовых марках сегодня пишут не 'Федеральная Республика', а 'Германия'.
Постскриптум
Несмотря на экономический подъем, который охарактеризовался в 2004 г. 1,7% роста ВВП, число безработных достигло в январе 2005 г. рекордной со времен Второй мировой войны цифры в 5 миллионов человек.
