В преддверии первого с момента переизбрания Джорджа Буша саммита российского и американского президентов аналитики, журналисты, ученые и безымянные 'высокопоставленные представители администрации' вновь начали называть дебаты о российско-американских отношениях спорами между друзьями и врагами России. Такая поляризация дискуссий о России - это не только сохраняющееся наследие холодной войны, но и современное оружие, применяемое в пиаровской кампании для материализации расхождений между Востоком и Западом и подавления серьезного обсуждения роста автократии внутри России. И чем раньше Москва и Вашингтон откажутся от такого всем надоевшего и вводящего в заблуждение подхода, тем лучше.
Парадигма гегемонии, определяющая рамки дискуссии об американо-российских отношениях в Вашингтоне и особенно в Москве, делит спорящих о внешней политике на два лагеря. Так называемая 'белая кость' - это правительственные чиновники, ученые и аналитики, поддерживающие реализм в политике как теоретическую основу для понимания сути международных отношений и как философию практической дипломатии. Реалисты, как утверждается, понимают международную политику как взаимодействие между государствами, особенно между великими державами. Реалистам мало дела до характера внутреннего режима в стране. Вместо этого они сосредоточивают свое внимание на силе государств и на балансе сил между ними. Реалисты из Москвы и Вашингтона считаются друзьями России, потому что они стремятся взаимодействовать в вопросах, представляющих взаимный интерес в международных делах. Они сотрудничают в таких вопросах, как глобальная война с терроризмом, нераспространение оружия массового уничтожения, не обращая особого внимания на так называемые периферийные проблемы, относящиеся к свободе средств массовой информации и правам чеченцев. Пропагандисты здравого смысла и традиционного мышления утверждают, что республиканцы в Вашингтоне реалисты, так же, как и большая часть внешнеполитической элиты России.
'Черная кость', с общепринятой точки зрения, это либералы, отстаивающие идеалы Вудро Вильсона. Либералы воспринимают международную политику не только как взаимодействие между сильными государствами, но и как взаимовлияние режимов, международных институтов и взаимопроникновение идей. Либералы утверждают, что демократические государства взаимодействуют между собой более тесно и эффективно, нежели недемократические. Их самое известное высказывание состоит в том, что демократии не воюют друг с другом. Следовательно, либералы верят, что продвижение демократии служит национальным интересам США, потому что только автократические государства угрожали или совершали нападения на Соединенные Штаты, а также потому, что демократические государства имеют больше возможностей и желания сотрудничать с Америкой в других вопросах внешней политики, таких как глобальная война с терроризмом и нераспространение оружия массового уничтожения. Вильсоновские либералы и рейгановские неоконсерваторы считаются врагами России, потому что они критикуют нынешний режим за его самовластную политику. Пропагандисты здравого смысла заявляют, что демократы в Вашингтоне являются либералами. Однако мало кто из российской внешнеполитической элиты подпишется под такой теорией мироустройства и философией внешней политики.
Как и в любой общепринятой точке зрения, в такой характеристике политических дебатов о американо-российских отношениях и двух лагерей есть определенная доля правды. Но данные рамки не могут охватить дебаты во всей их полноте, а также не описывают адекватно мотивы и пристрастия двух соперничающих взглядов. В реальности лагерей не два, а четыре, и ни один из них не укладывается четко в рамки Республиканской или Демократической партий.
Среди реалистов, как московских, так и вашингтонских, безусловно, есть те, кто хочет сотрудничать и взаимодействовать со своими контрпартнерами в решении вопросов безопасности, представляющих взаимный интерес. Такие сторонники взаимодействия смотрят на дискуссии о демократии и правах человека как на препятствие на пути решения якобы более важных проблем, например, контроля за вооружениями. Эти сторонники сотрудничества с реалистичными взглядами хотят принимать существующий в России режим таким, как он есть, и принимать режим Соединенных Штатов со всеми его недостатками и высокомерием в международной политике. Они считают, что внутренние события в России не влияют на способность Кремля быть полезным, готовым к сотрудничеству партнером в борьбе против терроризма или против распространения оружия массового уничтожения.
Однако кроме таких реалистов-сторонников взаимодействия, в реалистическом лагере в обеих странах существует еще одна фракция. Эта фракция с подозрением относится к намерениям другой стороны и совсем не жаждет сотрудничать. В конце концов, настоящие реалисты считают, что баланс силы в международной системе - это все, что имеет реальное значение, и что эта сила имеет относительный и преходящий характер. Другими словами, если Россия станет сильнее, то США станут слабее. Бывший президент США Ричард Никсон, законченный реалист, проводил вместе с Советами разрядку не потому, что верил в достоинства сотрудничества, а потому что Соединенные Штаты в то время были слабы. Его политика была нацелена на то, чтобы замедлить процесс изменения баланса сил, который в то время был в пользу Советского Союза. Следовательно, реалисты, понимающие баланс силы как игру с нулевым исходом, постоянно стремятся усилить мощь своей страны и ослабить мощь других государств, как демократических, так и недемократических. Что касается американо-российских отношений, реалисты США хотят сохранить существующую асимметрию силы, оставив Россию в ее нынешнем статусе периферийной и слабой державы. Российские реалисты хотят ослабить американского гегемона любыми имеющимися средствами. Американских представителей этой школы реализма независимо от того, сколько раз они заявляют о своей поддержке прагматизма, вряд ли можно считать друзьями России. Российские защитники реализма независимо от того, сколько раз они заявляют о стремлении защитить национальные интересы своей страны, на самом деле сохраняют существующее положение вещей, при котором Россия со своим статусом второстепенной державы остается на задворках мировой системы.
В либеральном лагере также существует две фракции. Действительно, часть из тех либералов, что концентрируют внимание только на разрушении демократии и нарушении прав человека в России, делают это из желания воспрепятствовать сотрудничеству и изолировать Россию. Сосредоточивая внимание на самых разных проблемах, эти либералы фактически преследуют те же цели, что и реалисты, стремящиеся к ослаблению России. Но среди либералов есть и друзья России. Такие либералы-сторонники взаимодействия рассматривают подрыв демократии в России в качестве препятствия на пути значимого сотрудничества в вопросах безопасности. Именно этот довод приводят враги России, когда пытаются доказать, что ей нельзя доверять. Либералы-сторонники взаимодействия, к которым я отношу и себя, не принимают нынешнюю российскую политическую систему как таковую. Вместо этого они считают, что россияне хотят и могут построить демократию, и двигаясь в этом направлении, превратят Россию в полноправного и законного члена международного сообщества демократических государств. Мы, либералы-сторонники взаимодействия, не боимся сильной России (как реалисты). Вместо этого мы считаем, что сильная, демократическая Россия может стать реальным и серьезным союзником в борьбе против терроризма, распространения оружия массового уничтожения и, на определенном этапе, в продвижении демократии. Российские сторонники демократии и интеграции разделяют наши взгляды. Это та сила в России, которая имеет на вооружении реальную стратегию возврата стране статуса великой и уважаемой державы. Мы полагаем, что подрыв демократии в реальности ослабляет российское государство и его позиции на мировой арене. Это соответствует целям и устремлениям части реалистов; у нас такое положение вещей вызывает сожаление. Но мы полагаем, что оно носит лишь временный характер и в один прекрасный день все изменится.
Возможно, России предначертано судьбой оставаться квази-автократическим, квази-демократическим режимом, навечно окопавшимся на периферии мировой капиталистической системы с накрепко прилипшим к нему ярлыком 'зарождающегося рынка' или 'развивающейся экономики', и способным привлекать внимание мира лишь своими угрозами. Если это так, то нас, либералов-сторонников сотрудничества, можно обвинить в идеализме. Но нас нельзя обвинить в том, что мы враги России. Настоящие враги России, как в Вашингтоне, так и в Москве, это те, кто уже согласился с нынешним статусом России дома и на международной арене. Этот так называемый прагматизм на деле является поводом для усиления авторитарного режима в Москве и оправданием отхода Вашингтона.
Майкл Макфол является старшим научным сотрудником в Институте Гувера, а также профессором политологии Стэнфордского университета и ведущим научным сотрудником московского Центра Карнеги.
___________________________________________________________
Избранные сочинения Майкла Макфола на ИноСМИ.Ru
Сегодня Украина, а завтра Россия? ("The Washington Post", США)
Своей свободой Украина обязана журналистам ("Mercury News", США)
Путин играет по крупному - и проигрывает ("The Weekly Standard", США)
Взгляд из Вашингтона ("The Moscow Times", Россия)
Нужно заниматься Россией ("The International Herald Tribune", США)
Россия на 'осадном положении' ("The Washington Post", США)
'Твердая рука' Путина подводит Россию ("The Washington Post", США)
Буш слишком долго хранит молчание ("National Public Radio", США)
Буш-младший мало что получил от тесной дружбы с Путиным ("The Washington Post", США)
Россия-США: Стабильные застойные отношения ("The Moscow Times", Россия)
Рискованный поворот Путина к Западу ("Christian Science Monitor", США)
Воспользоваться российским саммитом, чтобы продвинуться еще на шаг ("The New York Times", США)
