В последнее время российская внешняя политика потерпела несколько жестоких поражений, причем, в основном, по собственной вине. На глобальном уровне к ним относятся конфликты вокруг Северной Кореи и Ирана, связанные с ядерными амбициями этих государств. По соседству, называемому на российском жаргоне 'ближним зарубежьем', российская дипломатия обожглась, прежде всего, на Украине. Не лучше она выглядит и в случае с Грузией и Белоруссией, а также и в отношении крайне авторитарных государств Центральной Азии - Узбекистана и Туркмении.
Неприятное известие из Пхеньяна
Пока что последнее неприятное известие для российской внешней политики пришло из северокорейской столицы Пхеньян, когда правящий в стране режим заявил, что располагает ядерным оружием и впредь не намерен участвовать в шестисторонних переговорах (Северная Корея, Китай, Япония, Южная Корея, Россия и США). Это сообщение задело Россию за живое, не только потому, что Москва была твердо убеждена, что Северная Корея не ведет разработки ядерного оружия. Российская дипломатия приложила немало усилий, чтобы установить с режимом Пхеньяна и лично с диктатором Ким Чен Иром 'особые отношения'.
Последнее известие из страны, имеющей с Россией на Дальнем Востоке небольшую общую границу, стало для занимавшихся этой проблематикой, включая Путина, равносильно пощечине. С тех пор Москва по неформальным каналам выказывает свое сомнения о наличии у Пхеньяна атомного оружия и выступает, естественно, за продолжение шестисторонних переговоров. Однако ее позиция внутри 'шестерки' теперь уже сильно скомпрометирована. Возместить ущерб Москва, вероятно, сможет лишь в том случае, если использует свои действительно тесные отношения с северокорейскими политиками и учеными (многие из которых учились в России, а ранее в Советском Союзе). И если она станет использовать их в согласованных действиях с другими участниками шестисторонних переговоров или даже в рамках Совета Безопасности, а не будет действовать в одиночку.
Позднее пробуждение в отношении Ирана
Если окажется, что утверждения Северной Кореи о наличии собственного ядерного оружия соответствуют действительности, то дипломатию Москвы можно будет обвинить или в неискренности намерений, или же в наивности ее отношений к Пхеньяну. Аналогичное намечается, по-видимому, и в случае с Ираном. Россия не хотела принимать к сведению тайные попытки Ирана приобрести технологии для обогащения урана, потому что это пагубно сказалось бы на ее сделках по мирному использованию атома, или же потому, что она верила уверениям Тегерана об отсутствии у него заинтересованности в ядерном оружии, как это недавно заявил президент Путин.
Во всяком случае, между публичными заявлениями Кремля и его закулисной деятельностью, по всей видимости, существует разрыв. Потому как на лицо признаки, позволившие западным партнерам Москвы убедиться, что Иран заинтересован в приобретении материалов и технологий для обогащения урана, так как на уме у него не введение в строй гражданского реактора, а нечто совсем иное. Над этим реактором работают российские инженеры уже больше десятилетия, с того момента, как в 1995 г. Москва обязалась довести до конца заброшенный когда-то немцами недостроенный двойной реактор в Бушере. Взаимодействие Москвы с европейцами и США, применяющими хотя и различную тактику, но преследующими общую цель - Иран без атомного оружия - было поначалу невозможно, потому что Вашингтон и Москва занялись ненужной полемикой относительно того, могут ли в Иран попасть в связи с российской деятельностью в Бушере технологии и материалы, которые он использует для разработки атомного оружия.
Тем временем американские источники открыто признают, что упреки в отношении России не подтверждаются. Стало известно, что скрытая деятельность Ирана опирается, прежде всего, на связи с пакистанцем Абдулой Кадир Ханом, отцом пакистанской ядерной программы. С тех пор, как заявил высокопоставленный американский дипломат в Москве, российская дипломатия более активно поддерживает усилия Запада по нераспространению оружия массового уничтожения в отношении Ирана. Во-первых, она настояла на том, чтобы Тегеран безоговорочно подчинился режиму Дополнительного протокола МАГАТЭ в рамках Договора о нераспространении.
Во-вторых, Москва настаивает на закрытом обороте атомных тепловыделяющих элементов: она готова поставлять их для уже почти готового реактора в Бушере только в том случае, если Иран будет возвращать отработанное топливо в Россию.
Тот факт, что именно американские высокопоставленные дипломаты вынуждены говорить о сотрудничестве России в деле нераспространения, граничит с гротеском, но объясняется тем, что сама Россия или не хочет, или не может продемонстрировать должным образом свой вклад. Последнее означало бы лишь то, что Москва чрезвычайно плохо проводит 'маркетинг' своей внешнеполитической деятельности. Однако одного этого недостаточно, чтобы объяснить, почему Москва скрывает свои заслуги. Речь идет, скорее всего, о том, что она стремится показать всему миру, что у нее свои собственные мерки, что она представляет собственные интересы, а потому Москва остается альтернативой Западу.
Размежевание любой ценой
Конечно же, нет ничего предосудительного в том, чтобы время от времени относиться с недоверием к намерениям единственной сверхдержавы мира, Америки, или же Европейского Союза. Однако в головах российской бюрократии, одним из оплотов которой является министерство иностранных дел, все еще широко распространен принцип: каждый успех Запада автоматически расценивается как поражение Москвы. Упрямое стремление к подчеркнутой независимости своей внешней политики, к размежеванию с другими любой ценой ведет также и к тому, что российская дипломатия сама искажает свое видение фактов. Например, что деспотические режимы никогда не говорят на одном языке, или что она спотыкается о свои же собственные камни.
В 'ближнем зарубежье', как Москва величает бывшие советские территории за пределами собственной границы, самым наглядным образом российская дипломатия обожглась из-за своего твердолобого сотрудничества с властной элитой вокруг бывшего президента Кучмы. Непостижимо, как мог глава Кремля, Путин, сам лично пуститься на столь рискованное предприятие. Ведь Кучма никогда не был особо верным союзником, а фамилия его фаворита на выборах, Януковича, вызывала целую череду серьезных вопросов.
Однако и в Грузии, и в Молдавии, где Москва занята тем, что укрепляет мятежные регионы - Абхазию и Южную Осетию, а также Приднестровье - в их упорстве, можно обнаружить лишь отчаянную попытку удержать мифические форпосты, а в грузинском контексте, - продолжать политику дестабилизации, но никак не осуществлять долгосрочную стратегию.
Непредсказуемость вместо стабильности
И, наконец, в отношении центрально-азиатских государств - Казахстана, Таджикистана, Узбекистана и Киргизии - Москва выступает скорее как защитник авторитарных режимов, чем как партнер в долгосрочном, ориентированном на экономические цели процессе интеграции. Запад и, прежде всего, США можно тоже обвинить в том, что они купили поддержку в антитеррористической борьбе и афганской кампании непростительным молчанием в отношении массовых нарушений прав человека и разительной деформации политического развития в этих странах. Но Москва пошла еще дальше и дает понять, что она согласна с положением вещей в этих странах как с вполне приемлемой альтернативой западным представлениям о демократии. При этом она также продолжает поддерживать определенные тенденции и у себя дома, например урезание гражданских прав.
В связи с этим Туркмения является особенно наглядным примером тому, что кажущаяся сиюминутная выгода от сговора с деспотическими режимами очень быстро может потерять свою ценность. Двустороннее соглашение о гигантских поставках природного газа сроком на 25 лет, продержавшись лишь два года, было расторгнуто самодержцем Ниязовым. Стабильности, к которой так страстно, казалось бы, стремится Москва, в таких условиях достичь невозможно, для этого ей необходимы более узаконенные в своих правах государственные руководства, власть и решения которых подтверждены и поддерживаются инстанциями, ответственными за аналитику и выводы.
Не продвигаются вперед и планы по созданию союзного государства с Минском, настоящим стражем российской внешней политики, потому что Москва, в частности, совершенно справедливо не готова доверить свои фланги такому непредсказуемому парню, как белорусский президент Лукашенко.
_________________________________________________________
Спецархив ИноСМИ.Ru
Вацлав Гавел: 'Необходимо задать г-ну Путину несколько неудобных вопросов' ("Le Monde", Франция)
Когда-то могущественный Путин сегодня выглядит уязвимым ("The Daily Telegraph", Великобритания)
Бессмысленная встреча ("Friesch Dagblad", Голландия)
Сблизить Буша и Путина может Сибирь ("Reformatorisch Dagblad", Голландия)
Что еще ждет Путина? ("Nederlands Dagblad", Голландия)
'Осадный менталитет' Кремля ("Center for Strategic and International Studies", США)
Перед Братиславой ("The Washington Post", США)
Арсеналы тирании ("The Washington Times", США)
Гнев Путина: 'Они хотят изолировать нас' ("La Repubblica", Италия)
Многоликий Путин ("Newsweek", США)
'Апельсинчики - не мед' для Владимира Путина ("The Times", Великобритания)
Как разгадать 'загадочного Путина' ("U.S.News", США)
Буш-младший намерен пожурить Путина за откат от демократии ("The New York Times", США)
Дружба с Путиным проходит серьезное испытание ("Der Standard", Австрия)
В интересах Путина Буш ставит дипломатию выше демократии ("The Times", Великобритания)
Как нужно вести дела с Путиным ("The Weekly Standard", США)
Буш и Путин: признаки напряженности в отношениях ("Business Week", США)
Оставьте в покое Путина! ("The Wall Street Journal", США)
Если Россия и представляет собой опасность, то из-за своей слабости ("NRC Handelsblad", Голландия)
Демократия в России ("The Weekly Standard", США)
Россия: От доктрины Синатры к доктрине Путина ("Spiegel", Германия)
Майкл Макфол: Истинные друзья и враги России ("The Moscow Times", Россия)
