Неправильный снег в конце концов довел мэра Москвы Юрия Лужкова до крайности. Взбешенный безнадежными российскими синоптиками, он пообещал штрафовать их за новые неточные, дезориентирующие или ненадежные прогнозы. Как сообщила вчера 'Times', он сделал им выговор, используя весьма запоминающуюся формулировку: 'Вы выдаете нам туфту'.
В другой части мира Гарри Франкфурт (Harry G. Frankfurt), специалист по нравственной философии и заслуженный профессор Принстонского университета, ответил бы на это замечание мудрой усмешкой. После десятилетий, посвященных изучению самых тернистых дебрей философии, он недавно опубликовал небольшую монографию, озаглавленную 'О туфте' (On Bullshit, Princeton University Press), - серьезное интеллектуальное исследование самого пикантного и неуловимого философского понятия. Его краткая теория туфты - настоящее евангелие нашего времени.
Всем нам кажется, что мы можем распознать туфту. Мы знаем, когда сами говорим туфту, и все мы периодически этим грешим - иногда в баре, а иногда с трибуны, хотя некоторые выдают ее больше других. Туфта - питательная среда для политики, а юристы, рекламщики, пиарщики и ведущие ток-шоу создают ее в чистейшем виде. Изредка она проскальзывает и у газетных обозревателей. Во всех языках мира есть слово, обозначающее это понятие. Но что такое туфта? Понятие узнаваемо всеми, но, как пишет профессор Франкфурт, 'самые главные и первичные вопросы о туфте остаются не только не отвеченными, но и не заданными'.
Как и все хорошие философы, он начинает с определения того, чем туфта не является. Туфта - это что-то нечестное, но необязательно лживое. Мастер туфты, возможно, не скажет вам правду (часто непреднамеренно), но нельзя сказать, что он умышленно врет. А все потому, что туфту не интересуют правда или ложь, точность или ошибка, и в этом ее сила и опасность.
И лжец, и честный человек должны уважать правду, первый - чтобы искажать, второй - чтобы преумножать. Туфта же, напротив, изначально связана не с правдой или ложью, а с видимостью, впечатлением и убеждением, какими бы мимолетными они ни были. Юрий Лужков обвинил московских синоптиков не в том, что они врут или честно пытаются предсказать погоду, но терпят неудачу, а в том, что настоящая погода их не интересует. Суть туфты в том, чтобы остаться безнаказанным, убедив слушателей или читателей в правдивости того, что по определению является ложным. Мастера туфты правда просто не беспокоит: 'Он не обращает на нее никакого внимания', - пишет профессор Франкфурт. 'А потому туфта - больший враг правды, чем ложь'.
Несмотря на это, мы терпим туфту, хотя и делаем вид, что игнорируем ее. Ложь вызывает наш праведный гнев, а ошибки, даже честные, считаются недопустимыми. Политик или бизнесмен, солгавший или создавший неразбериху, должен уйти. Но гнать туфту он может практически абсолютно безнаказанно. Мы пожимаем плечами, возможно, даже печально усмехаемся, в глубине своих трусливых душ мы знаем, что нам вешают лапшу, что это натуральное жульничество, но нас это не волнует.
Возможно, наши предки были настолько же восприимчивы к туфте, создавая и принимая ее, как и мы. Ведь когда-то покойный Роналд Белл (Ronald Bell), член парламента от консерваторов, заметил, что 'связь между чушью и политикой установилась слишком давно, чтобы оспаривать ее'. Но туфта совершенно точно развивается с такой же скоростью, что и коммуникации в целом, если не быстрее. Интернет стал для нее естественным септическим контейнером.
От общественных деятелей больше, чем когда-либо требуют, чтобы они высказывали свое мнение по всем вопросам, даже (и, возможно, особенно) если они понятия не имеют, о чем речь. За год работы парламентским журналистом я ни разу не слышал, чтобы кто-то из парламентариев признал незнание какого-то предмета. Заключение профессора Франкфурта пугает: 'Создание туфты стимулируется, когда обязанность или возможность человека высказаться по какой-либо теме превосходят его знание фактов, имеющих к этой теме отношение'.
В некотором смысле поиск определения туфты самый старый в философии. Сам Сократ исследовал связь между риторикой и софистикой, аргументами, старающимися убедить независимо от своей правоты, и более глубоким поиском понимания через философию. В этом отношении можно отметить, что английский термин для туфты, 'bull', этимологически древнее, чем его синоним 'bullshit' (буквально 'бычье дерьмо'), - это слово, похоже, произошло от латинского 'bullire' - 'бурлить, пузыриться'. Тогда он никак не был связан с животными экскрементами, только с выбросом чистого горячего воздуха.
Туфта может служить неплохим интеллектуальным удобрением. Американское выражение 'bull session' ('туфтовое совещание, говорильня') означает возможность обсудить бредовые идеи, не беспокоясь об их точности. Но, беспрепятственно накапливаясь, туфта, как пишет профессор Франкфурт, уменьшает 'возможность узнать, как обстоят дела на самом деле'. Импровизированное, одноразовое псевдознание оказывается важнее, чем реальность. В культуре, где туфта становится эпидемией, о политических дебатах, интеллектуальных спорах и призывах отдать деньги и голоса судят по тому, насколько они убедительны, а не по их точности, искренности или реалистичности. Видимость становится важнее, чем объективные факты, мы прислушиваемся к распространителю убедительной чуши и скептически спрашиваем себя, есть ли в этом хоть толика правды.
Если и есть аспект, который работа профессора Франкфурта не достаточно глубоко рассматривает, то это выраженная публичная природа предмета.
Туфта - это не личное дело, а демонстрация, попытка произвести на других определенное положительное впечатление, не заботясь о точности. По сути, это раскрутка.
Когда Тони Блэр (Tony Blair) называет себя 'довольно честным человеком', он скрытно просит слушателей отложить в сторону понятия объективной правды и поверить в его искренность. Это стало валютой нашей политической культуры. В мире туфты правда кажется непознаваемой, а потому нас просят поверить в увещевательную достоверность наших лидеров, предлагающих верность не фактам, а самим себе. Но человеческую природу, как говорят философы, познать невозможно. И в заключении профессор Франкфурт пишет: 'Наша природа неуловимо иллюзорна... и в этом смысле сама искренность - туфта'.
В преддверии выборов нас ждет очередной поток искренности, но, по крайней мере, мэр Москвы и принстонский философ объединились, чтобы доказать, что туфту можно остановить.
