Воронеж. Когда пришли немцы, Мария Колгушкина была еще маленькой девочкой. Детство ее кончилось. 12 июля 1942 года после тяжелых боев в донскую деревню вошли солдаты вермахта. 'Где стояли дома - остались только развалины', - вспоминает она. Несколько дней спустя, всех выживших жителей деревни согнали в концентрационный лагерь на бывшем колхозном поле.
Десять лет назад правительство ФРГ заявило о выплате компенсаций бывшим жертвам нацизма, и Мария Колгушкина надеялась на запоздалое возмещение. Как оказалось - напрасно.
О дороге в лагерь вспоминает и другой житель деревни. Анатолий Сливкин рассказывает о самом ужасном дне в его жизни: 'Один немец, которому нас было жалко, несколько раз подходил к моей матери и говорил, что бы она не отставала. Иначе ее могут застрелить другие конвоиры'. Более тысячи человек из его деревни увели в лагерь. 'Я вспоминаю, что всю дорогу в лагерь я плакал. Не дай Бог никому пережить такое'.
Павшая конина на обед
Из документов архивного фонда Воронежской области. 'Под открытым небом в овраге размещалось в общей сложности до 7 тысяч пленных красноармейцев и гражданского населения, большинство из них - женщины, старики и дети. Заключенных морили голодом, кроме павшей конины и пол-литра воды больше ничего не давали, работать заставляли по 12-16 часов, избивали плетьми и прикладами. Ежедневно десятки людей из лагеря расстреливали в овраге на расстоянии 600-800 метров'.
На компенсации бывшим узникам концлагерей и подневольным работникам Германия выделила в общей сложности 835 млн. марок (428 млн. евро). Несмотря на многие организационные трудности, первые выплаты были организованы фондом 'Взаимопонимание и примирение' в августе 2001, спустя 60 лет после нападения на Советский Союз. Из пяти миллионов бывших узников в живых на тот момент оставалось около 400.000 человек.
Скорее всего, вы ничего не получите
Заявка Марии Колгушкиной на компенсацию с самого начала оказалась под несчастливой звездой. В социальной службе, которая по закону должна заниматься этим, никто не хотел заботиться о ней. О хорошей консультации не было и речи - Колгушкина даже не получила бланк заявления.
Единственное, что пенсионерка услышала от чиновников, было: 'Скорее всего, Вы ничего не получите'. С большими усилиями Колгушкина смогла реконструировать ход тех событий. Ей удалось найти нескольких свидетелей, которые были уже совершеннолетними, когда их угнали в лагерь. Незадолго до истечения срока, она все же послала необходимые документы в Москву.
Решение об отклонении ее просьбы, никем не подписанное, она нашла три года спустя в почтовом ящике. Одно предложение в письме было выделено жирными буквами: 'выделенные правительством ФРГ деньги недостаточны для возмещения всем насильно перемещенным лицам бывшего Советского Союза'.
Пленники, зараженные тифом
'В России и Германии существуют различные представления о том, что такое концентрационный лагерь', - поясняет Татьяна Соколова из фонда 'Взаимопонимание и примирение'. Право на компенсацию имеют только те жертвы нацизма, которые были интернированы в признанные немецкой стороной концлагеря. Этот список охватывает 1650 концентрационных лагерей. Большинство же лагерей на советской территории, по мнению Германии, концентрационными лагерями не являются.
По заявлению фонда еще около 100 лагерей были признаны 'другими местами интернирования с особенно тяжелыми условиями' и внесены также в список на компенсацию. Там оккупанты вели себя особенно варварски - в Озаричах перед уходом немцы инфицировали всех узников тифом, надеясь, что их освободители заразятся.
Мария Колгушкина страдала недостаточно, чтобы получить компенсацию от богатой Германии. 'Есть логика справедливости, - говорит Татьяна Соколова, - И есть логика закона'.
