Многие сравнивают последние события в Бейруте с тем, что происходило в Киеве. Однако последние события, напоминающие землетрясение, скорее заставляют думать о 1989 годе в Европе, чем о Рождестве 2004 года на Украине. Поскольку речь идет не о единичном событии, происходящем в стране с шатким положением, находящейся в геополитической зоне на пути демократической стабилизации - бывшей Восточной Европе. Скорее, речь идет о цепной реакции в нестабильном и ослабленном регионе, исламском Среднем Востоке, который не готов больше терпеть прежний порядок вещей.
Если положение в Ливане находится в особом контексте, то можно по порядку описать этапы этой цепной реакции. Прежде всего, нужно коснуться афганских выборов весны 2004 года, успех которых, во многом, вызван совпадением интересов в американской и иранской политике.
Напомним, однако, что за несколько недель до выборов имело место восстание талибов, пуштуны выразили свое недовольство, а полевые командиры сохраняли влияние. Афганцы показали, что они готовы к смене режима, осуществленной президентом Карзаем (Karzai).
Позже арабские шииты и курды продемонстрировали свою волю: они пожелали использовать демократическое пространство, что им дала победа американцев над Саддамом Хусейном (Saddam Hussein).
И здесь, подготовившись к неожиданному повороту событий, иранское государство оказало поддержку шиитскому большинству - аятолле Систани (Sistani) и его союзникам. Когда Тегеран настоял, вступив в противоречие с линией ливанской 'Хезболла', на разоружении ополчения молодого Моктады ас-Садра (Moqtada Sadr), последний сдал оружие. Нет общего между исламским режимом в Тегеране и суннитским джихадом, что ведут в Ираке авантюрист аль-Заркави (Zarqaoui), присоединившийся к 'Аль-Каиде' в конце 2004 года, а также созвездие арабских спецслужб (саудовских, сирийских, даже пакистанских), нашедших финансовую поддержку у банков Арабских Эмиратов и политическую поддержку одной из группировок сирийской армии.
Тем временем, ливанская оппозиция, что ждала своего часа с 11 сентября 2001 года, подняла голову под руководством Рафика аль-Харири (Rafik Hariri), представлявшего самую враждебную интегризму суннитскую общину на Среднем Востоке, ливанских суннитов. Более того, бывший премьер-министр использовал свои финансовые связи с бывшим казначеем Саддама Хусейна, чтобы побудить многих бывших баасистов и умеренных мусульман отказаться от джихада и завязать отношения с новым правительством Багдада.
Именно в этот момент готовятся быть приведенными в исполнение угрозы смерти в адрес аль-Харири, исходящие от Башара Асада (Bachar Assad), когда последний отказался продлить правление президента Лахуда (Lahoud) на втором сроке.
Работая на стороне американцев и французов, не вредя при этом Ирану, чья опека над 'Хезболла' стала полной, крупный ливанский финансист впервые задевает фундаментальные интересы саудовского королевства, по крайней мере, так интерпретируют его действия руководители Саудовской Аравии. Конечно, Саудовская Аравия не убивала Рафика аль-Харири, она лишь сняла с него защитный покров, который всегда получали лидеры суннитской общины Ливана, таков был один из способов влияния саудовского королевства на левантийской земле.
Следующий этап нашей цепной реакции - Палестина, где смерть Ясира Арафата (Yasser Arafat) привела к своего рода бескровному государственному перевороту, осуществленному группой умеренных, лидерами которой являются Абу Мазен (Abou Mazen) и Мухаммед Дахлан (Mohammed Dahlan). И здесь, обозреватели говорят, что эта оппозиция отнюдь не испытывала нужды в средствах. Наконец, сирийский государственный аппарат дал первые трещины.
У Америки было, на деле, лишь одно требование, и оно было обсуждаемо: немедленное прекращение сирийской помощи иракскому суннитскому восстанию. В конце концов, представляется, что сирийская власть, в чьих руках она бы не находилась, отказалась выполнить это требование. Выполнение требования совпадало с основными интересами Ирана и шиитского арабского сообщества, контролирующего Ирак и усилившегося, благодаря своему растущему влиянию в Бахрейне и в Дубаи.
А что Иран? Сразу же после прекращения восстания ас-Садра, Тегеран, в соответствии с поворотом событий в Ираке, начал подталкивать Насралла (Nasrallah) и его 'Хезболла' к выработке промежуточной линии, равноудаленной от аль-Харири и от Дамаска, но с готовностью к перспективе свободных выборов. Что, по иракскому примеру, дало бы Тегерану значительное влияние в ливанском государстве, 'выкупленном' таким образом.
И, в то же время, Иран изо всех сил старался поддержать Башара Асада, который выглядел умеренным, способным помочь великому движению по созданию шиитской 'оси' от Бейрута до Машхада.
Поэтому не будет преувеличением вновь увидеть двойное воздействие американской военной угрозы, весьма убедительной, и иранского давления, весьма ощутимого - после крутого поворота 28 февраля. В тот день умеренные в Дамаске отправили в отставку правительство в Бейруте и вступили, наконец, в диалог с ливанской оппозицией.
Мы уже констатировали, что теракт против аль-Харири и продолжение поддержки иракского джихада, показали: эта фракция умеренных, по сути, не контролирует власть в Сирии.
Напротив, наиболее влиятельная группировка Сирии по-прежнему располагает многочисленными связями в армии и в спецслужбах, деньгами нефтяных монархий Залива, которые обильно текут в казну, под ее знаменами выступают 'Мусульманские братья', обретшие сильное влияние на севере страны, она пользуется поддержкой старой гвардии алавитов, принявшей решение, как при покойном президенте Хафезе Асаде (Hafez el-Assad), выступить под флагом воинствующего суннизма, чтобы сохранить преемственность власти.
Именно эта фракция побудила палестинскую боевую группу прервать перемирие с Израилем.
Победа ливанской оппозиции вновь распахивает настежь 'двери' сирийского государственного кризиса, а США и Иран против воли оказываются в одном лагере, как Рузвельт (Roosevelt) и Сталин. Это было в Тегеране . . . еще в 1943 году.
