Читать книгу Моше Левина 'The Soviet Century' ('Советский Век') - это все равно, что продираться через богословские и философские размышления мыслителя-эмигранта Владимира Лосского: через каждые несколько страниц приходится останавливаться и задумываться над прочитанным. Хорошо, что главы этой книги короткие (10 или меньше страниц в каждой); благодаря этому на пути можно делать частые остановки.
Поэтому данный увесистый том не подходит в качестве легкого чтива для едущих в электричке на дачу в выходные. Его название не должно также вводить в заблуждение интересующихся поп-историей Советского Союза, которая начинается со штурма Зимнего и заканчивается спуском красного знамени с кремлевского шпиля. Это не простое изложение событий в линейном порядке. Скорее, это собрание тем, охватывающих широкий спектр - от планов Сталина по получению верховной власти до рассуждений о сопернике Горбачева Егоре Лигачеве и современниках Брежнева Алексее Косыгине и Юрии Андропове. И лишь дойдя до середины книги, мы подходим к ленинской теме.
'Советский Век' начинается с крайне важного для россиян напоминания (да и для граждан других бывших советских республик, если на то пошло) о том, что пренебрежение советским опытом как аномальным и временным явлением в российской истории 'абсолютно абсурдно'. Ведь в конце концов, по словам Левина, 'Советская Россия остается увесистым компонентом российской культурной и политической традиции, который продолжает оказывать влияние на страну по сей день. : Может ли это игнорировать человек, интересующийся судьбой своей страны и задумывающийся об этом?'
Конечно нет. Без полного представления и, добавляет Левин, без полного понимания советской системы трудно воспринимать российское настоящее. Советский Союз не был временной отметкой на радаре истории, неприятным инородным телом между дореволюционным прошлым и постсоветским будущим. Это был каток, подмявший под себя все на своем пути. Ничто не осталось нетронутым: политическая культура, экономическая инфраструктура, язык, религия, социальные традиции. Данная книга бросает прямой вызов тем, кто считает, будто влияние советского периода может быть сведено к минимуму или напрочь изгнано, и что на этих руинах можно проложить совершенно новый путь либо вернуться к пути досоветскому, подобно тому, как через годы возвращаются к любовному восстановлению старой часовни, над которой высятся многоэтажные жилые здания.
Начиная новое изучение советской системы, Левин, почетный профессор истории университета Пенсильвании, имел преимущество доступа к архивам, а также к работам российских ученых последнего десятилетия, чтобы дать переоценку своему собственному анализу и выводам прошлого времени, когда он смотрел на Советский Союз 'как бы через темное стекло'.
Левин не пытается увязать постсоветские события с советским прошлым; имя Владимира Путина в книге не упоминается ни разу. Однако читателя поражает то, как много из описываемого Левиным сохраняет свой резонанс по сей день: политический раскол между теми, кто стремился к созданию любой ценой сильного государства, и теми, кто хотел, чтобы государство, пусть слабое, служило бы и приносило пользу большей части своих граждан; возникновение спецслужб, ставших крупным игроком в экономической жизни страны; использование компрометирующих материалов для отстранения соперников от власти; вопрос реформирования чиновничьего аппарата.
Вне всяких сомнений, читателей привлечет к себе подробное и красочное описание Левиным сталинской системы, а также того, как Сталин сосредоточил всю власть в своих руках, воспользовался революционной фразеологией для придания легитимности своему правлению, а любые помехи на своем пути разрушал при помощи чисток и поисков врагов.
Однако больший интерес представляют рассуждения о том, как его преемники у власти пытались изменить правила игры и подтолкнуть советскую систему в новом направлении. В одной из глав Левин пишет о том, как послесталинский режим пытался бороться с инкомыслием - не путем истребления, а путем профилактики - через изоляцию и заключение. То же самое можно сказать о сегодняшних полудиктаторских режимах Евразии, Азии и Ближнего Востока, которые проводят демаркацию особых общественных зон для свободы словоизъявления.
Также большой интерес представляют рассуждения Левина о лавине урбанизации, которая коренным образом изменила Россию в годы правления Сталина. Куда делись идиллические сцены деревенской жизни и живописные городки 19-го века, фотографии которых заполняли страницы досоветских журналов, выдававшихся нам на занятиях по русскому языку, которые я ребенком посещал в Калифорнии? Урбанизация, отмечает Левин, 'породила новые представления о существовании, находящиеся в сотнях световых лет от неспешного ритма жизни традиционной сельской России'. И именно по причине урбанизации нельзя ликвидировать советское наследие или вернуться к пасторальным идеалам.
Хотя книга Левина является серьезным и хорошо обоснованным исследованием, нет сомнений в том, что она столкнется с мощной критикой. Антисоветские круги в России и за рубежом будут возмущаться в связи с отсутствием в ней морального негодования по поводу бесчинств советского режима. По мнению Левина, 'антикоммунизм - это не историческая наука', хотя мне кажется, что его голое изложение фактов позволяет читателям делать собственные стандартные выводы. Нельзя без содрогания читать приказ НКВД ?00447 от июля 1937 года, в котором с беспощадной подробностью излагается, сколько десятков и сотен тысяч людей необходимо расстрелять и сослать в трудовые лагеря.
Однако основные дебаты будут проходить по поводу левинского утверждения о том, что сталинизм не является единственным совокупным итогом советского опыта, и что советское наследие нельзя полностью очернить живописанием сталинской жестокости. Как отмечает автор, в более поздний советский период политических диссидентов не расстреливали, им давали тюремные сроки. Конечно, с точки зрения инакомыслящего это была ужасная несправедливость, однако с точки зрения исторической перспективы это был огромный шаг вперед.
В работе Левина поднимается важнейший вопрос о том, не могла ли советская система при условии наличия времени трансформироваться в нечто лучшее. Однако автор не впадает в ностальгию по советским временам, вовремя отмечая, что Советский Союз не сумел решить важнейшие проблемы, преследовавшие Россию с царских времен; вместо этого была создана замкнутая политическая система, 'затруднявшая экономическое и социальное развитие'.
Можно соглашаться или не соглашаться с анализом и выводами Левина, однако мы не можем не обратить внимания на его центральный аргумент: Россия не может себе позволить забывать историческое прошлое, говоря о том, что оно кануло в Лету. Она не может заниматься поисками мира и процветания, если страдает исторической амнезией. То, что придет на смену советской системе, будет вынуждено справляться с тяжкой российской ношей. А Россия только выиграет от того, что начнет честно размышлять над тем, чем же реально был для нее Советский Союз.
Николас Гвоздев является ответственным секретарем издания The National Interest и старшим научным сотрудником Никсоновского центра стратегических исследований
_____________________________________________________________
Избранные сочинения Николаса Гвоздева на ИноСМИ.Ru:
Путин - не новый Сталин ("National Review", США)
Кто бы ни победил в Киеве, нам ему надо помогать ("The International Herald Tribune", США)
Россия может отравиться путинским лекарством ("The Financial Times", Великобритания)
Противоречивая ситуация в России ("United Press International", США)
Дилемма мусульманского мира ("The Washington Times", США)
Путин устраивает чистку ("National Review", США)
Грузия - проверка реальностью ("The Washington Times", США)
Настроения в Москве ("In The National Interest", США), вместе с Дмитрием Саймсом
