С населением в 4 миллиона человек и не слишком почетным статусом самой бедной страны в Европе Молдавия, крошечная румыноязычная территория, затерявшаяся между Украиной и Румынией, представляется настоящей окраиной Европы, едва ли более реальной, чем воображаемая Силдавия Тентена. Но по мере приближения парламентских выборов, которые состоятся 6 марта, оказывается, что ею интересуются многие действующие лица, и не только ее соседи, но и гораздо более могущественные Соединенные Штаты, чей президент Джордж Буш десять дней назад напомнил в Братиславе, где он встречался с Владимиром Путиным, что это голосование 'дает Молдавии уникальный шанс проявить свои демократические возможности'. Через многочисленные фонды США ежегодно делают в эту страну вливания в несколько десятков миллионов долларов.
Русскоязычные. Страна интересует и Россию, бывшую державу-хозяйку этой некогда советской республики, которая, прикрываясь сочувствием к русскоязычному населению Приднестровья, держит, несмотря на принятые обязательства, войска и вооружение на этой крошечной сепаратистской территории. Причем делает это еще более откровенно, чем в Абхазии или Южной Осетии, двух мятежных районах Грузии. И, наконец, есть еще Европа, а точнее, Европейский Союз, ставший общим устремлением партий и населения, особенно с тех пор, как была установлена дата (2007 год) вступления Румынии в ЕС. Европейские институты, пребывая начеку, неустанно призывают к честным выборам.
Неделю назад казалось, что Молдавия склоняется к 'оранжевой революции', типа той, что произошла на Украине, или 'революции роз' на грузинский лад. Народно-христианская партия, националистическое образование, склоняющееся к сближению с Румынией, сначала выбрала оранжевый цвет для ведения предвыборной кампании, и говорят, что он уже занял в Кишиневе господствующее место для выражения протеста против объявленных результатов, которые заранее считает сфальсифицированными. Довольно рискованно для партии, занимающей третье место, судя по опросам, проведенным очень серьезным институтом государственной политики, финансируемым фондом Сороса, после Демократического блока и намного отстающей от нынешнего коммунистического большинства, за которое, предположительно, будет отдано от 50% до 60% голосов. Положение во многом отличается от того, которое было на Украине и в Грузии. Оппозиция разрознена и не имеет единого лидера. Коммунистическое правительство находится у власти всего четыре года, и президент Владимир Воронин еще не надоел так, как его коллеги - украинский Кучма и грузинский Шеварднадзе. В 2003 году Коммунистическая партия победила и на выборах в местные органы власти.
Угрозы. Эта партия просто удивительна. В 2001 году это была московская кандидатура, которая была призвана восстановить советское равноправие, утвердить русский язык, установить мир в Приднестровье и закрепить за Молдавией место в российско-белорусском союзе. Сегодня она презираема Россией, у которой, в отличие от того, что имело место на Украине, нет своего фаворита на выборах. Дума, нижняя палата российского Парламента, грозит бойкотировать молдавские вина, главный источник экспортных прибылей страны. Причина этого гнева в том, что Кишинев отказался присоединиться к российскому плану относительно Приднестровья, который не получил одобрения и Европейского Союза, предвидящего сохранение почти неограниченного контингента российских войск в этом регионе.
Это отдаление от Москвы сопровождалось сближением с Европой, что позволяет ей более открыто выступать за ослабление контроля над СМИ. Воронин снова вызвал всеобщее удивление, совершив молниеносный визит в Киев к своему коллеге Виктору Ющенко и пригласив в Кишинев грузинского президента Михаила Саакашвили. 'Нам не надо замыкаться в рамках бывшего СССР, мы развиваемся и давно преодолели этот этап', - сказал в среду Владимир Воронин в беседе с Саакашвили, посылая, главным образом, сигнал Европе, все еще нерешительной относительно приема этих стран. Российские аналитики усмотрели в этих встречах прелюдию к 'оранжевому тройственному союзу'. Похоже, Россия понимает, что этот оранжевый марш, совершаемый при помощи революций или внутри институтов, может стоить Москве потери остатков ее империи.
