Гремучая смесь терроризма, нищеты, этнических столкновений, всепроникающей преступности и коррупции и радикального ислама повергла Москву в шок.
Выпуск 14 марта. - На вопрос, в чем сегодня заключается главная проблема России, у большинства людей ответ уже готов: удушение демократии президентом Владимиром Путиным. Ответ правильный, но не полный. Вопрос состоит в том, достаточно ли стабильна Россия для того, чтобы не развалиться.
Немногие специалисты по этой стране рискнут сейчас предположить, что Россия на грани развала. И все же вероятность того, что ее нынешние границы будут перекроены, безусловно, существует. Эпицентром грядущих перемен является преимущественно мусульманский Северный Кавказ, состоящий из семи этнических республик (Адыгеи, Карачаево-Черкесии, Кабардино-Балкарии, Северной Осетии, Ингушетии, Чечни и Дагестана), зажатых между Кавказскими горами и Черным и Каспийским морями.
На эту территорию мало кто обращает внимание за стенами Кремля, и совершенно напрасно, потому что здесь выходит из-под контроля не только разодранная войной Чечня, но и весь этот регион, где Москву повергает в шок гремучая смесь терроризма, нищеты, этнических столкновений, всепроникающей преступности и коррупции и радикального ислама.
Примером могут послужить следующие события:
В декабре прошлого года в Кабардино-Балкарии вооруженная исламская группировка 'Джамаат Ярмук' напала на местное отделение Федеральной службы по контролю над оборотом наркотиков. Нападавшие убили четверых сотрудников службы и подожгли ее штаб-квартиру. 'Джамаат', осуждающий торговлю наркотиками как нарушение норм шариата, обвинил службу в том, что ее сотрудники были в сговоре с наркоторговцами. Представители группировки заявили, что их ячейки действуют по всей республике. Прошлым летом увеличение количества нападений со стороны радикальных исламских группировок - кое-какие из них связаны с чеченским полевым командиром Шамилем Басаевым - даже заставило местные власти объявить введение чрезвычайного положения.
В Адыгее поощряемые из Москвы российские националисты призывают к объединению с находящимся к северу от нее российским Краснодарским краем. Если им удастся это сделать, Адыгея потеряет автономию, которую она получила в середине 1991 года. Ответ адыгейцев очевиден - этническая ненависть по отношению к русским, которая в то же время усиливает собственно русское националистическое движение, вследствие чего вероятность гражданской войны становится еще выше.
По Карачаево-Черкесии прокатилась волна покушений на жизнь официальных лиц - в октябре прошлого года убили даже заместителя премьер-министра Ансара Типуева. В горных районах республики прочно окопались сепаратисты из карачаевского национального меньшинства и связанные с Чечней боевики радикальных исламских группировок. Вооруженные столкновения между радикальными исламистами и местными властями приняли такие масштабы, что Москва, ввиду неспособности местных спецслужб справиться с задачей самостоятельно, усилила военное и полицейское присутствие в республике.
На Ингушетию уже перекинулся огонь войны из соседней Чечни. Самым последним ее примером стало крупное нападение хорошо вооруженных боевиков-исламистов на главный город республики Назрань в июне прошлого года. Погибло примерно 60 человек, включая исполнявшего обязанности министра внутренних дел и двоих других высокопоставленных чиновников. Нападавшие также устроили засаду российскому подкреплению, посланному из Северной Осетии. На ингушей же возложили вину за страшный террористический акт в Беслане в Северной Осетии. Осетины, и без того втянутые в жестокий территориальный спор с ингушами, жаждали мести. Возобновление насилия между ингушами и в основном христианским и поддерживающим российские власти осетинским населением почти наверняка втянет в борьбу чеченских боевиков.
И, наконец, есть еще и Дагестан, зажатая между Чечней и Каспийским морем горная республика, в которой смешалось три десятка различных национальностей. Гражданский мир здесь покоится на сложной системе распределения власти и материальных богатств между главными национальными группами: аварцами, даргинцами, лаками и кумыками. Этот фундамент очень зыбок и может быть разрушен любым из факторов нестабильности, существующими в Дагестане. Сюда вторгались чеченские и дагестанские боевики, было совершено множество покушений на представителей местных органов власти (заместителя министра внутренних дел генерал-майора Магомеда Омарова убили всего месяц назад), террористических актов и разборок между конкурирующими преступными группировками. Более того, в определенных селениях, где общественные отношения и одежда соответствуют всем нормам шариата, укрепились и прекрасно себя чувствуют мусульмане-салафисты, члены одной из исламских пуристических сект.
Что же в итоге? В итоге эти глубоко укоренившиеся проблемы могут привести к скорому ослаблению российской власти во всем южном регионе, что, если произойдет, ослабит власть Путина, а то и вовсе принудит его уйти, а также изменит геостратегическое положение России. Есть сообщения о том, что уже сейчас вне непосредственно Северного Кавказа - в Краснодаре, Старополе (в тексте - Staropol - прим. перев.) и Ростове - формируются радикальные исламские ячейки.
Возрастающая опасность беспорядков по всему Северному Кавказу может подорвать порядок и в странах Южного Кавказа, пользующихся поддержкой на Западе - Грузии и Азербайджане. Учитывая прозрачность границ, можно с уверенностью сказать, что резкое увеличение интенсивности международной преступности, терроризма и политической нестабильности почувствует на себе и Западная Европа. С одной стороны, ползучий авторитаризм Кремля не может не беспокоить. С другой стороны, возрастающее напряжение на южном фланге России тревожит еще больше.
Раджан Менон - профессор Лехайского университета (Lehigh University) и сотрудник фонда New America Foundation. Питер Реддэвей преподает в университете Джорджа Вашингтона (George Washington University).
