Порой лучше один раз взглянуть, чем спорить три дня. По случаю двадцатилетней годовщины прихода к власти Михаил Горбачев и 'World Political Forum' (Мировой политический форум), президентом которого он является, собрали с 4 по 6 марта в Турине бывших советских, российских, американских, европейских (как западных, так и восточных) поборников перестройки. Последний президент СССР связал свое имя с этим движением, а также с гласностью. В перерывах между заседаниями дружеский обмен мнениями между Еленой Боннэр, Михаилом Горбачевым и Натаном Щаранским подчеркивал, даже больше чем воспоминания, анализы, сожаления и геостратегические гипотезы, какой был пройден путь.
Первая - это вдова академика Андрея Сахарова, неутомимого защитника прав человека. Вместе с ним она в 1980 году отправилась в изгнание в город Горький, который стал вновь называться Нижним Новгородом. Вскоре после того как Михаил Горбачев стал генеральным секретарем ЦК КПСС, он позвонил Андрею Сахарову в Горький - по этому случаю была специально установлена телефонная линия, - а потом принял решение об его освобождении. Избранный депутатом во время первых в истории СССР наполовину плюралистических выборов 1989 года, Андрей Сахаров умер спустя несколько месяцев после того, как вступил в борьбу с Горбачевым за подлинную демократизацию своей страны. Елена Боннэр продолжает эту борьбу в России 'полковника Путина', как она выражается, напоминая тем самым, что российский президент - выходец из рядов КГБ, и выступая против войны в Чечне.
Натан Щаранский, который в Турине отдал заслуженную дань уважения Сахарову, представляет другую форму диссидентства. Сейчас он является министром без портфеля в правительстве Ариэля Шарона, а в 1986 году его обменяли на арестованных на Западе советских шпионов. В 1978 году он был приговорен к трем годам тюрьмы и десяти годам лагерей за требование предоставления права эмиграции в Израиль.
Однако, как это ни парадоксально, то, что эти трое оказались вместе, говорит не об успехе задуманной Горбачевым перестройки, а об ее неудаче. Когда в марте 1985 года он возглавил СССР после нескольких десятилетий геронтократии, генеральный секретарь вполне отдавал себе отчет о тех тупиках во внутренней и внешней политике, куда завел страну коммунистический режим. Вместе с несколькими друзьями он стремился его реформировать, сделать более совершенным, более открытым, чтобы поощрять личную инициативу. Его идеей было что-то вроде 'социализма с человеческим лицом' времен пражской весны 1968 года. Он также знал, что развитие экономики, конкуренция с Западом, привлечение иностранных капиталов возможны лишь в том случае, если СССР будет поддерживать 'нормальные' отношения с западными странами, то есть, если он перестанет силой сохранять зону влияния, будь то Центральная Европа или Афганистан.
Но вот чего он не знал и понял лишь значительно позже, так это то, что советскую систему невозможно реформировать. Перестройка пошла дальше, чем все предшествующие попытки, которые потерпели провал. Она зашла так далеко, что привела к разрушению и даже полному исчезновению СССР. В этом смысле неизбежный провал 'горбачевщины' оказался его самой большой удачей. Подобно шахматистам, без конца переигрывающим потерянные партии, 'бывшие соратники перестройки', по выражению одного бывшего члена ЦК времен Горбачева, задаются вопросом, могло ли бы все пойти по-другому. Тщетный вопрос.
В то время как новая волна демократизации поднимается от Украины до Ливана, гораздо интересней задаться вопросом о причинах, которые привели к краху на вид столь устойчивой системы. Среди прочих нельзя не упомянуть двух элементов: невозможность проведения репрессий и, как следствие, исчезновение страха. Как не пыталось советское руководство подавить национальные движения - в Грузии в 1989 году, в Азербайджане в 1990, в Литве в 1991 - Горбачев совершенно ясно дал понять восточно-европейским вассалам СССР, что время вооруженного вмешательства в дела народов миновало.
Новые соотношения международных сил ограничивают, чтобы не сказать делают невозможным для 'тираний' использование грубой силы для поддержания власти над собственными народами или соседями, высвобождая таким образом энергию, до этих пор сдерживаемую открытыми репрессиями, подавлением или сочувствием держав, которые путают стабильность и статус-кво. Возможно, когда-нибудь придется признать значение для этих перемен падения Саддама Хусейна, каково бы ни было отношение к войне в Ираке.
____________________________________________________________
Избранные сочинения Даниэля Верне на ИноСМИ.Ru
Как организовать диалог между США и Европой ("Le Monde", Франция)
25 перед лицом революции Буша ("Le Monde", Франция)
Путин - 'беднякам отец родной' ("Le Monde", Франция)
Поражение Путина, надежда для России ("Le Monde", Франция)
Турция, Украина: общая битва? ("Le Monde", Франция)
Будущее России ("Le Monde", Франция)
Владимир Путин: поворот к Западу ("Le Monde", Франция)
