Около десяти лет назад мир стал свидетелем извержения коррупции. Когда в мире задули ветры демократии, грязные сделки когда-то никому не подотчетных диктаторов и бюрократов стали всеобщим достоянием. Во время Холодной войны диктатуры-клептократии часто продавали свою верность одной из двух сверхдержав в обмен на поддержку их хищений. Когда же соперничество между сверхдержавами прекратилось, такие коррумпированные сделки иссякли. И благодаря информационной революции малейший намек на коррупцию в высших эшелонах моментально становится международной новостью.
Вполне естественно, что когда люди узнали, как много политиков брали взятки, часто действуя в сговоре с предпринимателями, раздался общественный призыв к 'войне с коррупцией'. Страны приняли анти коррупционные законы, а корпорации - строгие кодексы поведения, появились неправительственные организации вроде 'Transparency International', для того, чтобы заставлять государства действовать, 'называя и стыдя' их. Повсюду возникали национальные ведомства, возглавляемые влиятельными анти-коррупционными царями.
Во всем мире, от Германии до Перу и Южной Кореи, связанные с коррупцией скандалы затронули казавшихся неприкасаемыми бывших глав государств, и беспрецедентное число высокопоставленных правительственных чиновников и глав компаний были смещены с должности или посажены в тюрьму. Если вы баллотировались на какую-то должность, выступая против влиятельного лица, занимающего ее тогда, вы почти наверняка проводили 'добросовестную кампанию', называя оппонента коррумпированным пережитком прежнего порядка. Для тех, кто в окопах, апофеозом войны с коррупцией стала принятая в 2003 году Конвенция ООН против коррупции, одобренная более, чем 100 странами.
К сожалению, сообщения с передовой не внушают особого оптимизма. 'Последние десять лет принесли огромное разочарование, - говорит Даниэль Кауфманн (Daniel Kaufmann), один из ведущих экспертов по борьбе с коррупцией. - Сделано было много, но достигнуто мало. Сегодня война с коррупцией подрывает демократию, способствуя избранию не тех лидеров и отвлекая общество от актуальных проблем'.
Коррупция слишком легко стала универсальным диагнозом для проблем государства. Нам говорят, что как только мы искореним культуру взяточничества и жадности, многие сложные проблемы станут легко решаемыми. Хотя коррупция действительно может наносить огромный ущерб, исчезновение взяточничества и подкупа не обязательно решит более серьезные проблемы, мучающие общество. Более того, из-за этого ложного убеждения стало сложно, а иногда и вообще невозможно, добиться общественной поддержки для других необходимых мер. Так, проведение налоговых реформ становится невозможным, поскольку все полагают, что любые поступления неизбежно исчезнут в коррумпированных карманах.
Одержимость коррупцией видна и в спорах о других жизненно важных вопросах. Обанкротившаяся система образования, плохо работающие больницы и застой в экономике не могут соперничать с заголовками о свежем скандале с коррупцией. Возможно, коррупция осложняет эти проблемы, но возникают они в результате условий, которые обычно никак не связаны с поведением бесчестных чиновников. Даже тогда, когда такое социальное зло становится главным вопросом на повестке дня страны, борьба с коррупцией зачастую все равно стремится информировать общественные дебаты. И понимание обществом того, что необходимо для выполнения других приоритетных задач, неизбежно затмевается одержимостью коррупцией.
Но, пожалуй, наибольший ущерб от этой зацикленности заключается в политической нестабильности, к которой она может привести. У избирателей много причин, чтобы быть недовольными выборными чиновниками. Проклятие коррупции питает нереалистичные ожидания людей о том, что необходимо для улучшения их образа жизни и продвижения страны по пути большего преуспевания.
Общественная нетерпеливость, усиленная убеждением, что почти все представители власти заняты набиванием карманов, необоснованно сокращает время, отведенное правительству на то, чтобы добиться результатов. С 1990 года 11 глав государства Латинской Америки подверглись импичменту или были вынуждены уйти в отставку до окончания срока. Одной из причин во всех этих случаях была коррупция. В некоторых случаях это было оправдано, в других недостаточный прогресс страны воспринимался многими как еще одно доказательство коррупции. Это подпитывало мнение, что если избиратели смогут просто избавиться от нынешней команды продажных чиновников и найти честного лидера, страна добьется прогресса. Сильвио Берлускони (Silvio Berlusconi) в Италии, Уго Чавес (Hugo Chavez) в Венесуэле и Владимир Путин в России пришли к власти частично из-за царящего в обществе отвращения к коррупции, которая была до них. Однако все эти страны остаются коррумпированными и ждут обещанного прогресса. Сомнений в том, что коррупция - это наказание, нет. Как нет сомнений и в том, что многие охваченные ей страны вовсе не тонут. Венгрия, Италия и Польша - это лишь несколько примеров государств, где благополучие сосуществует со значительными уровнями коррумпированности. Китай, Индия и Таиланд не только не тонут, они процветают, несмотря на широко распространенную там коррупцию.
Разумеется, было бы замечательно, если бы во всех этих странах существовала справедливая и независимая судебная власть, уважение к правлению закона и здоровая система образования. Но это результаты, а не методы. Это с трудом добытый успех, результат продолжительных усилий всех уровней общества и, обычно, нескольких поколений. Чем говорить этим странам сбросить оковы коррупции - как это делают иностранные инвесторы, политики, лидеры международных институтов и известные журналисты, - лучше вообще ничего не советовать. Нас должно воодушевлять то, что столько сил объединились в борьбе против коррупции. Но прежде чем идти на врага, нам следовало бы дать своего рода клятву Гиппократа и пообещать, прежде всего, не навредить.
