Имя российско-израильского бизнесмена Аркадия Гайдамака всплыло на прошлой неделе в связи крупным скандалом об отмывании денег в банке 'Апоалим'. В интервью 'Гаарец' Гайдамак настаивает, что не имеет к нему отношения. Как и к другим обвинениям - в нелегальной торговле оружием, коррупции, взяточничестве, уклонении от налогов - которые вертятся вокруг него и его головокружительного взлета от грузчика до миллиардера.
Москва. Впервые это случилось с Аркадием Гайдамаком в 1994 году. Он рассказывает, что в тот раз, впервые увидев свое имя в прессе, он не спал целую неделю. С тех пор Гайдамак к этому привык и спит спокойно. А тогда французские СМИ заинтересовались, как он нажил свое богатство, назвали его 'торговцем оружием' и подробно описали его посредническую роль в оружейных сделках между Россией и Анголой. С той поры имя еврейско-российско-французско-израильского миллиардера появлялось в мировой прессе бесчисленное количество раз, обычно в нелестном контексте, попахивающем международными интригами, выплатами взяток, крупными комиссионными и прочими формами коррупции. Казалось, это должно было бы стать для Гайдамака привычным дело, но каждое новое упоминание все же коробит его.
'Последнее', по его словам, 'событие' - упоминание его имени в списке российских олигархов, якобы подозреваемых израильской полицией в связи с делом об отмывании денег через тель-авивское отделение крупнейшего в Израиле банка 'Апоалим'. 'Я больше не могу сдерживаться, - говорит Гайдамак во время прошедшего в Москве семичасового интервью. - Подобные сообщения вредят моему бизнесу, и я решил начать кампанию по очищению своего имени. Хочу сказать, что я не плохой человек, что я жертва кампании клеветы, дезинформации и лжи со стороны правительственных элементов во Франции, которым помогают израильская полиция и СМИ. Действительно, я богат - можете написать 'зажиточен' - но всего этого я добился честно, не нарушая закон и тяжело работая'.
Гайдамак говорит по-русски, по-французски и по-английски, немного понимает португальский и может вести простую беседу на иврите. Интервью велось на английском языке в просторной гостиной квартиры Гайдамака в центре Москвы. Он купил ее недорого 10 лет назад. Теперь, в условиях дикого скачка цен на рынке недвижимости, она стоит более миллиона долларов.
Я сижу в удобном кресле, сделанному 150 лет в стиле русский ампир, который нравится Гайдамаку. Сам он, взбудораженный и непоседливый, ходит взад-вперед и буквально читает лекцию о своей биографии. В каждой руке он держит по 'тонфе', палке с рукоятью посередине, служащей оружием в боевых искусствах. Он делает ими рубящие движения по воздуху. 'Помогает сосредоточиться', - говорит он, и редкая улыбка появляется на его обычно серьезном лице.
Гайдамак переоделся из костюма для фотосъемки в джинсы. Как человек, привыкший отдавать распоряжения, он попросил, чтобы его сфотографировали в нескольких позах: у грамот и медалей, полученных от французского правительства за заслуги; держащим в руках написанные им книги о старинной мебели и бронзовых сосудах России; и у еще одной грамоты 'самому щедрому донору года', полученной от одной из российских еврейских организаций.
У Гайдамака жесткий распорядок дня. Он встает в шесть и занимается упражнениями кунг-фу в квартире или на улице, если позволяет погода. Затем он умывается и надевает 'теффилин' (деталь иудейской одежды), хотя не строго придерживается религиозных норм. Делает ли он это под влиянием своего друга и бизнес-партнера, последователя хабада (ортодоксальное направление иудаизма) и торговца бриллиантами Льва Леваева? 'Нет, - отвечает он. - Я начал одевать теффилин до встречи с Леваевым. Я делаю это с 1995 года, когда в Париже прошла бар-мицва моего сына Саши'. Его трое детей близко воспринимают иудаизм, две дочери соблюдают шабат.
После теффилин он садится за компьютер в кабинете и читает французские газеты. Затем с некоторой одержимостью занимается поисками упоминаний своего имени в Интернете. Их, говорит Гайдамак, десятки тысяч. Те, которые пропускает он, находят его сотрудники. Дети тоже помогают. Одна из дочерей только что позвонила из Парижа и сообщила о еще одной критической статье.
Только закончив самоистязание чтением всего, что о нем пишут, Гайдамак приступает к тому, что делает лучше всего - к бизнесу. Он читает сайты с экономической информацией. Его любимый - 'Росбизнесконсалтинг', русская версия американской сети 'Блумберг'.
Ангольский дипломатический паспорт
Наступает обеденное время, и Гайдамак отправляется есть. Он ест всего один раз в день. На улице минус шесть, и он надевает черное пальто. Пробравшись через коричневую жижу, мы садимся в черный 'Бэнтли' с дипломатическими номерами. Более десяти лет Гайдамак обладает ангольским дипломатическим паспортом. 'Я считаюсь высокопоставленным дипломатом посольства Анголы в Москве', - говорит он.
Ведет машину сам. У него есть шофер и телохранители, 'но я не всегда ими пользуюсь, - объясняет он. - Из занятий боевыми искусствами я знаю, что убить человека можно за одну секунду. Если тебя захотят ликвидировать, то пошлют профессионалов, и никакая защита не поможет. Вам следует знать, что большинство бизнесменов в России пользуются телохранителями, охраной и машинами сопровождения скорее, чтобы произвести впечатление, чем для самозащиты. Это атрибут статуса. Порой невозможно попасть в московский ресторан или клуб без телохранителей. Охранники на входе грубо обойдутся с вами и выгонят'.
- В Москве Вы в безопасности? Как и в Израиле?
'Да, я чувствую себя безопасно в Москве. Я люблю этот город. Здесь я чувствую себя дома. Люблю клубы, рестораны, культурные возможности. Однако в Израиле, действительно, человек ощущает большую личную безопасность'.
Обед в престижном ресторане 'Вог' длится недолго. Гайдамак заказывает хорошее вино и кашу. Цена - 40 долларов. Видимо, это самая дорогая каша в мире. После еды он переходит к другому столику для встречи с финансовыми советниками, некоторые из которых израильтяне. О чем они говорят, можно лишь догадываться.
Еще в начале интервью, у него дома я спросил, почему, на его взгляд, у него такой негативный имидж. Его ответ был длинным и витиеватым и занял почти час. Гайдамак коснулся истории своей жизни и того, как он заработал состояние. Часто его прерывали телефонные звонки помощников и родственников. Когда мы вышли на кухню за чашкой кофе, он спросил фотографа Владимира Филонова из 'Moscow Times', знакомо ли ему имя Аркадий Гайдамак. Филонов ответил, что да. 'Кто богаче, я или Гусинский?' - спросил он фотографа.
'Гусинский', - ответил Филонов. 'Почему?', - спросил Гайдамак. 'Потому что он чаще появляется в новостях и воюет с Путиным'.
Гайдамаку понравился ответ. Он считает, что чем меньше люди знают о нем, тем ему лучше. Если говорить честно, то, до этого задания Филонов никогда о Гайдамаке не слышал.
Я спрашиваю Гайдамака, что он думает о сравнении русских нуворишей, 'олигархов' с 'баронами-грабителями', капиталистическими предпринимателями США 19-го века, такими, как Рокфеллер, Морган или Вандербильт, которые, пользуясь деловыми возможностями и обходя закон, наживали состояния. Через пару поколений их потомки считались честными магнатами и сильно влияли на экономику, общество и политику.
'Нас не следует сравнивать с ними, - говорит он. - Русские бизнесмены - профессионалы во всех отношениях. Действительно, в России существует криминальная деятельность, но утверждать, что все богатые россияне действуют незаконно, что они преступники, было бы дикой клеветой. Мы соблюдаем законы и подчиняемся правилам. На другой стороне находится истэблишмент и государственная бюрократия, чья работа - следить и контролировать, чтобы все делалось правильно и в соответствии с законом. Мы понимаем и уважаем это. Это нормальное разделение труда. Естественно, иногда случаются столкновения и конфронтации. Это натурально. Когда пара людей живет вместе, в их жизни иногда происходят стычки'.
И все же трудно понять, как российская экономика за короткое время произвела столько денег, которыми завладели всего несколько человек. В списке миллиардеров, опубликованном 'Форбс' на этой неделе, Россия стоит на втором месте после США. Общая 'стоимость' 27 самых богатых людей России составляет 90 миллиардов долларов. Многие из них евреи.
В этом году в список самых богатых не попали владельцы нефтегазового гиганта 'ЮКОС' Михаил Ходорковский, который сидит в тюрьме, Леонид Невзлин, Владимир Дубов и Михаил Брудно, нашедшие убежище в Израиле. Аркадия Гайдамака также нет в списке. Согласно израильскому финансовому журналу 'Маркер' (часть концерна 'Гаарец'), Гайдамак стоит 800 миллионов долларов, но работавшие с ним и знающие его международные операции люди говорят, что цифра может быть в два-три раза больше.
- Вы считаете себя олигархом?
'Я далеко не олигарх. В сравнении с олигархами я средний бизнесмен. Я не мал, но и не велик'.
Закрытие счета
В советскую эпоху, поясняет Гайдамак, 'советские бизнесмены, то есть советское государство, всегда выполняли деловые контракты и соглашения. Западу нравилось делать с ними бизнес. Когда Советский Союз рухнул, Россия, занявшая его место, оказалась без каких-либо возможностей. Тогда пришло время таких предпринимателей, как я. Сегодня нас обвиняют в захвате предприятий, но мы фактически спасли их. Советский Союз всегда был крупнейшим мировым производителем сырья. Неожиданно Россия лишалась покупателей своего сырья. Кому-то надо было позаботиться о миллионах работников нефтяной, газовой, металлургической и автомобильной промышленности. Мы, предприниматели, пришли на заводы с наличными деньгами, полученными в виде банковских кредитов. Мы платили рабочим зарплату, чтобы они покупали себе еду и существовали.
У меня есть химическая фабрика в Казахстане. На ней были занято 1800 рабочих, а вместе с подрядчиками и членами семей она давала средства для 5000 человек. Когда я купил фабрику, мы платили зарплату каждые три дня - так было принято, рабочие не знали, что такое банковские счета.
Юридической базы в период перехода от Советского Союза к России не существовало или она только формировалась. Возможно, что кто-то купил завод за 10000 долларов, а сегодня он стоит миллиард. За это сегодня критикуют российское правительство. Люди говорят, что оно продешевило. В сравнении с сегодняшними ценами это, правда, было дешево, но таковы были в то время условия рынка. В то время это не было дешево.
Таковы обстоятельства, превратившие Россию в капиталистический рынок с рыночной экономикой. Мы заплатили государству столько, сколько оно было вынуждено взять по обстоятельствам. Даже в Талмуде говорится, что наши праотцы купили право на владение землей в Израиле. Они не получили ее бесплатно. Мы оказались в нужном месте в нужное время. Нас можно и допустимо критиковать, но следует понять, что мы приобрели средства производства. В наши дни юридическая база уже заложена, и таких деловых возможностей, как раньше, уже не существует. Государство стремится собирать налоги и распределять богатство среди остального населения'.
- Почему, тем не менее, Ваше имя названо в связи с делом об отмывании денег в отделении 'Аяркон' банка 'Апоалим' в Тель-Авиве?
'Честно говоря, не знаю. Возможно, потому что у меня там был небольшой счет. В начале 2004 года я вложил туда 9000 долларов, а в конце года у меня был перерасход на 10300 долларов'. Он показывает мне банковские выписки. 'Эти деньги были сняты с моей кредитной карты для оплаты бензина и ресторанов в Израиле. Это не отмывание денег и не нарушение закона'.
- Может быть, Ваше имя было упомянуто по другой причине? Может, Вы не нравитесь полиции?
'Не знаю, что такого я сделал израильской полиции. Почему бы мне им не нравиться? Что я им такого сделал? Надеюсь, они не антисемиты, - говорит он с сарказмом. - Одна из причин может состоять в том, что полиция находится под влиянием французских властей, которые ведут против меня дезинформационную кампанию. На самом деле, я знаю, что именно в этом дело'.
- Откуда вы знаете?
'Едиот ахронот' писала, что у меня был счет на 120 миллионов долларов в банке 'Апоалим' и что, узнав о расследовании, я снял деньги. Правда состоит в следующем: в 1995 году я привез деньги в Израиль и поместил их в одном крупном банке. Не 'Апоалим'. Точнее, я привез не деньги. Счет был не в наличных, а в акциях и облигациях таких российских нефтяных и газовых компаний, как 'Газпром', 'ЮКОС' и других. Общая сумма составляла несколько десятков миллионов долларов. В 2001 году у банка, в котором был мой счет, появились проблемы во Франции. . .'
- Это был банк 'Леуми'?
'Правильно. И тогда эта дама. . .'
- Вы имеете в виду Галию Маор, управляющую банка 'Леуми'?
'Эта дама попросила меня закрыть счет, потому что французские власти оказывали на ее банк давление. Я перевел счет в банк 'Апоалим'. Между 2001 и 2002 годом - это был особенно удачный год - мои вклады подорожали вдвое. Между прочим, счет был не в восточно-европейской и не во французской секциях банка, где как раз и ведется полицейское расследование, а в западноевропейской секции'.
- Так почему же вы закрыли счет?
'Это произошло два с половиной года назад, задолго до расследования, из-за делового спора. Один израильский бизнесмен подал на меня в суд в связи с суммой, которую я, якобы, ему задолжал в результате сделки в Казахстане. Его утверждения были выдумкой, он пытался шантажировать меня, но на ранних стадиях суд удовлетворил его просьбу и временно заморозил всю мою деловую активность. Это решение было отменено судом через два дня. Через два месяца после судебного решения я узнал, что он нанял частных детективов, чтобы отследить мою частную собственность. Я знаю, что сыщикам помогал офицер полиции, который пошел в банк без ордера на обыск еще до того, как мои дела были заморожены. Он действовал не от имени государства, а, скорее, от имени частного бизнесмена. Поэтому я и закрыл счет, переведя его в другой банк. Вся процедура - получение согласия всех сторон, включая российские компании - заняла два месяца. Так что утверждения, будто я закрыл счет мгновенно, тоже ложь'.
Нарушение контракта
Аркадий Гайдамак родился в Москве в 1952 году. Его отец был больничным администратором, а мать работала в компании по распределению продуктов. В 1972 году он присоединился к тонкой струйке иммигрантов в Израиль из Советского Союза. Новые иммигранты находились в центре внимания, и ему довелось дважды встречаться с премьер-министром Голдой Мейр.
'Я был идеалистом и был ленив', - рассказывает он. И поэтому решил жить в Кибуце Бейт-Хашита в долине Бейт-Шеан. Его идеализм вскоре испарился, когда он понял (как говорил в интервью 'Гаарец' три года назад), что 'кибуц - это обычное место, ничем не отличающееся от других и не лишенное социальной агрессии. Я заметил, что те, кто был ближе к начальникам, получали лучшую и самую удобную работу, вроде вождения трактора. Меня же посылали во фруктовый сад или на ночную смену в курятнике'. Жизнь в кибуце вызвала в памяти Советский Союз, и Гайдамак переехал в Хайфу, где работал портовым грузчиком. У него не всегда была крыша над головой, и иногда он ночевал на пляже. Потом он стал матросом на нефтяном танкере компании 'Zim', ходившем под либерийским флагом.
Около года назад Гайдамак вел переговоры о приобретении Израильской холдинговой корпорации, включающей компанию морских перевозок 'Zim'. Эта сделка стала бы для него иронией судьбы, но она не состоялась. 'Все было готово к подписанию, - вспоминает он. - Мы даже обменялись рукопожатиями. Но вдруг кто-то изменил решение, узнав об изменении рыночной ситуации и росте цен. Я мог бы настоять на выполнении обязательств и даже обратиться в суд. Но я знал, что это ничего не даст. Я знал, что в деловом споре люди начнут клеветать на меня. Я почувствовал, что вновь попал в ситуацию, в которой уже был раньше: из-за имени, которое я приобрел, из-за негативной известности каждый бизнесмен сможет унижать меня'.
(Представители братьев Офер, владеющих Израильской корпорацией, заявляют, что никаких переговоров о продаже компании не велось).
'Я ощущаю себя бегуном на длинные дистанции, попавшим на Олимпийские игры. Я хорошо бегаю, имею тот же потенциал, что и другие бизнесмены, а может быть и больший. Но из-за имиджа, который мне навесили, из-за международного ордера на арест, выданного французскими властями, я чувствую на себе тяжелый груз, который тормозит меня и не позволяет прийти к финишу среди первых. И все же я в группе лидеров'.
Когда танкер 'Zim' причалил в Марселе, Гайдамак решил остаться во Франции. 'Я вполне легально въехал во Францию, но действительно нарушил контракт с работодателем - 'Zim'', - говорит он. У него было 12 франков в кармане, и он с трудом перебивался, чтобы оплатить учебу в школе электроники. Тремя годами позже он смог выписать свою подругу из Советского Союза и привезти во Францию, где они поженились.
Начало его состоянию положили несколько случайных сделок с недвижимостью. Гайдамак дешево покупал квартиры, делал в них ремонт и продавал по более высокой цене. В общем, из его рассказов складывается картина, будто его деловая карьера состояла из неожиданно подвернувшихся деловых возможностей. Одной из них была встреча с Оливье Дассо из известной семьи промышленников. Согласно французским СМИ, они основали международную переводческую компанию. Гайдамак утверждает, что его встреча с Дассо не отразилась на его бизнесе.
'Закончив учебу, я решил, что не хочу быть техником, - говорит Гайдамак. = Я начал заниматься переводом технической документации и пособий по промышленности. Не каждый, кто знает язык, может быть хорошим переводчиком. Ты владеешь языком, но не знаешь, как им воспользоваться. Я был хорошим переводчиком. Я работал на крупнейшие компании во Франции. Постепенно деловые клиенты поняли, что я также обладаю способностью к ведению переговоров. В начале 80-х мы были одним из крупнейших переводческих агентств в мире. На меня работали сотни людей'.
Примерно в то же время, по его словам, его узнали советские торговые делегации, работавшие с западными компаниями. В последние годы эти связи породили волну сообщений о его якобы близких отношениях с КГБ, поскольку советские торговые миссии зачастую служили прикрытием для шпионов. Это вызвало интерес у французской секретной службы DST, которая вызвала его на допрос. 'Я сказал им, что единственной причиной их интереса является то, что я делаю деньги. Если бы я был простым клошаром или русским иммигрантом, то не оказался бы там. В действительности, я стал объектом внимания КГБ. Русский посол как-то сказал мне, что в их глазах я был подозрительным и представлял угрозу безопасности'.
Несколько лет спустя его отношения с DST улучшились, и Гайдамак провел несколько секретных миссий по спасению французских летчиков, захваченных в Боснии, и сотрудников французской разведки, захваченных в Дагестане, на границе с Чечней.
Бриллианты и 'Анголагейт'
Отношения, сложившиеся с советскими представителями, признается Гайдамак, оказались очень полезными, когда Советский Союз под руководством Михаила Горбачева начал открываться в сторону Запада. 'Я уже был неплохо обеспечен. У меня был богатый опыт ведения переговоров. У меня были связи, и я был знаком с обоими мирами - советско-российским и западным'. Он начал делать бизнес с Россией, переключившись с переводов на широкую торговлю.
'Я начал торговать продуктами, - рассказывает он. - Я привозил в Советский Союз любые продукты - йогурты 'Данон', зерно, мясо. Через несколько лет я стал крупнейшим поставщиком продуктов в Советский Союз, а затем и в Россию'. Гайдамак также начал интересоваться коммерцией в области сырья и предметов потребления.
'Во Франции тут же стали говорить: 'Откуда у Аркадия Гайдамака красивые дома и машины? Почему у него всего так много? Ведь он всего лишь эмигрант из России'. Но, в конце концов, все свои деньги я заработал во Франции. То, что произошло в последние дни в Израиле, началось во Франции 10 лет назад. Я стал мишенью для СМИ. Интересно, говорили они, откуда у него деньги? Теперь я слышу то же самое в Израиле. Люди утверждают, что у меня красивые дома в Кейсарии и Герцлии-Питуах. Мой дом в Кейсарии, может быть, и правда самый красивый в Израиле, но так же я жил и во Франции. Таков мой стиль с тех пор, когда мне исполнилось тридцать. Я могу купить самую дорогую итальянскую мебель здесь, в Москве, но я люблю старинную мебель. Таков мой стиль и таким он был всегда'.
В 1992 году ему снова повезло. Он познакомился с французским бизнесменом Пьером Фальконом, владельцем 'Бренко интернешнл', имевшим связи в нефтяной индустрии Южной Америки. Они приобрели семь изготовленных в России вертолетов для нефтяной компании Венесуэлы на сумму в несколько миллионов. Их рыночная стоимость была вдвое больше. Гайдамак стал мастером в использовании разницы цен. Однако сделка не состоялась, и они оставили вертолеты на хранении в Роттердаме.
'Психологически я уже был готов к поражению', - говорит Гайдамак, но вдруг подвернулась еще одна 'возможность'. Фалькон был дружен с журналистом Жан-Кристофом Миттераном, сыном французского президента. Сын, согласно французским СМИ, был также советником отца и специализировался на Африке. Он представил двоих партнеров президенту Анголы Жозе Эдуарду душ Сантушу. 'Фалькон сказал мне, что Ангола хочет купить вертолеты, но у них нет денег, - вспоминает Гайдамак. - Я ухватился за возможность и сказал, чтобы они брали вертолеты бесплатно, а расплатились, когда смогут. До тех пор платите мне нефтью. Президенту понравилась эта идея'.
Если верить Гайдамаку, Сантуш назначил его специальным советником, выдал дипломатический паспорт, и, что более важно, уполномочил вести переговоры от имени ангольского правительства с правом подписи. Цель состояла в поисках финансирования закупок оружия, необходимого ангольцам для ведения гражданской войны против повстанцев из УНИТА. Франция, Южная Африка и США (а также косвенно Израиль) поддерживали УНИТА. Успехи Гайдамака и Фалькона превзошли их ожидания. Через серию международных финансовых операций они смогли закупить оружие в России и продать его Анголе. Благодаря этому оружию, ангольское правительство победило повстанцев, чей лидер Джонас Савимби был убит в перестрелке с правительственными войсками три года назад. Гайдамак говорит, что и по сей день французы не простили ему оказание помощи марксистскому правительству Анголы в борьбе с УНИТА.
Ангола превратилась в одно из ключевых государств Африки. Она владеет одним из крупнейших в мире запасов нефти, многими видами металлов и другого сырья, а также алмазами. Гайдамак, имеющий тесные контакты с президентом, является одним из наиболее активных бизнесменов Анголы. Три недели назад, он возил президента российской компании 'Алроса', крупнейшего в мире производителя алмазов (крупнее даже, чем 'Де Бирс' из ЮАР) на встречу с президентом Душ Сантушем. По пути в Анголу они остановились в Израиле, где российский руководитель встретился с министром финансов Биньямином Нетаньяху и министром промышленности и торговли Эхудом Ольмертом.
На сцену выходит DST
После нашего интервью в Москве Гайдамак вылетел в Анголу, чтобы встретиться с президентом и обсудить новые сделки. Он летел на частном самолете 'Глобал Экспресс', который арендует у швейцарской фирмы. Гайдамак занят в нескольких широкомасштабных сельскохозяйственных проектах в Анголе, руководит которыми отставной израильский бригадный генерал Зеев Захрин.
С 1992 по 1995 год Фалькон и Гайдамак были вовлечены в финансирование оружейных сделок на более чем полмиллиарда долларов, включая боевые самолеты, танки, ракеты, артиллерию и боеприпасы. В свете этих сделок французское правительство в 2000 году начало криминальное расследование по делу причастности Фалькона, Гайдамака и Жан-Кристофа Миттерана к нелегальной торговле оружием. Французские СМИ сразу окрестили это дело 'Анголагейтом'.
'На меня повесили ярлык торговца оружием', - жалуется Гайдамак. - Но я действовал от имени ангольского правительства и по приказу президента. Это была легальная сделка между двумя странами. Я был нанят государством Ангола, однако французы обвинили лично меня, а не государства, участвовавшие в сделке. Оружие не пересекало французскую территорию, так почему меня подозревают в нарушении? Я имел полномочия провести переговоры, как с национальной, так и международной точки зрения'.
Французский судья обвинил Гайдамака еще по двум пунктам - коррупция и уклонение от налогов. Судья выдал международный ордер на его арест, который все еще действует. Гайдамак, который был тогда в Лондоне, не решился вернуться во Францию. Для него, так любящего Париж, это было подобно изгнанию из рая. В силу новых обстоятельств он вновь вспомнил об Израиле и перебрался туда в 1998 году. Он даже взял еврейское имя Арье Бар-Лев.
Между тем, подозрения в незаконной торговле оружием и коррупции были сняты, осталось только уклонение от налогов. По словам Гайдамака, дело о коррупции имело политическую подоплеку и вытекало из противоборства между французской внешней шпионской службой DGSE и DST. Гайдамак рассказывает сложную историю, согласно которой трижды в 1995-96 годах к нему обращался министр внутренних дел Франции, его помощник и глава DST, которые от имени президента Жака Ширака просили помочь им, использовав связи в России.
В результате операции необходимо было освободить двух французских пилотов, захваченных сербскими войсками в Боснии. Служба французской внешней разведки утверждала, что летчиков пытали, и они умерли в плену. Гайдамак вылетел на своем частном самолете в Россию, а оттуда в Боснию вместе со знакомыми сотрудниками российской разведки, которые имели влияние на сербских военных. Переговоры прошли успешно, и летчиков отпустили. Ширак встретил их дома как героев. Гайдамак настаивает, что шпионская служба, чье бессилие было продемонстрировано, решила отомстить ему.
Но это не все. Гайдамак говорит, что помог вызволить четверых сотрудников французской благотворительной организации, похищенных чеченскими преступниками и террористами. Французы заплатили выкуп в пять миллионов долларов, и четверо были освобождены. После этого выяснилось, что они были агентами DGSE, проникшими в Россию из Грузии. За вклад в национальную безопасность Франции Гайдамак по рекомендации министра внутренних дел и DST был поощрен президентской благодарностью, которая теперь висит на стене у него дома, и рядом с которой он просил его сфотографировать. В связи с секретностью операции и дела о выкупе, говорит он, в дипломе не указано, за что он награжден. Между тем, судья заявил, что он подозревается в коррупции и получении государственных наград мошенническим путем.
Проблема 'хуцпы'
В еще одной красочной истории Гайдамак объясняет, откуда у него проблемы с уклонением от налогов. По просьбе директора Лувра, который знал, что он любитель искусств, он пожертвовал четыре миллиона долларов на приобретение антикварной мебели периода правившего в 16-м веке короля Франсуа I. Когда об этом прослышало налоговое ведомство, оно заявило, что это представляет 10% от его незаявленных капиталов, и обвинило его в уклонении от налогов. Гайдамак утверждает, что в то время он жил в Лондоне и 'вообще не работал во Франции'.
- Почему бы не заключить с ними компромиссную сделку и не покончить с этим делом?
'Они этого не хотят. Я пытался пойти с ними компромисс с помощью своих адвокатов и счетоводов. Им нужна моя голова. Они ведут кампанию по очернению меня через СМИ. Правительственные чиновники, действующие против меня, вышвырнули меня из Франции. Они пытаются вышвырнуть меня из Европы, а теперь действуют против меня и в Израиле'.
- По сути, Ваш приезд в Израиль в 1998 году был вынужденным, не так ли?
'Я действительно любил Париж и чувствовал себя там как дома. Но Израиль мой дом. Я еврей и израильтянин. Мой сын Саша служил в израильской армии. Он был снайпером. У меня есть его карточка резервиста и кулон с именем. Я готов в любое время служить резервистом. У меня есть дома в Израиле. Когда я прибыл в Израиль, я заплатил десятки миллионов шекелей подоходного налога, хотя и не веду бизнеса в этой стране. Я не хвастаюсь, просто не хочу, чтобы люди плохо обо мне думали. Я считаю, что благотворительностью надо заниматься тайно, но хочу сказать, что немало пожертвовал организациям в Израиле: один миллион долларов жертвам теракта в 'Дельфинарии', один миллион Дому солдата в Мицпе-Рамон, два с половиной миллиона службе 'Скорой помощи' 'Маген Давид Адом', три миллиона травматологическому центру в Шеба и еще много школам, синагогам и организациям, чьи названия я даже не помню. Чего еще от меня ждут?'
- Почему вы не занимаетесь здесь бизнесом, не считая бизнеса с Леваевым?
'Мои деловые отношения с Леваевым не связаны с моей жизнью в Израиле. Я приобрел акции 'Африка-Исраэль' (международный холдинг, принадлежащий Леваеву) на открытом рынке, на фондовой бирже'.
По сообщениям прессы, Гайдамак приобрел 15% 'Африка-Исраэль' за 75 млн. долларов. Именно Гайдамак, благодаря тесным связям с президентом Анголы и ведущими государственными деятелями страны, распахнул ее двери для Льва Леваева и помог ему завладеть монопольным правом экспорта алмазов. Три года назад Гайдамак и Леваев заявили, что прекращают деловые отношения. Гайдамак продал свою долю 'Африка-Исраэль', и их деловые пути разошлись. Между тем, по другой информации, которую Гайдамак отрицает, они по-прежнему остаются деловыми партнерами. Сам Гайдамак охарактеризовал свои отношения с Леваевым как 'дружеское общение'. 'Мы действительно также обмениваемся информацией, полезной информацией и возможно в будущем займемся совместным бизнесом'.
- Вы говорите, что, кроме Анголы, нигде не занимались торговлей оружием, но вы основали компанию по экспорту оборонных материалов совместно с бывшим шефом 'Моссад' Дани Ятомом.
'Я хотел обосноваться в Израиле. Ятом и еще один член 'Моссад', работающий в компании, уважаемые люди, и я думал что продвинусь с их помощью, но в итоге компания не провела никакой деятельности. Она не стала успешной, и мы закрыли ее четыре года назад. Мы остались друзьями, как и с бывшим начальником генерального штаба Амноном Липкин-Шахаком. С ним я тоже пытался заняться бизнесом, но не в сфере оружия и безопасности, а в области водоснабжения, поскольку он входил в совет директоров водяной компании 'Мекорот'. Мы вместе ездили в Анголу, но оказалось, что требуются слишком большие инвестиции, и ничего не вышло'.
- Наконец, вы недавно вернулись в Россию.
'В Израиле есть вещи, которые мне трудно принять. Говоря односложно, это 'хуцпа'. Когда я еду по дороге, когда вхожу в ресторан, я сталкиваюсь с 'хуцпой', неуважением. Я встречался с нечестными бизнесменами. Такие вещи усложнили мою жизнь. И все же я говорю себе, что Израиль - единственная страна, где я могу жить свободно'.
