Звучит парадоксально: среди немецкой общественности дело, связанное с незаконной выдачей виз, которое теперь докучает министру иностранных дел Йошке Фишеру (Joschka Fischer), связывают, прежде всего, с событиями вокруг посольства в Киеве. И, тем не менее, у Фишера есть все основания, отправляться сегодня в Киев совершенно спокойно. Дело в том, что оппозиция в Бундестаге обвиняет его именно том, что в заслугу ставят киевские политики: облегчение въезда в Германию для сотен тысяч украинцев.
Если в Берлине говорят о проникновении преступников и принуждении к проституции, то в Киеве ведут речь о молодых людях, едущих с немецкой визой на Запад и возвращающихся с мыслью о том, чтобы тоже жить в свободной и богатой стране. Без них 'Оранжевая революция' была бы невозможной.
Теперь Фишер должен иметь дело с последствиями этой революции. Поэтому ему предстоит неприятная миссия в Киеве. Речь идет о простом вопросе: что делать Европейскому союзу с Украиной, избравшей путь демократии. Для польского министра иностранных дел Адама Ротфельда (Adam Rotfeld), отправляющегося в Киев одновременно с Фишером, нет никаких сомнений: Киев должен получить ясную перспективу вступления в ЕС. Для Польши, как и для правительств других шести новых членов ЕС из состава бывшего советского блока, созданного по принуждению, нет никаких сомнений: было бы роковой ошибкой, если двери в Брюссель будут для украинского президента Виктора Ющенко снова закрыты.
Эти опасения вполне оправданны, поскольку в Брюсселе не в полной мере понимают, что перспектива вступления в ЕС дает импульс демократизации. За польской позицией кроется также опасение, что возрождение российского империализма под маркой 'единого экономического пространства', к чему, по мнению Варшавы и нового руководства в Киеве, стремится Владимир Путин, не отвечало бы демократии.
Канцлер Германии Герхард Шредер (Gerhard Schroeder), назвав Путина 'демократом чистейшей воды', во многом потерял кредит доверия в новых странах ЕС, формирующих общественное мнение, и на Украине. Причиной стремления Ющенко на Запад являются не только экономические соображения, в чем его неоднократно упрекали в Берлине. В большей степени речь идет о фундаментальной защите общества, находящегося на пути демократизации и видящего для себя угрозу в империалистическом поведении старшего брата на востоке и в тональности, к которой тот прибегает.
При этом Ющенко, видимо, очень хорошо понимает, что не может встать и на путь конфронтации с Путиным. С этим никогда бы не согласились в Берлине, Париже и в других влиятельных странах ЕС. Оппозиция по отношению к Москве была бы с учетом зависимости Украины от российских сырьевых ресурсов контрпродуктивной. Иными словами, Ющенко в прошедшие выходные подчеркнуто сердечно принимал Путина, прибывшего со своим первым визитом после смены власти в Киеве, хотя до конца прошлого года российский президент выступал против демократического движения на Украине. И все же Ющенко занял ясную позицию: при всех вопросах, связанных с фундаментально важным энергетическим сектором, он хочет быть вместе с ЕС, как, например, в том, что касается нового проекта строительства нефтепровода, который Москва до сих пор хотела контролировать в одиночку.
Ющенко, предположительно, может надеяться на поддержку польского министра иностранных дел. Йошке Фишеру он, кстати, даст понять, что Берлин должен уточнить свою восточную политику, поскольку Украина возвратилась в Европу в качестве политического фактора. Ющенко понимает, что пока еще слишком рано говорить о вступлении в ЕС конкретно. Но он ждет, что ЕС, и в первую очередь Германия, поможет защитить его курс на демократизацию - и, прежде всего, от Москвы.
