Роберт Каган (Robert Kagan) как-то написал, что в том, что касается отношения к власти и безопасности, американцы словно явились с Марса, а европейцы - с Венеры. А что он сказал бы о японцах? По большинству аспектов постмодернистская Япония больше напоминает Европу, чем Америку, поскольку предпочитает дипломатию силе, убеждение принуждению и многосторонний подход одностороннему.
Более того, можно сказать, что Япония расположена даже ближе к тому концу небесной шкалы, где находится Венера, поскольку питает отвращение к инструментам военной власти. Ни одна другая страна в мире не отказывается от войны как суверенного права нации, а также от угрозы или применения вооруженной силы как средства разрешения международных споров, не запрещает создание сухопутных, морских и военно-воздушных сил, а также других средств войны. Такой глубоко укоренившийся пацифизм тем более удивляет, что Япония - это не какая-то азиатская Коста-Рика, это вторая по величине экономика мира, крупная финансовая держава и вероятный кандидат на получение постоянного членства в расширенном Совете Безопасности ООН.
Но есть и другая Япония - с давними воинскими традициями, воплотившимися в древние легенды о самураях. Япония, которая в первой половине 20го века уничтожила Балтийский флот России, колонизировала Корею, вторглась Китай и поработила Юго-Восточную Азию. Эта Япония потерпела катастрофическое поражение в 1945. Сегодня Япония вновь стала одной из ведущих военных держав, ее оборонный бюджет - третий в мире (после США и Китая), в армии служат четверть миллиона мужчин и женщин. Ее Силы самообороны участвуют в миротворческих операциях во всем мире, использовались для ликвидации последствий азиатского цунами и поддерживали американскую коалицию в Афганистане и Ираке. Все больше политиков начинают выказывать раздражение из-за конституционных ограничений на армию, которые страна сама себе навязала, и считают, что Япония должна проявлять большую решимость и настойчивость, защищая свои жизненно важные интересы, применяя при необходимости даже упреждающие удары. Премьер-министр Дзюнъитиро Коидзуми (Junichiro Koizumi) расхваливает конституционную реформу и объявил о своем желании увидеть Японию 'нормальной страной'. Он даже осмелился назвать Силы самообороны тем, что они на самом деле являются - современной армией, флотом и ВВС.
Означает ли это опасное пробуждение воинственных инстинктов Японии, ее стремления к гегемонии, как утверждают критики? Или мы наблюдаем зарождение нового прагматичного реализма, т.е. естественную и давно назревшую адаптацию к сильно изменившемуся и более опасному внешнему окружению страны? И если так, каковы будут стратегические последствия более напористой Японии? Япония отходит от своего пацифистского прошлого, избирая более трезвую и космополитичную позицию в сфере безопасности, которой свойственна большая готовность к применению Сил самообороны для поддержки внешней политики и оборонных интересов страны. Этот сдвиг эволюционен, а не революционен. Но он набирает обороты и становится переломным моментом в послевоенной политике Японии в сфере безопасности, что потребует нового мышления как от Вашингтона, так и от Токио.
Конец пацифизма
Пацифистские настроения так прижились в современной Японии, что способность страны к переменам зачастую отметается или недооценивается даже опытными экспертами. Конечно, активные высказывания Коидзуми часто опережают политику, и, разумеется, он не первый японский премьер современного периода, которого воспринимают как ястреба среди голубей, достаточно вспомнить Ясухиро Накасонэ (Yasuhiro Nakasone) в 1980х. Но отход от пацифизма ощущается, он необратим и пользуется поддержкой далеко не одного Коидзуми.
Наиболее убедительным доказательством радикальной трансформации, происходящей в отношении Японии к безопасности, является ускорившееся при Коидзуми размывание конституционных и административных ограничений на использование силы и коллективной самообороны. Главная причина в том, что некогда апатичное общество все больше беспокоится из-за ухудшения ситуации с безопасностью страны, в основном из-за распространения международного терроризма, антипатии Северной Кореи и стремительно растущей экономической и военной мощи Китая. Недавние опросы, включая исследование, проведенное влиятельной газетой 'Asahi Shimbun', показывают, что явное большинство японских граждан и парламентариев выступают за пересмотр конституции ('кайкэн'), а почти половина поддерживает отмену запрета на коллективную самооборону. Важно и то, что молодежь более склонна поддерживать изменение конституции, чем старшее поколение.
Дополнительную роль играет и ослабление коалиции интересов в парламенте, которая долгое время защищала конституционный статус-кво ('гокэн'), особенно стремительная утрата влияния левой и традиционно пацифистской Социал-демократической партии (СДП). Упадок СДП и ее союзников по левому крылу увеличил вероятность того, что статья 9 конституции, запрещающая войну, будет значительно изменена, чтобы открыто признать существование Сил самообороны. Другие вероятные поправки могут облегчить правительству применение Сил в самых разных обстоятельствах, хотя международное применение, скорее всего, пока будет ограничено небоевыми задачами. В результате будущие японские правительства уже не будут серьезно обременены конституционными ограничениями, польза от которых уже изжила себя. А потому любое решение о применении Сил самообороны будет, как и во всех остальных странах, приниматься на основе политических суждений действующего правительства и национальных интересов.
Однако пересмотр конституции - не единственная причина, наводящая на мысль о том, что Япония отходит от пацифизма, избранного более полувека назад. Не-японцам трудно оценить чрезвычайно подробные административные ограничения на деятельность, которая в других странах считалась бы нормальной обороной. Некоторые из них доходят до абсурда. Говорят, один высокопоставленный представитель японского оборонного ведомства пожаловался, что танки, направленные отражать вторжение, никогда не доберутся до места вовремя, потому что должны соблюдать ограничения скорости и останавливаться на красный свет. Причина - в практически полном отсутствии законов о мобилизации, которые давали бы правительству полномочия приостанавливать действия гражданского законодательства при возникновении чрезвычайной ситуации военного характера.
Многие из этих препятствий были отменены в июне 2004, когда парламент принял семь законопроектов, которые дополнили законы о чрезвычайных ситуациях, принятые на год раньше и направленные на упрощение сотрудничества по гражданской обороне между национальным правительством и властями префектур и муниципалитетов в случае чрезвычайной ситуации или нападения на Японию. Новый пакет законов повышает боеготовность и мобилизацию, разрешая японским и американским военным в чрезвычайных ситуациях использовать морские порты, аэропорты, дороги, радиочастоты и другие объекты общественной собственности. Они также разрешают Силам самообороны открывать огонь по торговым кораблям за пределами территориальных вод Японии во время кризиса, если те отказываются пройти досмотр.
Кроме того, Коидзуми постепенно отменяет ограничения на использование Сил за рубежом. Возглавляемая США операция 'Несокрушимая свобода' по уничтожению цитадели 'Аль-Каиды' в горах Афганистана, была поддержана японскими эсминцами и транспортами снабжения. Это убедительно продемонстрировало, что эра 'дипломатии чековых книжек' закончилась, а потому Япония намерена добросовестно выполнять свой военный долг в рамках альянса с США. Ирак стал еще большим отходом от традиций. Коидзуми удалось добиться одобрения парламента для своего беспрецедентного решения - направить 600 военнослужащих на юг Ирака. Они могли быть использованы только для небоевых целей, а Эс-Самава была выбрана, потому что теоретически там не было конфликта. Но само присутствие контингента подтверждает, что Япония перешла политический Рубикон, а правительство полно решимости сделать Силы самообороны более пригодными и полезными.
Стратегические намерения Японии
Менее понятно, однако, как и для каких целей Силы самообороны будут использоваться в будущем. Существует два диаметрально противоположных взгляда на стратегические цели Японии. Те, кто скептично относится к ее мирной позиции и благим намерениям, утверждают, что Токио постепенно наращивает военный потенциал и стратегическое влияние, чтобы дополнить свою экономическую мощь и дать волю давно подавляемым притязаниям на роль региональной державы. Скептики считают, что активизация миротворческой деятельности Японии, стремление правительства изменить конституцию, сотрудничество с США по противоракетной обороне и закупка военных платформ и систем вооружений, которые можно использовать для нападения, доказывают намерения Токио добиваться гегемонии.
Прагматики, напротив, уверены, что перемены в японской политике в сфере безопасности по большому счету иллюзорны и что решимость правительства провести оборонную реформу и взять на себя большее бремя в рамках альянса существует больше на словах, чем на деле. По их мнению, обещание Коидзуми оказать Соединенным Штатам военную поддержку в Афганистане совсем не оправдало ожиданий. И несмотря на фанфары и размахивания флагами, японские войска в Ираке используются в небоевых целях, а стрелять им разрешено только в целях самообороны. А потому перспектива того, что Япония займет в мире более напористую позицию или обретет в Восточной Азии какую-то реальную стратегическую ценность, кроме защиты самой себя, очень мала. Отсюда вывод, что в плане защиты Япония продолжит полагаться на США, одновременно размахивая мечом меркантилизма и культивируя ряд партнеров, включая таких врагов США, как Иран, чтобы застраховаться от экономических опасностей.
Любопытно, что ни одна сторона этого спора не осознала подлинную значимость изменений в общественном мнении или переориентации оборонной политики, которая продолжается уже более десяти лет. Результаты тщательного изучения нынешнего отношения японцев к безопасности вовсе не свидетельствуют о коллективных умонастроениях возрождающегося гегемона. В обществе нет политической поддержки трансформации Сил самообороны в экспедиционную армию, которая потребовалась бы для поддержания новой гегемонии Японии в Азии. Исключая, возможно, небольшую группу ультра-националистов, которые продолжают лелеять мечты о возврате к какой-либо форме империи, 'нормальные' члены основных политических партий высказывают на удивление скромные стратегические устремления.
Более того, стареющее население страны и существование гибкой, зрелой демократии мешают возрождению милитаризма. Учитывая геостратегическую уязвимость Японии, ее энергетическую зависимость и падение уровня рождаемости, она вряд ли способна начать политику военного авантюризма или экспансионизма в Восточной Азии, не в малой степени потому, что тогда она столкнулась бы с упорным сопротивлением Китая, своего принципиального соперника в борьбе за региональное влияние, а также своего главного союзника, Соединенных Штатов.
Те, кто опасается возрождения японского милитаризма, к тому же забывают и об ограничении военных расходов - их объем по закону не может превышать 1% ВВП: этот уровень гораздо ниже, чем в большинстве других стран, сопоставимых по потенциалу. Китай, к примеру, тратит на оборону 4,1% ВВП, США - 3,3%, Южная Корея - 2,8 %, Франция - 2,5%, а Австралия - 1,9%. Из стран Южной Азии только Лаос тратит на военные нужды меньший процент от ВВП. Даже с учетом паритета покупательной способности расходы Японии на оборону в пересчете на душу населения вчетверо меньше, чем у США и вдвое меньше, чем у Франции.
Хотя годовой оборонный бюджет страны составляет 41 миллиард долларов и является третьим по величине в мире, более половины этой суммы уходит на денежное довольствие и содержание вооруженных сил. Таким образом ассигнования на закупку вооружения и техники на поверку оказываются меньше, чем можно было бы ожидать исходя из общего объема военного бюджета. Кроме того, на военный бюджет Японии ложится и дополнительная нагрузка - расходы на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (НИОКР), связанные с американской программой противоракетной обороны (ПРО): в 2004/2005 финансовом году они должны составить порядка миллиарда долларов, а всего до конца нынешнего десятилетия - не менее 10 миллиардов. Причем все эти расходы должны покрываться в рамках существующего бюджета. Таким образом, многократному увеличению боевых возможностей Сил самообороны, в особенности связанных с операциями на удаленных театрах военных действий (для чего необходимы авианосцы и дальние бомбардировщики), препятствуют не только политические, но и финансовые условия.
Однако отказ от роли регионального гегемона не означает, что Япония навсегда останется сверхдержавой, связанной по рукам и ногам в стратегическом отношении, бессильно наблюдающей, как другие государства создают мировой порядок в соответствии с собственными национальными интересами и идеологическими предпочтениями. Внешнеполитическая и военная элита Японии подумывает о более конструктивной роли страны, освобожденной от конституционных ограничений, в региональной и глобальной политике за счет создания и строительства международных институтов и норм в соответствии с ценностями и интересами Японии. Именно это имеет в виду Коидзуми, говоря о том, что Япония должна стать 'нормальным' государством. Это предусматривает и большую готовность применять военную силу и направлять подразделения Сил самообороны для участия в операциях за пределами японских границ в составе 'добровольных коалиций', а также миротворческих акциях под эгидой ООН.
Подобное развитие событий следует приветствовать, а не поднимать по этому поводу тревогу. Не следует забывать, что Япония находится не в Европе, где решение межгосударственных конфликтов военным путем сегодня просто немыслимо, а в регионе, где такие конфликты по-прежнему вполне реальны. Япония поступила бы чрезвычайно глупо, если бы пыталась подражать еэсовскому подходу к вопросам безопасности, где в урегулировании межгосударственных споров в рамках региона основной упор делается на меры по укреплению доверия, а применение силы ограничивается операциями за пределами Союза. Стратегический баланс сил в Северо-Восточной Азии отличается куда меньшей стабильностью и предсказуемостью, чем в Европе, а союзнические обязательства Японии требуют наличия вооруженных сил, способных вести современную войну как на территории страны, так и за ее пределами. Силы самообороны не следует рассматривать как некую миротворческую неправительственную организацию.
Союз и его значение
Но насколько устойчив союз Японии с Соединенными Штатами, последние полвека служивший краеугольным камнем ее безопасности? Может быть, он рухнет или будет фатально ослаблен из-за усиления национализма в Японии или если в Вашингтоне сочтут, что Япония для него менее важна, чем раньше? Кое-какие тревожные предзнаменования уже налицо. Менее 10% американцев сегодня считают Японию страной, 'близкой' США, а превращение Китая в крупную торговую державу уже подрывает влияние Японии на 'Олимпе' американской торговли и промышленности.
Ощущение общности стратегических интересов, некогда объединявшее японцев и американцев, сегодня исчезло. Хотя по данным социологических опросов японская общественность по прежнему в принципе поддерживает союз, в некоторых местах - например, на Окинаве и в Ацуги - существует сильная оппозиция американскому присутствию, подпитываемая сексуальной распущенностью американских военнослужащих и тем фактом, что под американские военные объекты отведены ценные общественные земли.
Тем не менее, трудно себе представить, какие обстоятельства способны привести к разрыву или выхолащиванию союза. После периода пренебрежения со стороны администрации Клинтона президент Буш в годы первого срока предпринял решительные шаги по оживлению связей с Токио. В этом отразилась общая позиция администрации, считающей, что сильная Япония, активно действующая на региональной арене, необходима с точки зрения стратегических интересов США в Восточной Азии: в качестве противовеса могуществу Китая, для оказания материально-технической и разведывательной поддержки вооруженным силам США, и обеспечения переброски американских войск в потенциальные зоны конфликта. Пентагон знает, что по политическим и стратегическим причинам он нигде не получит таких уникальных возможностей для базирования, как в Японии. Гуам находится слишком далеко, а Вьетнам вряд ли позволит американцам вновь занять их прежнюю военную базу Камрань.
Австралия и Сингапур представляют собой ценные 'перевалочные пункты' для переброски войск в Юго-Восточную Азию и Тихоокеанский регион, но не в Тайваньский пролив, где, скорее всего, и развернутся основные события в случае конфликта с Китаем. Более того, глобальная передислокация американских вооруженных сил, о начале которой было объявлено в августе 2004, только усилит стратегическое значение Японии в качестве главного союзника США в Азии и ключевого пункта для переброски войск на Ближний Восток и в Центральную Азию.
Более вероятный сценарий выглядит так: Япония не выйдет из союза, но со временем будет стремиться обрести большую самостоятельность и равноправие в его рамках. С любой точки зрения союз в целом стратегически выгоден для Японии. Американский 'ядерный зонтик' по-прежнему не имеет себе равных в качестве средства ее защиты от нападения со стороны какой-либо ядерной державы. Для Токио это - важнейший фактор, поскольку Китай и Россия в состоянии нанести по Японии ракетно-ядерный удар, а Северная Корея, возможно, уже обладает несколькими единицами простейшего ядерного оружия и средствами их доставки.
Более того, в будущем - когда соотношение демографических, военных и экономических факторов решающим образом изменится в пользу Китая - США будут играть роль главного противовеса растущему могуществу Пекина. Пятьдесят лет назад на одного японца приходилось шестеро китайцев; к 2050 г., если основываться на сегодняшних демографических тенденциях, этот показатель измениться до беспрецедентного соотношения 1 к 16. Хотя по экономическому развитию Япония по-прежнему намного превосходит Китай, а ее армия обладает грозной боевой мощью, ситуация меняется не в пользу Японии. Если союз распадется, Японии придется вдвое, а то и втрое увеличить расходы на оборону, чтобы компенсировать утрату возможностей, которые ей сегодня предоставляет сотрудничество с США. Но даже в этом случае ей не удастся создать такой же уникальный военный и разведывательный потенциал, каким обладают Соединенные Штаты.
Реальный вопрос для Токио заключается в том, как обеспечить себе более значительную роль в выработке политического курса и принятии решений в рамках партнерства, которое по определению не может быть равноправным из-за разницы в размерах и стратегических 'весовых категориях' его участников. Может быть в качестве образца здесь подойдет модель 'особых отношений' между США и Великобританией - именно это предлагает бывший заместитель госсекретаря США Ричард Эрмитадж (Richard Armitage) и другие видные политики? Несмотря на внешнее сходство (и Япония, и Великобритания - морские торговые державы, 'привязанные' к евразийскому континенту), огромные различия в стратегическом положении двух стран, и отсутствие у Японии уникальных исторических, лингвистических и культурных связей, на которых основаны англо-американские отношения, говорят о том, что это предложение нереалистично.
Скорее всего процесс будет развиваться эволюционным путем, в ходе которого Япония получит больше 'права голоса' в вопросах, связанных с ее безопасностью в Азии и будет добиваться более активного сотрудничества со стороны американского союзника. Появляются признаки стремления Японии к большей самостоятельности в рамках стратегических отношений с Соединенными Штатами, и Вашингтон должен не только согласиться с этим, но и поощрять такой подход, чтобы партнерство двух стран обрело большую зрелость и прочность. Во многом это стремление обусловлено участием Японии в программе ПРО и необходимостью договориться с США по целому ряду сложных политических и оперативных вопросов, связанных с этим участием.
В настоящее время Япония не в состоянии обнаруживать и перехватывать баллистические ракеты без помощи США - в этом состоит ее существенная слабость, если учесть имеющиеся у Китая, России и Северной Кореи ядерные арсеналы. Не имея возможности самостоятельно создавать ракеты - это запрещено в рамках нынешнего толкования конституции - Токио решил принять участие в НИОКР по программе ПРО. Главной целью этой амбициозной, и по-прежнему неоднозначно воспринимаемой затеи является создание противоракетного щита, способного защитить Японию от ограниченного ядерного удара со стороны Северной Кореи (хотя такой щит вряд ли окажется эффективным средством борьбы с более мощными и совершенными ракетами Китая или России).
Начало совместных испытаний намечено на конец 2005 г., а развертывание планируемой системы ПРО, состоящей из ракет-перехватчиков наземного и морского базирования - на 2007 г. Помимо сохраняющихся сомнений в эффективности 'щита', участие совместно с США в программе ПРО ставит перед Японией головоломные политические задачи. Соседние государства, особенно Китай, обеспокоены тем, что полученные Японией знания в области ракетных технологий могут быть легко 'пущены в дело', если она решит создать собственные ракеты, оснащенные ядерными боеголовками. Японские ученые задействованы в разработке четырех компонентов противоракеты SM-3: двигателя, инфракрасных датчиков, легкого носового обтекателя и боеголовки ударного действия. Китай обеспокоен, что Япония может передать ракетные технологии Тайваню: если 'щит' будет прикрывать и подходы к острову, это может свести на нет существующее у Китая преимущество над Тайванем по ракетным вооружениям.
Со временем будущая конфигурация и средства противоракетной обороны способны серьезно изменить соотношение сил в рамках союза и подход Японии к планам в области национальной безопасности. Успешное сотрудничество по программе ПРО станет важным свидетельством общности стратегических интересов США и Японии, позволит ускорить тенденцию к установлению большего равноправия в рамках альянса и послужит стимулом для реформирования структуры, организации и разведывательной деятельности Сил самообороны, а также всей системы принятия решений в области национальной безопасности. Японские чиновники уже выражают стремление к более активному участию в планировании программы ПРО и приобретению доступа к данным, полученным с помощью новой радиолокационной системы FPS-XX, которая повысит возможности Пентагона по слежению за баллистическими ракетами, нацеленными на США. Исходя из собственных интересов, Вашингтону следует проявить благоразумие и щедро поделиться с Японией передовыми ракетными технологиями, а также передать ей определенную часть оперативного контроля над самой системой ПРО, если он хочет чтобы Япония оказывала Соединенным Штатам полное содействие. Токио, в свою очередь, должен осознать, что отказ - из-за конституционных нюансов - разместить на японской территории эффективную систему ПРО или сбивать ракеты, запущенные по целям в США, способен разрушить или серьезно ослабить союз.
В более общем плане, и Вашингтону, и Токио необходимо уделять больше внимания контактам в рамках союза, координации политического курса и устранению дисбаланса в стратегическом партнерстве двух стран. Союз в его нынешнем виде можно образно сравнить с колесом, где ступица - это Соединенные Штаты, а спицы - Япония, Австралия, Южная Корея и Таиланд. В этом случае взаимодействие происходит между ступицей и спицами, а не между самими спицами. Чтобы адаптировать союз к нынешней радикально изменившейся стратегической обстановке и обеспечить его дальнейшую эффективность, необходимо перейти от одностороннего диалога к многостороннему, и несколько умерить преобладание американских интересов и политических приоритетов в деятельности альянса. Это означает необходимость его преобразования в структуру консультативного, 'европейского' типа, что даст Японии, Австралии и другим союзникам больше возможностей сдерживать склонность Вашингтона к односторонним действиям и разъяснять американским руководителям существующие в Азии политические реалии и концепции безопасности. В обмен Соединенные Штаты могут ожидать, что союзники возьмут на себя большее бремя обязательств в рамках альянса и будут активнее участвовать в решении общих проблем, связанных с безопасностью.
Как успокоить дракона
Одновременно с преобразованием альянса японским и американским политикам следует подумать, как убедительно заверить нервное пекинское руководство в том, что активизация Японии и ее тесное сотрудничество с США в Азии не несут в себе угрозы Китаю. Это будет непростой задачей, ведь в китайских политических и военных кругах бытует мнение, что пересмотр стратегии Японии - предвестник более напористого, а возможно, и враждебного, внешнеполитического курса Токио. Конечно, в подобной реакции нет ничего нового или удивительного, ведь соперничество между Китаем и Японией уходит корнями в далекое прошлое.
Сегодня эта реакция проявляется в обеспокоенности Китая в связи с поддержкой Тайваня со стороны Японии и ее участием в программе ПРО, а также недовольством по поводу действий, связанных с наследием истории, в частности, неоднократным посещением Коидзуми храма Ясукуни, воздвигнутого в память о погибших японских солдатах - китайцы считают его символом имперского прошлого Японии. До недавних пор эта озабоченность умерялась наличием конституционных ограничений в Японии и тем, что в Пекине осознавали: союз с США служит препятствием для возрождения военной мощи Японии. Но по мере того, как Япония освобождается от конституционных 'пут', а ее военные вновь демонстрируют знамя Восходящего солнца по всему миру, китайские стратеги делают из этого выводы, сулящие мало хорошего для будущих японо-китайских отношений.
Среди них - мнение о том, что Япония стремится стать великой державой не только в экономическом, но и в военном отношении; что она отказывается от упора на самооборону в пользу более широких задач, связанных с коллективной обороной в рамках альянса; что она обретает потенциал, позволяющий осуществлять военные интервенции в регионе; что правительство Коидзуми разыгрывает 'карту' северокорейской угрозы, чтобы избавиться от конституционного запрета на участие в коллективной самообороне; что оно маскирует свои истинные стратегические цели, используя миротворческие операции и 'войну против террора' в качестве предлогов, чтобы отвлечь страны региона от расширения своего военного присутствия.
У Японии существуют собственные поводы для беспокойства: ее явно тревожат недавнее резкое увеличение военных расходов Китая, приобретение Пекином у России современных истребителей и боевых кораблей, быстрые темпы модернизации китайских вооруженных сил и наращивание ракетного арсенала. Недавно закупленные Китаем ультрасовременные подлодки класса 'Kilo' позволяют ему перекрыть морские торговые пути, от которых зависит существование японской экономики. С 2000 г. резко возросло количество вторжений китайских военных кораблей в исключительную экономическую зону (ИЭЗ) Японии. Особенную озабоченность в Токио вызывает проводимая китайцами гидрографическая съемка и добыча нефти в районах, прилегающих к ее ИЭЗ, а также сбор разведданных, которым, судя по всему, активно занимаются китайские подводные лодки - драматической иллюстрацией этого стало нашумевшее вторжение атомной подлодки класса 'Хань' в территориальные воды Японии у острова Окинава в ноябре 2004 г.
Неурегулированные территориальные споры, особенно из-за островов Сенкаку (китайское название - Дяоюйдао), расположенных вблизи богатых морских месторождений нефти и газа - уже вызвали напряженность в отношениях между двумя странами. Пока дело ограничивается обменом нотами между Токио и Пекином и символическими акциями протеста со стороны китайских активистов. Но возможность необдуманных действий будет возрастать по мере того, как нуждающийся в энергоносителях Китай начнет расширять разведку нефти в водах вокруг Сенкаку - на это Япония отреагирует усилением морского патрулирования и наблюдения за регионом. Уже есть признаки того, что правительство Коидзуми намеревается впервые дать японским компаниям разрешение на нефтедобычу в спорном районе Южнокитайского моря, что неизбежно вызовет взрыв антияпонских настроений в Китае.
Важнейшее значение для Японии имеет дальнейшее развитие конфликта между США и Китаем из-за Тайваня. Если дело дойдет до военных действий, Соединенные Штаты, несомненно, потребуют от Японии предоставления разведданных и тыловой поддержки американским авианосным соединениям, направленным для защиты Тайваня от нападения китайцев. В результате Силы самообороны могут подвергнуться контрудару со стороны КНР, что чревато - впервые после окончания второй мировой войны - вовлечением Японии в боевые действия против Китая, и последствия этого для обеих стран невозможно предугадать.
Получается, что параллельно с ростом экономической взаимозависимости между Китаем и Японии парадоксальным образом растет и их взаимное недоверие. Непростая задача Японии состоит в том, чтобы поддерживать отношения с Китаем таким образом, чтобы напряженность не переросла в конфликт и не затронула другие страны региона. Для этого необходим гораздо более высокий уровень доверия между двумя азиатскими державами, и готовность обсудить новые механизмы посредничества и урегулирования споров во избежание серьезных кризисов.
К сожалению, за важным исключением шестисторонних переговоров по Северной Корее, ни Япония, ни Соединенные Штаты не уделяют приоритетного внимания подключению Китая к урегулированию существующих конфликтов и предотвращению новых. Напротив, в Пекине возникло впечатление, что более тесное японо-американское сотрудничество в области безопасности обусловлено стремлением к 'сдерживанию' Китая и ослаблению его военной мощи. Об этом, по мнению китайской стороны, свидетельствует участие Японии в программе ПРО и развитие формата трехстороннего диалога по вопросам безопасности (ТДВБ) между США, Японией и Австралией, начало которому было положено в 2001 г. в Канберре в ходе американо-австралийских переговоров на уровне министров.
С точки зрения Пекина ТДВБ подозрительно напоминает первый шаг к созданию в Азии нового блока, призванного сдерживать Китай. Конечно, опасения китайцев о возможном превращении ТДВБ в азиатский аналог НАТО беспочвенны, и Китаю не следует предоставлять право вето в отношении японо-американского сотрудничества в сфере безопасности, однако не стоит и вызывать еще большую враждебность Пекина, проводя дальнейшую институционализацию ТДВБ и превращая его в некий 'клуб', своего рода неофициальный тройственный союз. Куда лучше было бы создать механизм, позволяющий Китаю напрямую обсуждать с Японией и США многочисленные и сложные проблемы, связанные с безопасностью в Северо-восточной Азии. Подобный механизм уже существует с 2003 г. в форме шестисторонних переговоров по решению проблемы с ядерным оружием Северной Кореи - в них участвуют все государства Северо-восточной Азии и Соединенные Штаты. В прошлом Китай отвергал попытки создать некую субрегиональную структуру в области безопасности, опасаясь ее использования в качестве инструмента для иностранной интервенции и вмешательства в его дела, особенно по тайваньскому вопросу.
Однако формат шестисторонних переговоров в большей степени устраивает Пекин: ведь в данном случае он способен в какой-то степени контролировать процесс. Поэтому есть все основания ожидать, что в будущем Китай позитивно отнесется к расширению масштаба и повестки дня переговоров. Расширение мандата шестисторонних переговоров стало бы важным шагом по укреплению доверия и послужило бы стратегической гарантией для Китая, позволяющей смягчить его оппозицию расширению американо-японского сотрудничества в области безопасности.
Что дальше?
Главный вывод, следующий из вышеизложенного, заключается в том, что стремление Токио проводить более активную политику в области безопасности не является неразумной реакцией на более угрожающую и нестабильную стратегическую обстановку. После почти шестидесяти лет 'квазипацифизма' Японии пора преодолеть рамки идеалов послевоенной 'мирной' конституции и принять более полноценное участие в установлении и поддержании порядка в регионе, а также борьбе с возникающими угрозами в сфере безопасности. Хотя опасения о возрождении японского милитаризма реально существуют, они необоснованны. В стране прочно укоренились демократия и верховенство закона, часть конституционных ограничений на применение военной силы будет сохранена, а союз с США служит гарантией того, что Японии незачем создавать ядерное оружие и потенциал для использования вооруженных сил вдали от собственных границ, что неизбежно привело бы к дестабилизации обстановки и послужило бы сигналом тревоги для других государств региона.
Хотя в свое время этот союз уподобляли 'dosho umi' - двум любовникам, спящим в одной постели, но видящим разные сны - сегодня 'сны' Вашингтона и Токио приобретают все больше сходства. Однако администрации следует понять, что - при всем реформаторском рвении Коидзуми в области внешней политики и обороны - внутриполитические и региональные факторы будут и дальше ограничивать способность Японии оказывать США военную помощь. Со своей стороны, Токио необходимо осознать, что возвращение невыразительных экономических показателей, характерных для прошлого десятилетия, и мнение о нежелании Японии вносить больший вклад в военный аспект деятельности союза могут когда-нибудь привести к радикальной переоценке стратегического и экономического значения Японии в Вашингтоне и других столицах. Ослабление американо-японского альянса и начало долгого упадка экономической мощи страны могут стать предвестником длительного периода неопределенности и изменения стратегической обстановки в сторону дестабилизации, что нанесет ущерб интересам обеих стран. Ослабление влияния Японии отрицательно отразится и на позиции Вашингтона в Азии.
Для администрации лучший способ избежать подобного исхода заключается в том, чтобы в своей политике на азиатском направлении уделять отношениям с Японией первостепенное внимание, признавая тем самым центральное значение этой страны для сохранения альянса и стабильности в Восточной Азии. Однако в своем стремлении привлечь Японию к участию в войне против террора и поддержке глобальных интересов безопасности США президент Буш не должен вести себя слишком императивно и не вынуждать Японию к решениям об усилении вооруженных сил и их размещении за рубежом, способным воскресить страх перед возрождением японской гегемонии. В то же время Буш должен четко заявить о своем негативном отношении к обретению Японией ядерного оружия или потенциала для боевых действий на удаленных театрах - например, дальних бомбардировщиков или авианосцев. Это несомненно привело бы к дестабилизации обстановки и, в конечном счете, не соответствовало бы интересам безопасности самой Японии.
Наконец, необходимо развеять опасения Китая. Хотя старая поговорка о том, что двум медведям в одной берлоге не ужиться, и утратила свою актуальность в условиях сегодняшнего взаимосвязанного мира - где множество медведей сосуществуют ко всеобщей выгоде - дружеские отношения между Китаем и Японией не возникнут сами по себе. Чтобы разрядить неизбежную напряженность в будущем, необходимо создать новую конструктивную инфраструктуру в сфере безопасности. В своей политике США должны уч
