Свержение киргизского президента привлекло внимание к другим посткоммунистическим правителям Центральной Азии.
Свержение Аскара Акаева, авторитарного президента Кыргызстана, вызвало серьезные вопросы о стабильности Центральной Азии и роли в регионе трех крупных держав - России, США и Китая.
Мало кто из обозревателей предполагал, что после 14 лет пребывания Акаева у власти его удастся свергнуть меньше, чем за неделю. Переворот заставил дипломатов задуматься, не стоят ли такие же вызовы перед другими постсоветскими республиками в Центральной Азии.
Хотя этот регион удален от международных центров власти, он играет важную роль как поставщик энергоносителей, здесь проходит один из основных маршрутов контрабанды наркотиков, а местное мусульманское население частично выказывает сочувствие исламскому фундаментализму.
Несомненно, здесь присутствует эффект домино. Сторонники демократической кампании США быстренько объявили Кыргызстан очередным этапом 'глобального шествия свободы под предводительством президента Буша', как написала вчера консервативная 'Wall Street Journal', восхваляя политику Вашингтона в Афганистане и Ираке.
Однако в случае с Кыргызстаном уместнее вспомнить мирные революции против авторитарных лидеров в Грузии и на Украине.
Телевидение и Интернет передали основную идею. Общей чертой было стремление избавиться от своекорыстных, коррумпированных клик, которые во многих случаях, как, например, в Кыргызстане, остались у власти еще с советских времен. Обычно эти клики пользовались поддержкой Москвы, но мятежи против них нельзя назвать антироссийскими или антизападными. Главную роль в них играли внутренние вопросы.
А потому у лидеров Центрально Азии есть все причины, чтобы испугаться. Неслучайно правительства Казахстана, Узбекистана и Таджикистана усилили пограничный контроль.
А в богатом нефтью Азербайджане лидер оппозиционной партии 'Мусават' Иса Гамбар вчера приветствовал киргизский мятеж: 'Это еще один тревожный звонок авторитарным режимам'.
Правители региона находятся у власти со времен падения Советского Союза, за исключением Эмомали Рахмонова, избранного президентом Таджикистана в 1992, и Ильхама Алиева, который сменил отца, лидера коммунистической эпохи Гейдара Алиева, в 2003.
Президенты Казахстана Нурсултан Назарбаев, Туркменистана Сапармурат Ниязов и Узбекистана Ислам Каримов ранее были лидерами Коммунистической партии.
Все они принудили послушные парламенты принять поправки к законам, продлевающие их пребывание у власти (в случае с Ниязовым - пожизненно), и большинство продемонстрировали династические замашки, готовя своих детей в потенциальные преемники.
Богатые энергоресурсами Казахстан, Азербайджан и Туркменистан в целом показывают устойчивый экономический рост, который в случае с Казахстаном усиливается либеральной экономической политикой. Кыргызстан, Узбекистан и Таджикистан остались бедными, а у их фермеров порой даже нет достаточно воды.
Казахские власти, как и киргизские, терпимо относятся к значительной оппозиции и некоторым свободам гражданского общества и СМИ.
То же, хотя и в меньшей степени, справедливо и в отношении азербайджанского правительства. Но туркменский президент Ниязов, воздвигающий себе золотые статуи, и узбекский лидер Каримов не выносят никакого несогласия.
Если Грузия, Украина и Кыргызстан могут служить ориентирами, выборы потенциально могут вызвать протесты. Следующее голосование - выборы в парламент - пройдет в ноябре в Азербайджане, за ним последуют президентские выборы в Казахстане и Таджикистане в следующем году и в Узбекистане в 2007.
Эрик Руденшиолд (Eric Rudenshiold), эксперт продемократической организации Ifes, спонсируемой США, говорит: 'После Кыргызстана они будут дрожать от страха'.
Ведущую роль могла бы сыграть Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе, как это было в Грузии, на Украине, а теперь и в Кыргызстане.
Ее критика выборов дала антиправительственным силам жизненно важное оружие.
Для России, которая в большинстве случаев считала постсоветских лидеров личными союзниками, наступили тяжелые времена. Неспособность обеспечить избрание своего кандидата на Украине стало сильным ударом по ее бывшей имперской гордости. В Кыргызстане она заняла скромные позиции, несмотря на то, что Акаев считался лояльным другом. Вчера президент России Владимир Путин осудил восстание как 'незаконное', но сказал, что Москва будет сотрудничать с новым бишкекским правительством.
Заявление Путина может знаменовать новую политику, в которой будет делаться меньший упор на обращение с бывшими советскими лидерами как с личными клиентами. Но это только начало. Московские политики-националисты по-прежнему склонны считать народные мятежи против существующего порядка угрозами, особенно, если оппозицию можно рассматривать как прозападную.
Хотя некоторые американские обозреватели приветствовали перемены в Кыргызстане, реакция правительства была осторожной.
Как и Россия, США больше всего заинтересованы в поддержании региональной стабильности, чтобы помешать распространению наркотиков и исламского фундаментализма. Опасности воинственных исламских группировок особенно видны в Таджикистане, южном Узбекистане и южном Кыргызстане, а именно в долине Фергана, которая поделена между тремя этими странами, населена непостоянной смесью узбеков, таджиков и киргизов и столкнулась с политическим насилием, включая теракты.
Если США и Россия обеспокоены аспектами народного восстания в Кыргызстане, то же можно сказать и о Китае, который граничит с республикой и в котором проживает значительное число мусульман-уйгуров, чья культура родственна киргизской.
Пекину очень не хочется, чтобы уйгуры, которые и так требуют большей автономии, стали рассматривать мятеж в Кыргызстане как некий прецедент.
Многое зависит от развития событий в самом Кыргызстане. Если восстание закончится мирным установлением демократии, оно вдохновит местные оппозиционные движения и утешит активистов Вашингтона и других стран, выступающих за политические свободы.
Но если страна погрязнет в насилии, на ее пример будут указывать те, кто стремиться помешать демократическим переменам, включая очень многих в Пекине и многих в Москве.
