Г-н Арон является директором программы изучения России в Институте американского предпринимательства (American Enterprise Institute)
30 марта 2005 года. За те месяцы и недели, что прошли после успешных и изумительно ненасильственных восстаний против авторитарных режимов в Грузии, на Украине и в Киргизстане, стало известно гораздо больше о явных пороках антикоммунистических революций в бывших советских республиках, а также и об их подлинных и долговременных достижениях, чем можно было узнать из множества теоретических трудов и газетных комментариев за полтора десятилетия с момента распада Советского Союза.
Недавние восстания в бывших советских республиках, аналогичные одинаково вдохновляющим иракским выборам в своем подтверждении человеческого достоинства - которое в современном мире невозможно без политической свободы - перед лицом, казалось бы, непреодолимых трудностей, должны бы привести к пересмотру многих обманчивых стереотипов и помочь Соединенным Штатам провести переоценку своей политики в этой части земного шара.
Первая волна освобождения в начале 1990-х годов покончила с монополией государства в политике и в экономике, однако она не сумела, во-первых, создать эффективное превосходство общества над государственным аппаратом и, во-вторых, отделить политическую власть на всех уровнях от контроля собственности. Обеспечить за одно десятилетие эти два предварительных условия либеральной демократии, для развития которых на Западе потребовались столетия, оказалось особенно трудно странам, в которых земледельческий магнат, деревенский старейшина, вождь племени или сатрап короля сосредоточили в своих руках экономическую и политическую власть задолго до того, как советский патримониализм стер всякое различие между государством и собственностью на целых семь десятилетий.
С крахом советской системы патримониализм в форме бюрократических притязаний на собственность выжил во множестве обличий, от бывшего председателя колхоза и регионального инспектора пожарной охраны до офисов премьер-министров и президентов. Коррупция, ставшая неотъемлемой частью давней национальной традиции, достигла новых высот вездесущности и бесстыдства. В конечном счете, народная антипатия к алчности исполнительной власти и ее бесстыдным попыткам защитить награбленное посредством все более авторитарной политики стали одним из двух ключевых компонентов этой "второй волны" освобождения.
Однако эти восстания показали также, что во всех трех странах антитоталитарные революции периода 1990-х годов не исчезли без следа. Вместо этого они оставили после себя базисную основу прав и свобод - рудиментарных, судя по стандартам более зрелых демократий, и нередко разрушаемых власть предержащими - однако примечательно жизнестойких. Люди получили свободу ездить заграницу и возвращаться обратно. Христиане, мусульмане и иудеи смогли молиться своим богам, никем не тревожимые и бок о бок, в церквях, мечетях и синагогах. Появилось великое множество бесприбыльных неправительственных организаций. Были созданы десятки политических партий (хотя они были немногочисленными и эфемерными) и еще больше политических ассоциаций. Политическая оппозиция, хотя она нередко подвергалась гонениям, была легальной и имела голос внутри парламентов и за их стенами. Политических противников, которых отправили в тюрьму, было немного. Хотя телевидение, в конечном счете, оказалось под строгим контролем, издавались неизменно критические газеты и журналы, которые продавались по всей стране.
В силу того, что демократические институты были столь очевидно не лишены недостатков, а также по той причине, что страны оставались сравнительно бедными спустя десятилетие после революции 1990-х годов наши ученые мужи, печально известные своей нетерпеливостью, а также многие активисты правозащитных организаций осудили эти проявления политических и гражданских прав как "пустые раковины". Отсюда грубые и гротескно дезинформированные таксономии вроде изданного правозащитной организацией "Freedom House" Индекса-2005, где Киргизстан (а также Россия и постсаддамовский Ирак) оказались в одной категории "несвободных" стран вместе с такими тоталитарными государствами, как Северная Корея, Ливия, Куба и Туркменистан.
Однако куда более важным и длительным наследием первой волны революций 1990-х годов стало представление о том, что легитимность приходит исключительно через выборы. Демонстранты в Тбилиси, Киеве и Бишкеке проверили in vivo и доказали вне всяких сомнений правоту данного Джозефом Шумпетером (Joseph Schumpeter) минималистского определения демократии как "свободного соперничества за свободного избирателя".
Свобода волеизъявления в ходе национальных выборов, реально обеспечиваемый избирателям выбор и более или менее честный подсчет голосов, быть может, представляют собой все, что нужно, поначалу, для осуществления народного суверенитета даже в отсутствие - или при наличии вопиющих недостатков - таких компонентов современной либеральной демократии, как независимые и беспристрастные суды или полная свобода всех средств массовой информации (СМИ). Таким образом, в дополнение к коррупции и к ее прикрытию авторитарными режимами, другим и куда более сильным недовольством в этих бывших советских республиках было недовольство ограничением права на свободное волеизъявление в ходе выборов и фальсификацией их результатов. Очевидно, способный терпеть очень многое на протяжении длительного времени, народ "провел рубеж" в отношении своего права голосовать, правильно подсчитывать голоса и выбирать того, кого он хочет.
Продемократические герои Грузии, Украины и Киргизстана научили нас многому. Как всегда, когда дело касается свободы, народ оказался умнее и бесконечно терпеливее, чем интеллигенция. Народ понял суть высказывания Исайи Берлина (Isaiah Berlin) "Свобода есть свобода - это не равенство, или справедливость, или культура, или человеческое счастье, или спокойная совесть".
Разумеется, грузины, украинцы и теперь вот киргизы в такой же мере желают иметь другие аспекты современной цивилизации и хотят, чтобы можно было получить их быстро и сразу. Но для них - а также и для иракцев - свобода как народный суверенитет и самоуправление представляется первым и самым важным условием надежды.
Совершенно очевидно, что пришло время заменить мрачный избитый лозунг "нелиберальной демократии" Фарида Закариа (Fareed Zakaria) на "предлиберальную демократию", чтобы отразить возможность прогресса в таких государствах, как Украина, Грузия и Киргизстан. Прогресс в направлении либерализации в этих и других бывших советских республиках является прерывистым, неравномерным, спазматическим - и все-таки реальным. В самом деле, нам следует подходить к предлиберальным демократиям с той же самой неизменной надеждой и с тем же самым упорством, которое было продемонстрировано людям за Железным Занавесом в годы "холодной войны". Разнообразную материальную помощь придерживающимся ненасильственной тактики политическим партиям и организациям гражданского общества следует оказывать открыто и непрерывно.
Революции пользуются печальной известностью за свои откаты, петли и тупики, после которых все начинается сначала. Предлиберальным демократиям сильно мешают столетия авторитаризма и патримониализма. Учитывая громадные структурные проблемы и бедность, существует опасность, что принесенные этой второй волной перемены могут не прижиться. Как мы видели в России президента Путина, новые лидеры этих бывших советских республик, быть может, не сумеют достаточно долго противостоять соблазну авторитаризма, чтобы демократическая традиция успела пустить крепкие корни. Если это будет именно так, тогда за второй волной, скорее всего, последует третья и, возможно, четвертая - пока их граждане не станут жить достойно в условиях самоуправления.
_______________________________________________________
Избранные сочинения Леона Арона на ИноСМИ.Ru
Пенсионная реформа в России: шаг к капитализму ("The American Enterprise", США)
Риски Путина ("American Enterprise Institute", США)
Российская нефть и безопасность США ("The New York Times", США)
