После революции роз в Грузии и оранжевой революции на Украине, тюльпановая революция в Киргизии подтвердила демократические устремления бывших советских республик. Смена режима несет новые надежды не только киргизскому народу, но и его соседям. Однако, 'неожиданная' революция, которую мы наблюдаем вот уже несколько дней, на самом деле произошла не вчера. Ее долго и терпеливо готовили, и сейчас можно задуматься над тем, действительно ли она отражает волю народа, которую ей приписывают?
С момента распада СССР международные агентства по развитию - ООН, Всемирный банк или европейские организации - оказывали существенную помощь созданию и укреплению влияния местных НПО в Киргизии. Это касается всего набора программ содействия развитию, в который входят помощь созданию предприятий, борьба за права женщин, образовательные программы, охрана окружающей среды или профилактика ВИЧ. Несмотря на все свое разнообразие, они объединены общей целью: создание общей для всех морали. Их задачей, с самого начала 90-х годов, было создание противовеса государству, дабы в годы политической неопределенности, возникшей после окончания холодной войны, обеспечить победу определенной политико-экономической модели.
Когда международные организации помощи развитию появились в начале 90-х гг. в Киргизии, в стране не было ни одной местной НПО в западном смысле этого слова, по той простой причине, что в СССР такого понятия не существовало. Любое независимое от официальных структур объединение запрещалось. Конечно, в каждой советской республике было множество организаций, но если деятельность какой-либо из них отклонялась от линии Партии и Правительства, ее тут же распускали. Тем не менее, с самого начала международная помощь смогла сосредоточиться на двух основных направлениях: создание законодательной и социальной базы для появления местных НПО и финансово-техническая помощь их членам.
Международные организации помогали различным группам граждан создать НПО, зарегистрировать ее в государственных органах, подготовить ее сотрудников, найти источники финансирования и связать ее с активно действующей международной сетью подобных организаций. Во всех случаях основной целью было обеспечить благоприятные для возникновения и укрепления НПО условия, развитие гражданского общества в качестве противовеса государству.
Можно задуматься о причинах, побудивших их на такие действия. Мы легко узнаем неотоквильянский, а скорее, путмановский подход к гражданскому обществу, модный сейчас в США. Но не только его, или, если точнее, можно сказать, что сложился определенный подход к постсоветским республикам. Вспомним, что Киргизская республика, так же, как Грузия и Украина, возникла в результате распада СССР.
Эти советские республики были частью СССР, который считался лидером 'второго мира', объединившим вокруг себя страны коммунистического блока, а также моделью развития, существовавшей на равных с моделью 'первого мира' западных стран, а этим двум моделям противостоял третий мир, т.н. 'развивающиеся страны'. После распада эти республики вдруг оказались независимыми государствами, но одновременно из составляющих великой державы они перешли в разряд тех самых 'развивающихся стран'. Сотрудники международных организаций помощи развитию, приехав в Бишкек, начали консультировать правительство и население, получившие политическую независимость, за которую они не боролись.
Рассматривая их деятельность, мы можем четко представить себе их видение коммунистических обществ, отражающее точку зрения большинства американских советологов эпохи холодной войны. По их мнению, разрушение гражданского общества явилось одним из главных элементов советского тоталитаризма, характеризующегося способностью подавлять любые независимые действия во всех сферах. Самая совершенная сторона советского режима проявилась именно в этой его способности разрушать все, что имело отношение к человеческой натуре, чтобы лучше управлять этими людьми. Советский тоталитарный террор был основан именно на этой невозможности построить автономные политические пространства, он противодействовал возникновению гражданского общества, чтобы лучше подчинить себе разрозненных индивидов на отнятом у них социальном пространстве.
Впервые в истории отношений Восток-Запад международная помощь станет основным вектором изменений, которые мы сейчас наблюдаем. Медленно разрушая прежние отношения подчинения, она будет опираться на противостояние 'культурного' и 'политического' факторов. Этот заход с культурной стороны задуман очень тонко и позволяет поспорить с классической критикой культурной гегемонии Запада.
Этот разворот исходит, во-первых, из предположения, что гражданское общество - это не социальная конструкция Запада, а нечто вроде естественного порождения любой демократической, а значит, независимой от той конкретной культуры, на которой она строилась, организации общества. Во-вторых, важно учитывать, что форма, которую примет гражданское общество, напротив, тесно связана с культурным контекстом. Противопоставление природы и формы здесь - основное, поскольку оно придает процессу демократизации новую легитимность. Здесь мы сможем сказать, что речь не идет о навязывании западной модели, но о возрождении культурной специфики, подавленной советской униформизацией.
Другими словами, советизация страны была осуществлена методом навязывания единой модели, тогда как ценность гражданского общества - как раз в другом. Сторонники развития могли бы оттолкнуться от какой-либо универсальной идеи, но приспособить ее к специфическому контексту. Эта модель, основанная на местных нуждах и специфике, могла бы быть противопоставлена демократическому централизму. Это возвращение к культурному аспекту тем более ценно, что он не основывается только на удовлетворении местных потребностей, но прежде всего является фактором влияния.
Развитие местных НПО в киргизском обществе не было бы, таким образом, навязано меньшинству извне, Западом. Напротив, они представляли бы местные движения, опираясь на последовательное признание отрицаемых в советское время явлений. Этот тонкий переход позволяет оправдать, помимо стремления международных агентств по развитию к гегемонии, их политику поддержки НПО. Более того, он позволяет возложить ответственность за промахи, отставание и сопротивление происходящим процессам лишь на пережитки советской эпохи.
Трудности на этом пути возникают не потому, что НПО не имели прямых аналогов в постсоветской реальности, и не потому, что некоторые задумываются об их политических основаниях, но исключительно потому (и именно в этом наше риторическое превосходство), что постсоветская бюрократия еще действует и еще может принести значительный вред. Создание местных НПО, способных свергнуть власть революционным путем будет означать победу культурной демократии, а малейшее противодействие этому движению не затронет культурный фактор и будет означать лишь преддемократическую унификацию общества. Задача международных агентств по развитию в Киргизии состоит не в учете культурной специфики, а в том, чтобы задействовать культурный фактор там, где, по мнению мало знакомых с реалиями страны наблюдателей, он не работает.
И тогда мы понимаем, что конец СССР и 'холодной войны' означал победу определенной точки зрения, пришедшей из США и сложившейся в эпоху 'холодной войны'. Чтобы укрепить эту победу в странах приказавшего долго жить 'второго мира', теперь представляется необходимым перестать демонстрировать эту точку зрения там, где раньше был оплот ее противников: на территории Советского Союза. Его исчезновения недостаточно. Нужно, чтобы победа была завершена его преобразованием, поскольку образовавшаяся пустота ставит под вопрос универсальность столь долгожданного 'глобального консенсуса'. А постсоветский правительства все же не имеют обыкновения отчитываться за свои действия. Социальные последствия перехода к рыночной экономике ставят под угрозу кажущуюся окончательной победу над 'вторым миром'. Угроза - в тенденции государственной власти к возвращению к советским методам управления, именно это и происходило в Киргизии в последние годы.
Следовательно, международные организации должны предотвратить такое развитие событий, поддерживая становление местных НПО в качестве противовеса государству и гарантов либеральной экономической модели в эти годы политической неопределенности, возникшей после окончания холодной войны. Вот что сделала 'тюльпановая революция'.
Летиция Атлани Дюо - профессор антропологии, возглавляла миссии ООН в Центральной Азии и Закавказье
