Sunday, April 3, 2005; Page B03
Почти сразу после 'революции роз', прошедшей в маленькой закавказской республике Грузии, лидеры остальных государств, некогда составлявших Советский Союз, собрались на Каспии, в Баку, на похороны президента Азербайджана, под властью которого страна жила много лет. В Баку главы государств России, Украины, Беларуси и стран Средней Азии приехали почтить память такого же, как они сами, автократа, с опаской оглядываясь на беспокоящие ростки демократического восстания, которые уже пробивались в их собственных странах. Естественно, это не укрылось от внимания президента России Владимира Путина, который в ближнем кругу - а иногда и на публике - не стесняется выражаться просто и даже иногда грубо. Он, как нам позже рассказали двое представителей грузинской делегации, подошел к одному из лидеров революционного движения Грузии и, не стесняясь, заметил, что собравшиеся в комнате 'здорово [наложили] в штаны'.
Оказалось, что им и вправду было чего бояться. С того декабрьского дня 2003 года еще двое членов этого эксклюзивного клуба были бесцеремонно вышвырнуты из власти демонстрациями протеста на улицах их городов. Сначала в декабре прошлого года на Украине разразилась 'оранжевая революция', а в марте этого года - 'революция тюльпанов' в небольшой горной стране на границе с Китаем - Кыргызстане, где значительную часть населения составляют кочевники.
Быстрое распространение таких революций заставило забеспокоиться тиранические режимы и придало решимости их демократическим оппонентам на всем огромном пространстве бывшей империи Москвы и заставило многих говорить - не рано ли? - о, ни много ни мало, 'втором распаде Советского Союза', как окрестили этот процесс некоторые эксперты. Некоторые даже задавали логически правильный, но весьма дерзкий вопрос: не последует ли за соседями и сама Россия?
Проначальствовав над бюро газеты в течение четырех лет в стране, где, как говорится в старом советском анекдоте, непредсказуемо даже прошлое, мы знаем, что здесь возможно практически все. Однако за эти четыре года мы каждый день видели, как Кремль под предводительством Путина систематически убирает со своего пути любые препятствия и методично нейтрализует все возможные альтернативные центры силы, способные в перспективе составить серьезную конкуренцию бывшему полковнику КГБ в борьбе за власть. Причем, если он что-нибудь и вынесет из опыта Грузии, Украины и Кыргызстана, так это то, что необходимо не открывать политический процесс в стране, а, наоборот, подавлять его как можно сильнее.
Сегодня как никогда хорошо видны результаты той работы, которую Кремль начал пять лет назад, после избрания Путина на президентский пост: в стране нет независимого телевидения, которое могло бы, как в Грузии, сыграть роль прорывного элемента; разобщенная, слабая и непопулярная реформаторская оппозиция, существующая в России, ничем не напоминает ту широкую и сильную коалицию, которая сложилась на Украине; российские предприниматели запуганы и поэтому не могут или не хотят финансировать оппозиционные политические проекты - особенно при виде самого богатого человека страны, посаженного Кремлем в тюрьму и лишившегося по его воле своей нефтяной компании.
Даже в первые месяцы президентской власти Путина, когда еще было не ясно, по какому пути он собирается повести страну, у его советников не оставалось двух мнений по вопросу существа нового политического проекта.
- Путин заявлял, что хочет положить конец революции, - сообщил нам в те дни его политический консультант Глеб Павловский, - а не начать новую.
А на прошлой неделе тот же Павловский уверенно заявил на пресс-конференции в Москве:
- Нет никакой угрозы того, что происшедшее в Грузии и на Украине может произойти в России.
Павловский не таясь говорил, что, в отличие от старых и угасающих лидеров этих стран и Кыргызстана Путин не колеблясь применит силу, чтобы остановить любое восстание.
- Против мятежных группировок и преступников, которые практически взяли штурмом здание парламента в Бишкеке [столице Кыргызстана], нужно было применять оружие. Если в таких случаях правительство не выполняет свои основные функции, оно отдает власть: В любом случае, если организованные люди продвигают такой революционный сценарий, их движение должно подавляться.
Придя к власти, Путин больше всего стремился остановить революцию, автором которой был Борис Ельцин. Даже при том, что Путина сам Ельцин и выбрал своим преемником, Путин считал девяностые годы не активным, пусть и несколько смазанным, зарождением нового демократического государства, а периодом повсеместной нестабильности, экономического упадка и ослабления государственной власти.
- Если под демократией понимается распад государства, - сказал он как-то группе американских корреспондентов, когда ему задали вопрос, не считает ли он, что его власть плохо относится к демократическим институтам, - тогда такая демократия нам не нужна.
Неотъемлемой частью шумного и бестолкового, с его точки зрения, демократического процесса были выборы, и контрреволюция имени Путина состояла именно в том, чтобы из-за выборов не случилось ничего подобного событиям, имевшим место в других странах бывшего Советского Союза. Сначала Кремль пытался держать их под контролем - проводить этакие 'управляемые' выборы, результаты которых могли бы быть подвержены манипуляциям властей. Когда оказалось, что это небезопасное занятие, Путин просто решил вообще избавиться от выборов губернаторов всех 89 регионов России.
Мы получили подтверждение этой его стратегии, когда в самом начале своей работы в России поехали в соседнюю страну, Республику Беларусь, освещать выборы, в результате которых был переизбран на второй срок президент Александр Лукашенко, нередко называемый 'последним диктатором Европы'. Пока западные наблюдатели толпами стояли на избирательных участках, а их папки все полнились и полнились свидетельствами о различных манипуляциях, главу российской группы наблюдателей мы встретили в средневековом замке невдалеке от столицы, где он развлекался на частном приеме перед поездкой по окрестностям. Он был настолько уверен в результате выборов, что не видел практически никакого смысла в том, чтобы заниматься наблюдением, тем более что он уже уверенно заявил прессе, что выборы проводятся в честной и свободной политической борьбе. И это был не кто-нибудь, а глава российской Центральной избирательной комиссии Александр Вешняков.
За последние несколько лет в различных уголках бывшей советской империи нам встретились сотни людей - членов политических партий, правозащитных организаций и представителей СМИ, мечтавших свергнуть авторитарные режимы, возникшие на обломках коммунизма. В Беларуси мы видели, как огромные полицейские избивают юношей, почти мальчиков, за то, что те посмели организовать несанкционированный митинг. В Узбекистане мы были в гостях у старого советского диссидента, вставшего на защиту мусульман, которых преследовали и сажали в тюрьмы просто за то, что они в знак верности своей религии носили бороды. Прервав интервью, он показал нам испачканную кровью рубашку, которую хранил с того дня, когда в его дом ворвалась полиция.
Наивысшего накала недовольство достигло в Грузии, на Украине и в Кыргызстане. К примеру, приехав в грузинскую столицу Тбилиси, мы не обнаружили - за исключением государственных чиновников - ни одного сторонника тогдашнего президента Эдуарда Шеварднадзе. Как-то на рынке мы интервьюировали торговцев - те пришли в такое возбуждение, что одна женщина, размахивая ножом для масла, начала кричать, что убила бы Шеварднадзе, если бы ей представилась возможность.
Кое-какие предпосылки революций были одинаковы для всех трех стран: давнее недовольство людей бедственным материальным положением, коррупция, равнодушие окостенелой власти, давно утратившей поддержку в обществе. Главы всех трех государств, поначалу изображавшие из себя демократов-реформаторов, превратились в правителей 'династического типа', заботившихся только об интересах собственной семьи - в Грузии зять Шеварднадзе сколотил многомиллионное состояние, зять Кучмы стал одним из крупнейших украинских олигархов, а Аскар Акаев только что 'протащил' сына и дочь в парламент Кыргызстана.
Но важнее всего, пожалуй, другое: в каждой из этих стран у оппозиции оставалось достаточно широкое поле для деятельности, так что на фоне соседних государств политический процесс там выглядел куда более открытым. И напротив, в Азербайджане новый президент - унаследовавший пост от отца, того самого генерала КГБ, на чьих похоронах Путин перешучивался с грузинами - быстро подавил уличные демонстрации, организованные оппозицией после своего избрания, намереваясь предотвратить развитие событий по революционному сценарию. Он добился успеха: мы своими глазами видели, как на Площади свободы в Баку развернулось настоящее сражение - сотни полицейских дубинками избивали безоружных демонстрантов, среди которых было много женщин. Лидеры оппозиции были арестованы и отправлены за решетку. Сегодня никто не скажет, что Азербайджан находится на пороге революции.
На прошлой неделе, в совместном обращении к киргизскому народу, Михаил Саакашвили и Виктор Ющенко приветствовали происходящее в Бишкеке: 'Эти события показали, что в наших трех государствах выборы были лишь поводом, последней каплей, которая переполнила чашу терпения народа и сподвигла его к восстанию'. Однако они сделали одну важную оговорку: при всех разговорах о волне демократических перемен, захлестнувшей постсоветское пространство, подобные революции могут случиться лишь при наличии нужных условий и поддержки народа. 'Революции невозможно экспортировать, - отмечалось в обращении, - они происходят только там, где для этого есть объективные предпосылки'.
Многие называют происходящее второй волной демократизации на территории бывшего СССР, но эта точка зрения может ввести в заблуждение относительно характера режимов, сформировавшихся после распада Союза в 1991 г. Во многих из образовавшихся независимых государств 'демократическими' президентами просто стали прежние коммунистические боссы, в других случаях - например в Беларуси - аппаратчики 'старого режима' пришли к власти позднее.
'15 лет назад никакой 'волны демократизации' по сути не было, - заметил недавно в беседе с нами один высокопоставленный чиновник администрации Буша. - Прежний режим рухнул, и на смену ему пришли представители местных властей. На самом деле нынешняя волна - первая, просто она надолго задержалась. Эти страны ослепил и ошарашил свет суверенитета, а не демократии, и к власти пришли местные 'сильные личности'. Они порой выдавали себя за демократов, но люди-то понимали, что это не так'.
Депутат Думы Алексей Митрофанов - один из самых экзотических политиков-националистов в России - верно оценил ситуацию, заявив в интервью 'Независимой газете', что революции, прокатившиеся по периметру прежней империи, чрезвычайно напоминают бунт Ельцина против советского режима. 'Это август 1991 года, случившийся с задержкой на 14 лет', - заметил он, и в его устах эти слова означают отнюдь не комплимент.
Если именно так все и обстоит на самом деле, то россияне, возможно, не испытывают потребности в том, чтобы последовать по тому же пути. В глазах многих россиян сами понятия 'революция' и 'демократия' запятнаны - они ассоциируются не со свободой, а с хаосом и невзгодами. В отличие от Грузии, Беларуси и Украины, в ходе наших поездок по российской глубинке мы редко сталкивались с проявлениями глубокого недовольства Путиным со стороны простых людей. Многие россияне за пределами узкого круга московской и питерской интеллигенции согласны с Путиным в том, что некоторое усиление авторитаризма пойдет стране только на пользу, и на прошлогодних выборах - при всех нарушениях они, скорее всего, отражают подлинное мнение народа - они отдали свои голоса ему.
Однако по мере приближения судьбоносного 2008 г., когда истечет второй и последний по конституции президентский срок Владимира путина, положение в России остается во многом неопределенным. Многие в Москве считают, что он так или иначе попытается удержаться у власти, и город полон слухов о том, какой именно способ он для этого изберет. 'Ну и кто же их остановит?, - заметила в интервью журналу 'Профиль социолог Ольга Крыштановская, изучающая российскую политическую элиту. - Оппозиция? Но у нас по сути нет оппозиции'.
Недавно, после целого года молчания, бывший путинский премьер-министр Михаил Касьянов внезапно выступил с критикой в адрес прежнего начальника: похоже, он намеревается преподнести себя в качестве 'российского Ющенко'. Однако многие сомневаются, что ему это удастся, особенно учитывая непопулярность Касьянова в народе - именно его люди винили во всем, что им не нравилось в годы первого президентского срока Путина.
Так что, как опасаются многие, если России и суждено пережить революцию, она вряд ли пройдет мирно. И возможно эта московская революция будет окрашена в красный - кровавый - цвет.
Сьюзен Глаcсер и Питер Бейкер, вернувшиеся в ноябре прошлого года из четырехлетней командировки в качестве шефов московского бюро 'Washington Post' - авторы книги 'Возвышение Кремля: Путинская Россия и конец революции' ('Kremlin Rising: Putin's Russia and the End of Revolution'), которая выйдет в июне в издательстве 'Scribner'
