Президент России Владимир Путин и канцлер Герхард Шредер (Gerhard Schroeder) сидят на зерноуборочном комбайне, оснащенном по последнему слову техники, позируя перед камерами. Партнер в прекрасном настроении, ждем инвесторов - видимо, это должны были внушить сделанные недавно на Ганноверской ярмарке кадры. В центре ее внимания - Россия. Почти в то же время в Лондоне банкиры и ведущие представители экономики бурно аплодируют бывшему российскому премьеру Михаилу Касьянову: 'Кремль не имеет права употреблять слово реформы'. Итак, как настроена Россия к инвесторам, дружелюбно или же враждебно?
Действительно, Касьянов, возглавлявший при Путине правительство с 2000 года по 2004 год, нарушил табу. До сих пор вмешательство Кремля в экономику считалось внутренним делом России. Господствовало мнение, что иностранные инвесторы убытков при этом не несут. Касьянов, напротив, говорит: 'Появляются все новые секторы экономики, где серьезное иностранное присутствие запрещается. Речь теперь идет не только о нефти и газе и других природных ресурсах. Теперь она также о машиностроении, об участии в капитале государственных банков, следующим на очереди, видимо, станет сельское хозяйство'.
Самое примечательное в выступлении: Касьянов говорит, высказывая то, что у него на душе, перед банкирами и менеджерами фондов, поющими в большинстве своем гимны Путину, перед иностранными инвесторами, считающими себя защищенными в России, а также перед капитанами экономики, клянущимися в лояльности Путину.
Согласно анализу Всемирного банка, до сих пор иностранцы успешно работали в тех нишах, которые для крупных представителей российской экономики и для государства были неинтересными. Теперь возникла проблема, заключающаяся в том, что или же подросли иностранные инвесторы, желающие теперь уйти из этих ниш, или же в эти ниши хотят прорваться и занять монопольные позиции олигархи и государственные концерны. Сталкиваются интересы. Идут самые серьезные со времени приватизации середины девяностых годов схватки за передел собственности. Это концерн Siemens прочувствовал, получив запрет на приобретение предприятия 'Силовые машины'. Для экономики такие меры имеют самые серьезные последствия. Всемирный банк изучил эффективность предприятий в России: наиболее эффективно работают иностранные инвесторы, затем идут мелкие и средние предприниматели, за ними олигархи, и только затем государственные фирмы. Однако Путин делает ставку именно на государственные концерны и на лояльных ему олигархов.
Его экономический курс непоследователен, и его слово определенно ничего не значит. Хотя Путин говорил, что государство не будет доводить до банкротства крупнейший нефтяной концерн России ЮКОС, предприятие через несколько месяцев стало банкротом. Хотя Путин давал слово, что концерну Siemens будет разрешено приобрести предприятие 'Силовые машины', сделать это не удалось. Хотя Путин обещал остановить налоговые органы, нефтяной концерн ТНК-ВР получает извещение с требованием о доплате миллиардных налогов. Что же слово Путина ничего не стоит? 'Он не хозяин своего магазина', - говорит один влиятельный менеджер с рынка ценных бумаг. Или же Путин хочет своими заявлениями вызвать волнение на рынке? Все три приведенных выше примера имеют общее: деловой интерес Кремля. От разрушения ЮКОСа выгадала государственная нефтяная компания 'Роснефть'. Теперь, после того как с дистанции сошел концерн Siemens, предприятие 'Силовые машины' может приобрести близкий к Путину миллиардер Олег Дерипаска. Требования к концерну ТНК-ВР о доплате налогов коснулись предпринимателя Михаила Фридмана, не нашедшего общего языка с близким к Путину министром. Нежелание модернизировать Россию, вызванное растущими доходами от бизнеса на нефти и газе, становится государственной доктриной. Уже шестой год подряд растет без особых усилий экономика. Этого, конечно мало, чтобы встать вровень с другими развитыми странами, но достаточно. Быстрее, чем экономика, растет количество бюрократических предписаний и чиновников. Все реформаторские замыслы были отложены два года назад. 'Правительство с тех пор боится проводить срочно необходимые структурные реформы', - говорит Джон Литвак (John Litwack), главный экономист представительства Всемирного банка в Москве. Литвак видит 'накапливание реформ'.
Поворотным пунктом путинской экономической политики можно считать 25 октября 2003 года. В тот день был арестован нефтяной король Михаил Ходорковский. Налоговые чиновники и прокуратура атаковали крупнейший нефтяной концерн России как по команде. Сегодня ясно, что дело ЮКОСа случай не единичный.
Сергей Борисов, глава Союза малого бизнеса 'Опора', тоже бывает в Кремле, когда Путин приглашает руководителей экономики. Действия против ЮКОСа, говорит Борисов, давно находят подражание. 'Любой губернатор, любой мэр, желающий загрести какое-то предприятие, направляет туда теперь представителей своих налоговых органов'. То, что Кремль начал на федеральном уровне, 'происходит теперь каждый день в уменьшенном масштабе на региональном и муниципальном уровнях'.
Даже если Путин и приглашает иностранных инвесторов с открытыми объятиями, они все равно проявляют сдержанность. Так, в прошлом году в России остановился приток прямых инвестиций из Германии. Они в общей сложности составили два миллиарда евро. В 2004 году кредиторы вывели с российского рынка капитала примерно восемь миллиардов евро. Россия - страна с высокими доходами и большими рисками. Россия остается, прежде всего, большим рынком сбыта для западных фирм и самым важным партнером Германии. Несмотря на высокое место, занятое в кабине современнейшего комбайна, Россия может и в дальнейшем предлагать Германии нефть и газ. В надежности поставщика пока нет никаких сомнений.
А что же с реформами? Андрей Илларионов, экономист-либерал, является пятый год главным экономическим советником президента, он говорит: 'Десять лет назад я встречался с Биллом Клинтоном (Bill Clinton). Он сказал мне: 'Реализуется четыре процента моих предложений. Это для советника президента высокий показатель'. Илларионов оценивает уровень своей эффективности 'заметно выше'.
