В прошлую пятницу Председатель КНР Ху Цзинтао (Hu Jintao), говоря о рукопожатии, которым он обменялся с лидером тайваньской оппозиции Лян Чжанем (Lien Chan), весьма удачно назвал это событие 'историческим'. Ведь г-н Лян представляет ту самую партию 'Гоминьдан', которую в свое время возглавлял Чан Кайши, правивший всем Китаем, пока в 1949 г. ему не пришлось бежать вместе со своей армией на Тайвань под натиском войск Мао Цзедуна.
В недавнем прошлом Китаю пришлось пережить немало мрачных периодов: японскую оккупацию 1930х гг., кровавую гражданскую войны между Чаном и Мао, голод, вызванный безумными авантюрами Мао в 1960х - 1970х гг. - 'большим скачком' и 'культурной революцией'. Поэтому публичное примирение двух политиков перед телекамерами в пекинском Большом народном зале подвело черту под многими печальными воспоминаниями.
Власти континентального Китая и сегодня прибегают к методам, унаследованным от 'недобрых старых времен': чтобы держать народ 'в узде' они зачастую прибегают к 'показательным' арестам и отправляют людей в лагеря. Однако годы быстрого экономического роста принесли очень многим китайцам благосостояние, а некоторым даже богатство. Тайвань, которым Чан Кайши в свое время управлял как собственной феодальной вотчиной, сегодня превратился в процветающую демократическую страну; именно на его долю - наряду с Японией - приходится основной объем частных инвестиций, питающих экономический бум в КНР.
Впрочем, в основе жеста доброй воли со стороны г-на Ху, естественно, лежит и трезвый расчет. Г-н Лян дважды - в 2000 и 2004 г. проигрывал выборы нынешнему тайваньскому президенту Чен Шуй-бяню (Chen Shui-bian), так что он не занимает никаких официальных постов и не уполномочен президентом на заключение каких-либо соглашений. Поэтому встреча в Пекине стала лишь актом примирения между двумя партиями, каждая из которых имеет в своей истории немало мрачных страниц. Г-н Ху, несомненно, полагал, что это событие, широко разрекламированное СМИ, является более эффективным способом 'обработки' самих тайваньцев, да и мировой общественности, чем неприкрытые угрозы, вроде принятого в марте Закона о противодействии расколу государства, к которым Пекин прибегал в прошлом. Реакция Госдепартамента США, к примеру, была весьма позитивной.
Более того, сегодня международные отношения в Азии настолько изобилуют жестами доброй воли, что может возникнуть впечатление, будто мы стали свидетелями начала новой эпохи мира и дружбы. В апреле китайский премьер Вэн Цзябао (Wen Jiabao) встретился в Нью-Дели с главой индийского правительства Манмоханом Сингхом (Manmohan Singh), и в самых радужных тонах говорил о развитии торговли между двумя странами и урегулировании их давнего пограничного спора. На прошлой неделе в гостях у того же г-на Сингха (похоже, зарубежные коллеги все активнее ищут его дружбы) побывал японский премьер Дзюньитиро Коидзуми (Junichiro Koizumi), предлагая Индии стратегическое партнерство.
Недавно президенту Индонезии Сусило Бамбангу Юдхойоно (Susilo Bambang Yudhoyono) оказали теплый прием в Австралии, что привело к улучшению не слишком дружественных отношений между двумя странами. Переизбранный на новый срок премьер-министр Австралии Джон Говард (John Howard), в свою очередь, совершил турне по азиатским странам, включавшее и остановку в Пекине. И так далее, и тому подобное.
Несомненно, все эти события во многом связаны с осознанием преимуществ взаимной торговли. После нескольких неблагоприятных лет в Восточной Азии вновь начался экономический рост - в прошлом году он достиг 7,2%, а в этом, если верить прогнозам Всемирного банка, несколько снизится, но останется на весьма приличном уровне 6%. Одной из главных причин здесь является гигантская 'покупательная способность' экономики США, однако торговые связи между самими азиатскими странами тоже укрепляются. Даже Вьетнам, чье развитие долго сдерживалось правящим коммунистическим режимом, вступил на путь роста: в этом году его темпы, по прогнозам, должны составить 7,5%.
Китай зачастую рассматривают как экономический локомотив всей Азии, и его вклад в развитие региона не подлежит сомнению. В Австралии он закупает уголь и железную руду для своих ненасытных сталелитейных заводов. Япония поставляет ему станки и компоненты изделий, собираемых на принадлежащих японцам предприятиях на территории КНР. Другие страны Юго-Восточной Азии снабжают Китай продовольствием и топливом. Сегодня уже каждый знает, что КНР - 1,3 миллиарда богатеющих китайских потребителей - представляет собой огромный рынок сбыта.
Не оборачивается ли все это политической гегемонией КНР? Китай не был бы Китаем, если бы не использовал свое растущее экономическое влияние в политических целях. И его отношения с некоторыми странами, например Малайзией и Таиландом, приобрели более дружеский характер именно благодаря тесным экономическим связям. Сегодня Китай готовится к саммиту стран Юго-Восточной Азии - он состоится в конце года в Куала-Лумпуре - где намеревается наглядно доказать соседним странам, какую важность он для них представляет. Во встрече примут участие 10 государств АСЕАН - группировки, созданной в свое время с 'благословения' США для борьбы с распространением коммунизма в Азии. О масштабе изменений в Китае свидетельствует хотя бы тот факт, что он сегодня требует от соседей признать его страной с 'рыночной экономикой' (трудно придумать более радикальную антитезу коммунизму), чтобы защитить свои товары от антидемпинговых мер. США и Европа не без оснований утверждают, что коммунистическая партия Китая по прежнему обладает слишком большим контролем над средствами производства, и это не позволяет присвоить КНР статус государства с рыночной экономикой.
В связи с этим возникает вопрос: сможет ли Китай и дальше набирать экономическую и политическую мощь? Принятое Дэн Сяопином (Deng Xiaoping) четверть века назад решение открыть страну для иностранных инвестиций сотворило настоящее чудо. Япония, вложившая огромные средства в создание промышленных зон - не только предприятий, но и общежитий для рабочих - превратила Китай в огромный 'сборочный цех' для производства разработанной в Японии продукции по конкурентоспособным на мировом рынке ценам. Первыми инвесторами стали тайваньские китайцы - они начали вкладывать капиталы в экономику КНР еще в 1980х гг. За ними последовали американцы и европейцы.
Однако этот экономический бум, финансируемый иностранным капиталом, во многом выглядит искусственным. Несмотря на усилия Пекина по созданию в стране дееспособной в коммерческом плане банковской системы, крупные китайские банки по-прежнему контролируются партийными 'надзирателями', пытающимися манипулировать их кредитной политикой в собственных целях. Широко разрекламированное решение о допуске в страну иностранных банков, призванное реформировать систему за счет роста конкуренции, выглядит в глазах иностранных инвесторов все менее привлекательным по мере того, как китайские банки пытаются в целях самозащиты 'застолбить' за собой самые выгодные 'участки' - например, столицу и приморские города. В статье, опубликованной в начале этого года в 'Far Eastern Economic Review', сообщалось, что в некоторых наиболее развитых регионах КНР наблюдается нехватка рабочей силы, в особенности квалифицированных кадров, обладающих управленческими способностями.
Что же касается политики КНР, то позитивные шаги, вроде упомянутого жеста доброй воли в отношении Тайваня, перемежаются гротескными явлениями, вроде кампании против японских магазинов и заводов, дирижировавшейся по интернету. Пекинские власти говорили о своей непричастности к этим событиям - довольно странное заявление в устах правительства, подвергающего аресту людей за одни лишь высказывания о злоупотреблении властью со стороны правящей партии. Достижения Китая очевидны, и их можно только приветствовать. Но стабильность в КНР наступит только тогда, когда власть наконец предоставит народу политические права.
