Хорошему царю ставят памятник в последнюю очередь. Великие русские самодержцы, Петр и Екатерина, уже давно обрели свой канонический образ в виде бронзовых идолов, равно как и 'жандарм Европы', царь Николай I и его внук-реакционер Александр III, украшающие в виде конных статуй Петербург.
Только реформатор на царском троне, Александр II, чье убийство революционерами-террористами выглядело как возмездие за его внутриполитическую либерализацию, неизвестен даже своими торжественными портретами.
Но наконец-то, статуя в Москве, установленная исключительно усилиями демократических политиков, возмещает собой упущенное. Непосредственно у вновь возведенного храма Христа Спасителя, обратив свой отстраненный взор в сторону его алтаря, стоит бронзовая фигура Александра, в орденах и горностаевой мантии. На гранитном пьедестале золотыми буквами перечислены деяния царя, воспринимаемые сегодня как косвенный упрек нынешнему хозяину Кремля. Ведь реформы Александра II обеспечили региональное самоуправление, которое сегодня последовательно ограничивается. 'Царь-освободитель' положил конец крепостному праву - ныне, как считают некоторые, оно снова возвращается в виде произвола чиновников. Кроме того, он остановил войну на Кавказе, которая в нынешней России похожа на незатухающий пожар.
Выполненная скульптором Александром Рукавишниковым работа в академическом стиле ампир, тем не менее, изображает не уверенного в себе правителя государства, а трагическую фигуру. Руки царя покорно опущены, левая нога выдвинута, словно в неуверенном шаге. Испуганный взгляд застыл на храме. За спиной царя расколотая ротонда, символизирующая незавершенное дело его жизни, как и последний проект демократизации в России. Но если царь-реформатор выглядит как фатальный мученик, то это проливает свет и на перспективы реформ с точки зрения инициаторов памятника. Во всяком случае, бронзовый Освободитель излучает не боевую решимость, а печальное самопожертвование.
И, тем не менее, с конца апреля эта в высшей степени символическая скульптура ждет своего торжественного открытия. Обитатели российского политического Олимпа никак не могут договориться о проведении церемонии.
