Нет никаких сомнений, что отказ Франции от 'Договора о политической конституции Европы' является политическим землетрясением. Он потряс французскую внутреннюю политику, но, прежде всего, он будет иметь серьезные последствия для будущности Европейского союза.
Неожиданное очевидное и твердое 'нет' французов делает в политическом плане невозможным повторение такого референдума. В этом плане успокаивающие и заклинающие призывы к тому, чтобы продолжать процесс ратификации по всей Европе - завтра на очереди референдум в Нидерландах - чистая иллюзия. Договор о конституции, однажды уже проваленный в Европейском совете, потерпел окончательное фиаско.
Не произведение века
Оказалось, что 'метод Конвента', с помощью которого перед этим была разработана Хартия основных прав Союза, - по поводу ее споров было немного - не является решением проблемы дальнейшего развития ЕС, как тогда это превозносили. Вещи и проблемы, о которых идет речь в европейских делах, - влияние стран при голосовании или правовые положения, касающиеся сотрудничества институтов, - просто слишком сложны с технической точки зрения и слишком трудно понимаемы в политическом плане, чтобы привлечь к этому интерес публики и завоевать ее расположение.
Далее выяснилось, что проводимое на глазах европейской общественности собрание не всегда дает лучший результат, чем правительственная конференция с ее методами тайной дипломатии и политического закулисного торга. Посредственный результат работы Конвента нельзя превозносить как проект века и по той причине, что президент Конвента и бывший французский президент Жискар д"Эстен (Giscard d'Estaing) исполнил ее в традициях Монтескье (Montesquieus) и отцов американской конституции.
Конституции не существует
Этот договор в действительности был не конституцией, а попыткой добиться проведения разумной и полезной во многом реформы процедур и процесса принятия решений в расширившемся ЕС. Его неудача связана также с тем, что он по причинам символики, во всяком случае, не из-за его реального значения, был совершенно перегружен ожиданиями и опасениями.
Это можно видеть также по характеру дискуссии во Франции перед референдумом. Конечно, мотивом для отказа, быть может, даже самым важным, было желание поквитаться со своим собственным правительством. Опросы свидетельствуют о низкой популярности президента Ширака (Chirac) и его премьер-министра Раффарена (Raffarin). Уже не один год правительство говорит о реформах, в социальной сфере или в образовании, сначала берется за них, а затем вскоре пугается своей собственной смелости, когда люди, которых они касаются: будь то школьники, врачи или железнодорожники - начинают протестовать или выходить на улицы. То, что правительство своими метаниями утратило свой авторитет и доверие граждан, не должно никого удивлять.
Никакого европейского защитного вала
Все французские правительства, независимо от политической принадлежности, всегда восхваляли перед избирателями сначала ЕЭС, затем Европейское сообщество, а сегодня ЕС как защитный вал и крепость во враждебном мире. Политическое видение состояло в том, что только единая Европа во главе с немецко-французским руководством в состоянии утвердиться против других стран: Америки, России, Китая. Понимание единого рынка во Франции вопреки экономическим реальностям оставалось всегда протекционистским, не только в более узком, торгово-политическом смысле, но и что касается защиты профессиональных групп населения (прежде всего, крестьян) и социальных стандартов. Если для отказа от Договора о конституции и есть какой-то решающий европейский фактор, то это в таком случае - 'линия Болькештайна (Bolkestein)', направленная на либерализацию услуг, даже если они не имеют с конституцией ничего общего.
Никаких границ?
Обострение соперничества в выборе места производства, в результате чего растет 'делокализация', конкуренция на рынке труда, воспринимаемая как 'демпинг в области заработной платы и в социальной сфере', вызывает к жизни вопрос, связанный непосредственно с расширением Союза на восток. До сих пор во Франции, и не только там, не поняты его политические и экономические последствия, помимо этого оно не преодолено и в психологическом плане.
Было симптоматично то, с каким невероятным гневом президент Ширак отреагировал, когда увидел перед войной против Ирака, что тогдашние кандидаты на вступление в ЕС осмелились оспаривать германо-французские претензии на руководящую роль в ЕС. Столь же гневно французы реагируют сегодня на то, что рабочая сила из новых восточных государств-членов Союза готова работать больше, чем они, за меньшую зарплату. Дискуссия по поводу расширения ЕС в результате приема в организацию Турции является всего лишь каплей, окончательно переполнившей чашу, даже не говоря о различиях, связанных с культурой. В связи с тем, что европейский проект теряет в глазах многих европейцев в своей масштабности и безграничности, они уведомляют о неприятии его - это новый европейский скептицизм, причиной которого является разочарование в любви.
Поскольку Договор о конституции потерпел неудачу не из-за британцев или датчан, а во Франции, являющейся одним из создателей Союза и одним из основных его членов, то удар пришелся в самое сердце ЕС. Парижское правительство, поставленное в трудное положение, будет впредь не мотором, а тормозом - и это покажут ближайшие недели.
