Ни один человек, имеющий совесть, каковы бы ни были его или ее взгляды на войну в Ираке и на внешнюю политику США в целом, не может спокойно относиться к сообщениям о неправильном обращении американских военных с заключенными. Данные сообщения, одно из которых является отчетом ФБР, указывает на наличие системной проблемы. Ужасно то, что на войне, которая ведется во имя нас самих и от нашего имени, задержанных избивают, раздевают донага, заковывают в цепи, помещая их в холодные камеры, а в некоторых случаях даже убивают. Вызывает возмущение, что подозреваемых содержат в тюрьме без суда. Печально, если не сказать большего, что некоторые сторонники это войны отметают обвинения в злоупотреблениях.
К сожалению, недавние упреки правозащитной организации 'Международная Амнистия' по поводу содержания американцами подозреваемых в совершении террористических актов заходят так далеко в противоположном направлении, что они могут только нанести вред усилиям по прекращению неправильного обращения с заключенными и привлечению преступников к ответственности. Известно, что в ежегодном докладе этой организации центр содержания заключенных в Гуантанамо называется 'Гулагом нашего времени'.
Да, Гулаг был советской системой принудительного труда в лагерях (это слово - сокращение от Главного Управления Лагерей), которая процветала в эпоху Сталина и была увековечена Александром Солженицыным в его трехтомнике 'Архипелаг Гулаг' (1937-1975). В отличие от нацистских концлагерей, Гулаг не являлся специально для этой цели изобретенной машиной массового уничтожения. Тем не менее, журналистка Анна Аппельбаум в своей книге 'Gulag: A History' (История ГУЛАГа), которая в 2003 году завоевала Пулицеровскую премию, пишет, что после 1937 года 'советские лагеря ... превратились из равнодушно управлявшихся тюрем, в которых люди умирали случайно, в действительно смертельные лагеря, где людей целенаправленно заставляли работать на износ, до смерти, а иногда убивали' в больших количествах.
Разбросанные на широких просторах Сибири, советские лагеря были настоящим адом, где истощенные люди были иногда вынуждены работать на открытом воздухе при температуре минус 58 градусов по 16 часов в день; где заключенные ежедневно умирали от недоедания, а те, кто был слишком слаб, чтобы работать, лишались своей пайки за невыполнение дневной рабочей нормы; где голодные люди ели бездомных кошек и искали еду на помойках; где за различные нарушения в упрощенном порядке расстреливали тысячи людей. Трудно найти надежную статистику, но в период с 1929 по 1953 год в заключении в Гулаге находились по меньшей мере 18 миллионов человек; не менее 2 миллионов погибли.
Большинство из этих людей не было даже инакомыслящими, их бросали в мясорубку по надуманным обвинениям в предательстве или саботаже, или просто как родственников 'врагов народа'. У сталинской машины террора существовали свои нормы, которые нужно было выполнять. К тем жертвам, о которых упоминает в своей книге Солженицын, относился человек, на которого донес сосед за то, что он выключал радио, когда по нему велись передачи с восхвалением Сталина. Другой человек, плотник, был осужден за то, что во время работы повесил свой пиджак на бюст Ленина. Когда я была маленькой, то в 70-е годы в России слышала подобные истории от членов моей собственной семьи. Отца коллеги моей матери по работе отправили в Гулаг за 'подрыв военных усилий', потому что, услышав обращение Сталина к народу после нападения Гитлера на Советский Союз в 1941 году, он отметил, что Сталин говорит с грустью. Тетя друга нашей семьи попала в тюрьму за то, что играла похоронный марш в тот день, когда по обвинению в предательстве был арестован известный в народе генерал.
У Гулага было двойное предназначение: держать людей в страхе и поддерживать лагерную промышленность.
А как насчет американского 'гулага'? Важно помнить, что Соединенные Штаты имеют дело с беспрецедентной ситуацией, с боевиками врага, которые принадлежат не армии враждебного государства, а обширной и темной террористической сети. Сети, которая доказала свою смертельную силу в США 11 сентября 2001 года, а также в других местах и в другое время. Это не дает нам карт-бланш на неограниченные задержания людей без предъявления обвинений, не говоря уже о пытках подозреваемых. Но такое положение ставит перед нами серьезные проблемы сопоставления прав человека и интересов национальной безопасности, с которыми сталкивают также и другие демократические страны, например, Франция. Хотя неправильное обращение с заключенными в американских тюрьмах отмечается слишком часто, чтобы говорить об этом как об отдельных случаях злоупотреблений со стороны отдельных паршивых овец, это остается исключением, а не правилом.
Неправильное обращение с заключенными остается реальной проблемой. Однако сравнение, приведенное 'Международной Амнистией', которое бывший советский политзаключенный Владимир Буковский назвал 'глупостью' и 'оскорблением памяти миллионов погибших', отнюдь не помогает исправить положение. Вместо этого оно ставит на одну доску морального равенства демократии с их недостатками и тоталитарные диктатуры. Такое сравнение звучит особенно цинично в условиях, когда реальные гулаги еще существуют в таких местах, как Северная Корея. Оно также мешает администрации Буша проводить свою политику, поскольку отвлекает от нее внимание, переключая его на гиперболы критиков этой политики.
Такие гиперболы ошибочны - но это мало успокаивает тех из нас, кто считает, что Америка должна соответствовать более высоким стандартам, чем заявление типа 'мы лучше Гулага'.
Кэти Янг является редактором, пишущим для журнала Reason. Ее колонка регулярно появляется на страницах 'The Boston Globe'
