Александр Рар - директор проекта Россия/СНГ в Фонде Кербера (Koerber), координатор Форума ЕС-Россия (в сотрудничестве с Еврокомиссией). В 2000 году опубликовал отдельным изданием под названием 'Владимир Путин. Немец в Кремле' биографию российского президента.
Россия превращается в энергетическую сверхдержаву. Возглавляет этот процесс президент Владимир Путин - такой вывод делает эксперт по России Александр Рар. В интервью журналу он анализирует состояние отношений между Российской федерацией и Европейским союзом. Александр Рар требует в долгосрочной перспективе их политического объединения.
EM: Господин Рар, Вы не устаете повторять, что у России есть только один шанс: Европа. Насколько активно должна Москва сотрудничать и почему?
Александр Рар: У России действительно нет другого шанса, кроме как тесно сотрудничать с Европой, войти в альянс и в долгосрочной перспективе объединиться с Европой.
EM: Почему?
Александр Рар: Ответ дает будущее. Россия не сможет утвердиться по отношению к будущей мировой державе Китаю в одиночку. К этому следует добавить, что в ближайшие десятилетия проблемой будут оставаться исламские фундаменталисты на Ближнем и Среднем Востоке. Невзирая на то, будет или нет успешным экспорт демократии из США, столкновение с исламом все равно произойдет. Это касается также России с учетом ее многочисленных мусульманских меньшинств и непосредственным соседством с исламским миром. Поэтому у страны есть только один шанс обеспечить безопасность, преобразования, рост экономики и благосостояние: лишь в том случае, если она присоединится к Европе.
EM: В каком плане Россия должна утверждаться по отношению к Китаю: в экономическом, военном или территориальном?
Александр Рар: На востоке России поселяются сотни тысяч китайцев. Они уже создают там политические структуры. Китай заинтересован в сибирских сырьевых ресурсах. Азиатские территории России будут иметь для Китая в стратегическом плане все возрастающее значение. Китай нуждается в России, чтобы утолять свой энергетический голод и вооружаться. Темпы экономического роста в Китае в десять раз выше, чем у России. Становление Китая как державы затронет Россию быстрее, чем Запад.
'Пекин вскоре будет рассматривать Россию в качестве младшего партнера'
EM: А разве Россия не может создать такой же альянс с Народной Республикой? Ведь об оси Европа-Россия-Китай уже упоминали, во время войны в Ираке она даже имела практическое воплощение.
Александр Рар: Европа не рассматривает Китай в качестве стратегического партнера, и уж тем более - партнера в деле противостояния с США. Это было бы политическим самоубийством. Россия часто раздражает Запад идеей создания стратегического треугольника Москва-Пекин-Нью-Дели. Но, во-первых, Россия по своему менталитету в большей степени европейское, чем азиатское государство, а, во-вторых, вряд ли можно всерьез думать, будто Индия и Китай встанут на сторону России, чтобы противостоять западным интересам. Что они могут получить, кроме испорченных отношений с Западом? Можно ли представить китайцев в качестве младших партнеров России? Наверняка, нет. А вот Пекин вскоре будет считать Москву младшим партнером. Россия вооружает сегодня Китай самым современным оружием, которое через несколько десятилетий может быть направлено против России.
EM: Потребность России в альянсе с Европой - одна сторона дела. Но готова ли заключить союз с Россией Европа?
Александр Рар: Европейский союз сегодня еще слишком ориентирован на трансатлантическое сообщество и, таким образом, - на американские позиции. А у а американцев четкая стратегия, направленная на то, чтобы не дать России снова стать великой державой. То же самое относится к Китаю и Индии. Вашингтон пытается не допустить, чтобы и эти страны стали мировыми державами. Вашингтон сдерживает эти страны, например, через ВТО, но контролирует процессы, происходящие в них. Кстати, Россия сегодня рассматривается и воспринимается уже больше не как враг, но и не как друг. С одной стороны, по отношению к России господствует своего рода безразличие. С другой стороны, она очень часто подвергается односторонней критике. Европейцам ЕС пока не хватает дальновидности, они не видят большого общеевропейского дома. Но через десять или пятнадцать лет Европейский союз и Россия будут тесно сотрудничать по многим вопросам, в этом я уверен.
'Россия, без всяких сомнений, будет частью новой Европы, это произойдет не позднее 2020 года'
EM: Как это может выглядеть на практике: Россия - член Европейского союза?
Александр Рар: В настоящее время я бы очень не рекомендовал России очень уж добиваться вступления в ЕС, как это делает Украина. Это было бы серьезной ошибкой. Искусство политики заключается в данном случае в том, чтобы выбрать правильный момент для политической интеграции русских и европейцев и осуществить ее. Но Россия, без всяких сомнений, станет частью новой Европы, произойдет это не позднее 2020 года. В любом случае, ЕС в 2020 году будет иным, чем в 2005 году, точно так же, как ЕС 2005 года отличается от ЕС 1990 года.
EM: Впервые за последние100 лет между Европой и Россией нет заметных разногласий в плане архитектуры будущего мирового порядка. Однако общей стратегии для ее реализации все еще не видно и спустя 15 лет после распада Советского Союза. В чем состоит проблема?
Александр Рар: Одна из проблем заключается в том, что Европейский союз сначала концентрировал свое внимание на расширении в сторону Центральной Европы, и Россия оказалась вне поля его зрения. После последнего этапа расширения в мае 2004 года на Западе Европы неожиданно обнаружили, что у ЕС не оказалось единой стратегии по вопросу отношений с Россией. Германия и Франция проводят политику, направленную на упрочение связей и интеграцию. Польша и прибалтийские государства активно выступают за проведение политики сдерживания и ослабления.
'ЕС хотел бы строить с Россией содружество, основанное на общих ценностях, а Россия отдает предпочтение партнерству, базирующемуся на прагматических интересах'
EM: Значит ли это, что расширение Запада на восток Европы приведет вместо интеграции, быть может, к новому расколу континента по линии, переместившейся в сторону востока?
Александр Рар: Нет, я так не думаю. О новом расколе можно было бы говорить только в том случае, если бы на континенте были два блока, имеющие диаметрально противоположные цели. Таких блоков не существует. Россия и ЕС в действительности ищут путь навстречу друг другу, только ЕС хотел бы строить с Россией содружество, основанное на общих ценностях, а Россия отдает предпочтение партнерству, базирующемуся на прагматических интересах, то есть, она никак не желает принимать все западные либеральные ценности.
EM: Что думают в Кремле о роли России в Европе?
Александр Рар: У России пока нет ясного представления о своей роли в Европе. В российской европейской политике масса проблем. Я хочу назвать два аспекта. Во-первых, у русских есть проблема с тем, чтобы видеть в Европейском союзе новую общность. Они еще до сих пор совершенно недооценивают факт превращения экономического союза в союз политический. Среди российской элиты господствует вера в то, что ЕС в своем нынешнем виде нежизнеспособен. Ждут, что Европа снова распадется на отдельные государства. Во-вторых, российскую внешнюю политику по отношению к ЕС пока еще не определяют те силы, которые выступают за объединение с Европейским союзом, например, представители либеральных экономических кругов. Политику по отношению к ЕС в Москве определяют старые советские дипломаты, находящиеся все еще в плену великодержавного мышления и переживающие по поводу развала Советского Союза. В результате до сих пор продуцируется антиевропейский и антизападный комплекс.
EM: В чем это проявляется?
Александр Рар: Эти люди говорят с ЕС не тем языком. Они избирают также не тот стиль общения. Они, например, не готовы вообще разговаривать с представителями небольших государств. И они не хотят садиться с брюссельскими бюрократами за один стол, чтобы решать трудные вопросы, поскольку по-прежнему твердо убеждены в том, что ЕС - маленький и слабый, а России - большая и могучая. Они до сих пор являются приверженцами советского мифа, который давно отжил свой век.
'Россия переоценивает свой всемирно-политический статус'
EM: Что является причиной такого образа мышления?
Александр Рар: Прежде всего, тот факт, что Россия переоценивает свой всемирно-политический статус, в то время как Запад, возможно, Россию недооценивает. Россия все еще ищет свою идентичность. Только тогда, когда она ее найдет, можно будет сформулировать надежную внешнюю политику. Говоря в общих чертах, в ходе поиска идентичности речь идет о вопросе, должна ли Россия отвернуться от Европы и создать свою собственную цивилизацию, ориентироваться на Азию или на Европу - и если да, то в какой степени. Я убежден в том, что решение может быть сделано только в пользу Европы.
EM: Президент Путин недавно сказал, что распад Советского Союза был крупнейшей геополитической катастрофой 20 столетия. Как это понимать?
Александр Рар: Я с пониманием отношусь к такой оценке. Разумеется, это связано не только с коммунистической ностальгией. Если на Западе не понимают этого, то по той причине, что на события 1990-1991 годов существуют две абсолютно разные точки зрения. Запад видит в Советском Союзе искусственное образование, колониальную державу, оккупировавшую другие страны, угнетавшую свое население и в 1991 году распавшуюся. Это сравнивается с распадом английской и французской колониальных империй в Африке и в Индии. Российская точка зрения диаметрально противоположна. Центральные регионы Советского Союза были частью тысячелетней российской империи. Свои корни она берет от Киевской Руси, это нынешняя Украина. Белоруссия, например, до 1991 года тоже была неотделимой частью, как позднее - Сибирь, Татарстан и Кавказ.
EM: Что значит распад бывшей империи для россиян?
Александр Рар: Для большей части элиты - это болезненное поражение в геополитической борьбе, а именно, в 'Холодной войне'. И с этой точки зрения это для России, конечно, катастрофа, в результате которой она потеряла большую часть своих территорий. Но в России существует надежда и стремление к тому, чтобы когда-нибудь вернуть эти территории, быть может, через сто лет объединить их в составе великой России. Подобные мысли об объединении будут оставаться в головах не одного поколения политиков. Но Россия не будет добиваться возвращения прежних завоеваний с помощью военной силы, для этого у нее нет и средств. Россия попытается приостановить дальнейшее удаление друг от друга бывших советских республик. Рано или поздно будет создан, прежде всего, союз с Украиной и Белоруссией. Если бы не было 'Оранжевой революции', кто знает, быть может, такой союз был бы сегодня реальностью.
США выгадали от 'цветных революций'
EM: Россия, пусть и не очень успешно, пытается реализовать свой собственный вариант ЕС: создать своего рода Восточный ЕС. Согласно этому варианту, в него должны войти прежде российские территории, Украина, Белоруссия, Казахстан. Можно ли считать, что после так называемой 'Оранжевой революции' на Украине эти намерения действительно потерпели крах?
Александр Рар: В данный исторический момент - да. Более того, революции на пространстве бывшего Советского Союза, начиная с революции в 2003 году в Грузии и кончая Узбекистаном, совершенные уже в четырех странах, будут иметь продолжение. Здесь следует подчеркнуть две вещи. Россия заблуждается, думая, будто ее авторитарная система привлекательна для всех людей бывшего Советского Союза. Правда заключается в том, что значительная часть людей на Украине и в Грузии считали, что они так страдали от произвола посткомунистических систем, что были вынуждены восстать. Дело в том, что в постсоветских странах есть и либеральные течения.
EM: Что означает такой процесс с геополитической точки зрения?
Александр Рар: Здесь есть очень важный аспект. США, разумеется, оказались в выигрыше, поскольку эти революции способствовали тому, что Россия после дальнейшего распада постсоветского пространства больше не сможет стать мировой державой. Бжезинский (Brzezinski) пришел к правильному заключению, что Россия с Украиной - это империя, а без нее она империй стать никогда не сможет. И у США нет проблем с экспортом демократии, в том числе и с помощью известных технологий. Россия в настоящий момент не в состоянии помешать этому.
EM: Какие долгосрочные цели преследует Америка в отношении России, создавая свои военные базы в странах бассейна Каспийского моря, экспортируя демократию, прокладывая нефтепроводы в обход России?
Александр Рар: Идеальным для США было бы включить Россию как слабое, но, тем не менее, функционирующее демократическое государство в трансатлантическое сообщество. Есть немало американских политиков, которые заинтересованы в таком партнерстве, поскольку они, видимо, очень хотят иметь Россию в качестве младшего партнера в мировой политике. Исламский терроризм считают в США намного опаснее, чем возможное возрождение квази-великой державы Россия.
Борьба США за влияние на 'Большом Среднем Востоке'
EM: Какое значение имело бы вступление в НАТО Украины вслед за Азербайджаном и Грузией?
Александр Рар: Расширение НАТО на восток, происходившее до сих пор, в первую очередь, имело целью консолидацию Европы в связи с вакуумом власти, возникшим в результате распада Советского Союза и восточного блока. Расширение в сторону Кавказа имело бы другое качество и измерение. Расширение трансатлантического альянса в данном случае происходило бы, во-первых, с целью сдерживания России и Китая, но также и для того, чтобы было удобнее со стратегической точки зрения контролировать 'Большой Средний Восток' также с севера. Согласно представлениям стратегов США, здесь идет своего рода третья мировая война. Идет борьба между добром и злом. Поэтому после нейтрализации Саддама Хусейна (Saddam Hussein) в Ираке разоружен должен быть не только Иран, но и должны занять стопроцентно западные позиции такие страны, как Сирия, а в долгосрочной перспективе - даже Пакистан. В результате, как представляют в США, будет создан совершенно новый мировой порядок.
EM: Вы считаете возможным, что волна оранжевых или бархатных революций рано или поздно докатится до самой России?
Александр Рар: Почва для этого имеется в районах, где население живет в крайне плохих экономических условиях, где государство за последние 15 лет не сделало ничего, чтобы улучшить участь людей. Там большинство населения считает, что оно в результате перестройки и за годы правления Ельцина больше потеряли, чем приобрели. На севере Кавказа небольшие восстания были уже почти в каждой республике. И причиной их являются отнюдь не только Чечня и терроризм. Демонстрации протеста происходят, например, также в Татарстане и в Башкирии, за чем очень внимательно наблюдает Москва. Недавний протест пенсионеров из-за плохо проведенной социальной реформы был также свидетельством негативных настроений в стране. В России отнюдь не исключена революция, как на Украине.
EM: Не кажется ли Вам, что власть в московском Кремле вовсе не в руках Путина, а уже давно у кого-то другого?
'Путин взял на свои плечи слишком большой груз, чтобы справиться с ним в одиночку'
Александр Рар: Путин не диктатор. Сталин управлял страной самовластно, Брежнев правил Советским Союзом уже не как единоличный властитель, и уж тем более Горбачев и Ельцин. Путин в первые годы своего правления пытался создавать структуры, важнейшие решения которых должны были исходить от него, но он взял на свои плечи слишком большой груз, чтобы справиться с ним в одиночку. По своему характеру и своим политическим возможностям он не в состоянии править столь авторитарно. Россия, по крайней мере, стала наполовину демократической и капиталистической страной, имеющей многочисленные интересы и институты.
EM: Что контролирует все еще Путин?
Александр Рар: Ельцин в 1999 году утратил всякий политический контроль. В стране правили олигархи. Путин снова лишил их контроля над энергетической политикой и, несомненно, вновь взял под контроль армию и спецслужбы. В других областях существует нечто подобное лоббизму. Различные экономические группировки оказывают давление на политиков и на принимаемые ими решения. В регионах Путин, заявив, что впредь будет назначать губернаторов сам, и, отменив их выборы, реального прорыва не добился. Региональные элиты не так-то просто заставить идти на поводу у Кремля.
EM: А кто тогда правит в России в действительности?
Александр Рар: С одной стороны, в России мы больше не имеем дело с диктатурой. Существует масса частных интересов. С другой стороны, в государстве все еще от одного человека зависит, какой глобальной стратегии будет следовать Россия. Путин, без сомнений, хочет, чтобы его страна заняла прочное место в международном сообществе. За время своего первого срока пребывания у власти он консолидировал Россию, она снова соперничает на международной арене. Преобразования без демократии ведут в тупик. Если Путин не разрешит эту дилемму в остающиеся три года, то у России могут появиться проблемы. Но я думаю, что Путин понимает вызовы времени и мыслит позитивно.
'Россия превратится в энергетическую сверхдержаву'
EM: Можно ли рассчитывать на то, что эпоха 'Немца в Кремле' завершится досрочно?
Александр Рар: В настоящее время я не вижу причин, почему он должен споткнуться. Конечно, экономика процветает не так, как два или три года назад, но цены на энергоносителя по-прежнему высокие, страна может и в будущем рассчитывать на большие доходы. Россия в связи с энергетическим голодом в Азии вскоре будет зарабатывать в два раза больше, чем на сегодняшних поставках, которые идут, прежде всего, в Европу. Россия превратится в энергетическую сверхдержаву. Возглавляет этот процесс президент Путин. До таких революций, как в Грузии, на Украине и в Киргизии, которые привели к свержению тамошних правителей, в Москве сегодня дело вряд ли дойдет. Но при любой оценке ситуации надо помнить одну старую мудрость: в России все возможно.
EM: Какое значение имеет недавно состоявшаяся встреча глав государств, входящих в ГУАМ, в которой приняла участие также американская правительственная делегация?
Александр Рар: Союз появился как-то незаметно еще в 1997 году. Тогда он назывался ГУАМ. В 1999 году к нему присоединился Узбекистан, Союз стал называться ГУУАМ. 5 мая этого года узбеки снова вышли из Союза, и ГУУАМ снова превратился в ГУАМ. Узбекистан вышел из ГУУАМ в том месяце, когда в стране начались протесты населения. Узбекский президент опасался, что демократическая революция из-за объединения с Западом может произойти и в его стране.
EM: Запад вмешивается в дела ГУАМ?
Александр Рар: На саммите НАТО, проходившем в 1999 году в Вашингтоне, тогдашнему ГУУАМ было уделено большое внимание. Это происходило по инициативе тогдашнего государственного секретаря США Мадлен Олбрайт (Madeleine Albright). Идея была та же самая, что стоит за ГУАМ и сегодня. Она нацелена на то, чтобы построить для государств, желающих уйти с российской орбиты, мост, ведущий на Запад. Через пять или десять лет ориентации на Запад они тогда смогли бы присоединиться к ЕС и НАТО. Задача ГУАМ заключается в том, чтобы подготовить пути для транспортировки энергоносителей из бассейна Каспийского моря в обход России. В Вашингтоне очень довольны тем, что Союз теперь снова наполняется новой жизнью, поскольку это усиливает присутствие США в стратегически важном регионе между Черным и Каспийским морями. Ведь ГУАМ скоропостижно скончался после того, как бывший украинский президент Кучма потерял к нему интерес. Его преемник Ющенко теперь его снова открыл в политическом плане.
EM: Чего он хочет этим добиться?
Александр Рар: Он использует этот инструмент вместе со своим грузинским коллегой Саакашвили для того, чтобы освободиться от зависимости от России. Разумеется, с помощью Запада, прежде всего, Вашингтона. Тем самым, он, вполне очевидно, надеется добиться рано или поздно интеграции с Западом.
EM: Как относятся к ГУАМ в Европейском союзе?
Александр Рар: ГУАМ поддерживают прежде всего новые члены ЕС, которые проводят по отношению к России политику своего рода сдерживания. Это, конечно, укрепляет позиции организации.
'Меркель придерживается в отношении России политики Шредера (Schroeder)'
EM: Если говорить о ближайшем будущем, то президент Путин вскоре окажется почти в одиночестве. В том случае, если в Германии канцлером станет Ангела Меркель (Angela Merkel), известная сторонница Вашингтона, а во Франции под вопросом будет оставаться власть президента Ширака (Chirac). Возможен ли в Берлине отход от политики Шредера в отношении России?
Александр Рар: Госпожа Меркель в результате досрочных выборов вполне может стать вскоре новым немецким партнером Путина по переговорам. Она все же знает русский язык. Что касается ее политики, то я убежден, что она в плане отношений с Россией вряд ли изменит курс. Ведь Шредер взял на вооружение российскую политику своего предшественника Коля (Kohl), Меркель не станет ставить на карту новые стратегические связи, которые складывались между Германией и Россией на протяжении десятилетия.
EM: Если Путин в последние годы своего пребывания у власти утратит влияние и способность добиваться своих целей, то могут ли в Москве взять верх силы, о которых Вы говорили в начале, силы, которые очень хотят превратить снова страну в сверхдержаву, а не интегрировать с Европой?
Александр Рар: Если к власти в Кремле пришли бы империалисты и объявили бы войну Западу, то это стало бы для России и Европы катастрофой. Но я думаю, что представители спецслужб, правящие сегодня в России, в достаточной мере реалисты, чтобы этого никогда не допустить. Эти люди теперь и сами руководствуются капиталистическими экономическими интересами. Одновременно нельзя отказываться от веры в демократию в России. Сталинистская политика противоречила бы интересам собственного населения, то есть, пришлось бы прибегать к соответствующим репрессиям. Я и по этой причине надеюсь на то, что мечты вскоре станут реальностью, и Россия придет в Европу, создаст с Европейским союзом сильный альянс и станет частью Европы, а не только партнером. Через двадцать лет Россию захотят иметь в составе Европейского союза из соображений безопасности, - если будет продолжена борьба против исламистского терроризма - точно так же, как Турцию. Бывшая империя обязана воспользоваться этим шансом.
______________________________________________________
Избранные сочинения Александра Рара на ИноСМИ.Ru
'В стране стабильная ситуация' ("Der Tagesspiegel", Германия)
Россия не враг ("Der Tagesspiegel", Германия)
Западу нельзя продолжать раздражать Путина ("Die Welt", Германия)
ЕС просто не позаботился об Украине ("Deutschlandfunk", Германия)
Не надо бояться нового оружия Путина ("Welt am Sonntag", Германия)
Исход выборов на Украине может стать судьбоносным для политики Путина ("Die Welt", Германия)
Наш человек в Москве ("Cicero", Германия)
Украина больше, чем буфер ("Die Welt", Германия)
Будущее 'системы Путина' ("Deutsche Bank Research", Германия)
Холодный мир ("Internationale Politik", Германия)
Путин прошел испытание на предмет возможности своего переизбрания ("Deutschlandfunk", Германия)
