Советская политика до, во время и после Шестидневной войны изучена достаточно глубоко. Ее наиболее заметный аспект - разрыв дипломатических отношений с Израилем - на десятилетия наложил глубокий отпечаток на взаимоотношения Израиля с советским блоком, и последствия этого разрыва смогла преодолеть лишь горбачевская перестройка.
Недавно в архивах Венгерской коммунистической партии (правильное название для того периода - Венгерская социалистическая рабочая партия - прим. пер.) был обнаружен еще один удивительный источник. Его отыскал профессор Андраш Ковач, директор программы еврейских исследований из будапештского Центрально-европейского университета, и опубликовал в третьем томе ежегодника данной программы.
Это стенограмма доклада генерального секретаря Венгерской коммунистической партии Яноша Кадара, с которым он выступил на заседании политбюро 13 июня 1967 года. Неформальным языком, предназначенным только для высшего эшелона партийного руководства, Кадар сообщает о наспех организованной тайной встрече лидеров всех коммунистических партий, которая состоялась 9 июня в Москве в ответ на войну Израиля и Египта.
Из доклада Кадара становится ясно, что победа Израиля вызвала в советском лагере глубокую растерянность. Вновь и вновь Кадар говорит о чудовищном разгроме арабов и о том унижении, которое испытал в связи с этим советский блок. Кадар сообщает своим коллегам, что 'о многих вещах нельзя говорить открыто: например, мы не можем говорить о том, что 90 процентов арабской армии неграмотно'. В связи с этим арабы не могли должным образом использовать современное советское вооружение. Он проводит сравнение с Израилем, который 'располагает более квалифицированными и опытными людскими ресурсами', а затем добавляет - очевидно, приводя в качестве примера типичное представление об интеллектуальных евреях, - что 'выпускникам университетов противостояли школьники с начальным образованием'.
Однако самая интересная часть его выступления имеет отношение к Югославии. Внеочередная встреча в Москве стала первым коммунистическим саммитом, в котором Тито участвовал после разрыва со сталинским Советским Союзом в 1949 году, и Кадар отмечает важность этого участия.
В документе есть два совершенно новых аспекта, связанных с Тито. Тито, благодаря совместному лидерству с Насером в Движении неприсоединения, наряду с Неру из Индии и Сукарно из Индонезии, имел тесные связи с египетским руководителем. Оказывается, югославский лидер гораздо больше поддерживал Насера, чем Советы.
Во-первых, Кадар отмечает несколько случаев, когда Насер не консультировался с Советами в отношении действий по закрытию залива Акаба и вывода войск ООН с Синайского полуострова. А это является важным, хотя и не исчерпывающим доказательством непричастности Советов к принятию решений Египтом. С другой стороны, Кадар сообщает, что 'по словам товарища Тито, арабы консультировались с ними, и они поддержали такие меры'.
Кадар добавляет, что это вполне понятно, поскольку югославы 'имеют давние и тесные отношения с Египтом, более давние и более постоянные, чем с Советским Союзом'.
Далее он говорит, что Тито немедленно согласился на срочную организацию воздушного моста для поставок оружия Египту.
Все это совершенно в ином свете показывает отношение Тито к Ближнему Востоку и его ответственность за начало Шестидневной войны. Несмотря на его традиционную поддержку Насера, Тито на Западе считали ответственным и независимым руководителем. Однако сегодня обнаруживается, что он был гораздо более про-арабски настроен, чем Советы, и в связи с этим несет ответственность за сползание Насера к войне с катастрофическими последствиями. Можно представить себе, что бы произошло, попытайся Тито отговорить Насера от блокады Тиранского пролива.
Кадар в своем докладе несколько раз ссылается на радикальную позицию Тито (и это заслуживает доверия, учитывая общее хвалебное отношение Кадара к Тито). Именно Тито предложил проект коммюнике, в котором Израиль назывался агрессором. Многие из остальных делегатов были недовольны некоторыми предложенными формулировками, и Кадар сообщает, как проходила дискуссия по поводу того, что включать в коммюнике. Некоторые предлагали также осудить 'американский и британский империализм'. Румыны выступили против того, чтобы клеймить Израиль именем агрессора, а Тито заявил, что 'не сможет поехать домой', если такая формулировка не будет включена, поскольку 'мы должны сказать всей Югославии, кто же является агрессором'.
Кадар со своей стороны добавляет, что 'хотя мы, наверное, не будем писать об этом в газетах, в ходе партийных обсуждений следует ясно заявить, что социалистические страны никогда не поддерживали формулировки арабской пропаганды о том, что Израиль должен быть уничтожен'.
Текст речи Кадара уникален по своей откровенности; он дает возможность изнутри взглянуть на работу системы советского блока в кризисной ситуации: там было далеко до единого подхода, существовали и разногласия, и нюансы. Любопытна и румынская позиция. Кадар детально рассказывает о том, что румынская делегация открыто не согласилась с Брежневым, а это послужило предзнаменованием независимой позиции Румынии в отношении Израиля: когда все коммунистические страны - снова во главе с Югославией - разорвали дипломатические отношения с Израилем, Румыния Чаушеску сохранила свою независимую позицию и отказалась следовать советской линии.
Однако самым большим открытием в этом документе является радикальная анти-израильская позиция Тито. Это может стать сюрпризом для многих израильтян, которые всегда искренне восхищались этим героем югославских партизан-антифашистов. Благодаря его деятельности в ходе Второй Мировой войны многие израильтяне готовы были закрывать глаза на внеблоковый альянс Тито с Насером. Однако то, что именно к Тито, а не к Советскому Союзу обратился за консультацией Насер по поводу мер, приведших к войне 1967 года, а также поддержка, оказанная Тито египетской агрессии (которая сделала нелегитимной роль ООН в данной проблеме), является неприятным и отрезвляющим открытием.
Шломо Авинери - бывший генеральный директор министерства иностранных дел.
