В обозримом будущем в центре внешней политики США будут находиться не вопросы распространения демократии и не война с террором, а Китай, считает Гамиль Матар
Китай опять становится главным приоритетом во внешней политике США. То, как Соединенные Штаты без умолку разглагольствуют о своих старых и новых обидах, дает основания предположить, что Вашингтон старательно готовит общественность к одной из главных тем следующей президентской кампании. Администрация Буша ищет новую причину, нового изгоя на мировой арене, против которого можно бороться и сплачивать общественное мнение в собственных интересах. А какая страна подходит на эту роль лучше, чем Китай, который Соединенные Штаты соизволили признать в качестве мировой державы лишь тогда, когда Никсону и Киссинджеру понадобилась помощь Пекина в решении вьетнамской проблемы?
Сегодня средства массовой информации США освещают события в Китае в более негативном ключе, чем даже до визита Никсона в 1972 году. Китай обвиняют в безработице в текстильной и швейной промышленности США. Его обвиняют в занижении курса юаня с целью подрыва экономики Запада, в затратах на вооружение, которые превышают потребности обороны страны. И плюс ко всему делаются заявления о том, что Пекин предпринимает недостаточно усилий, чтобы отбить охоту у Пхеньяна к ядерным авантюрам.
Американские комментаторы говорят, что Китай нагнетает напряженность в восточной Азии. При этом они в качестве примера приводят протесты КНР против зверств Японии во время Второй Мировой войны. Пекин, как подчеркивают американские дипломаты, подписал ряд соглашений - в основном экономических, хотя среди них есть несколько имеющих отношение к обороне и безопасности, - со странами, настроенными не очень дружелюбно в отношении Вашингтона. К ним относятся Венесуэла, Зимбабве, Непал и Бирма. Такие дипломатические атаки в Азии, Африке и Латинской Америке связаны и с раздражением США по поводу отказа Китая ввести ее в состав Восточноазиатского сообщества.
Легко узнаваемая нотка злорадства сопровождает все истории США о внутренних проблемах Китая. Средства массовой информации радостно ликуют по поводу того, что в сельской местности и на городских окраинах нарастают признаки социальной напряженности, что расширяется пропасть между бедными и богатыми. Они уделили большое внимание недавним сообщениям о росте напряженности в китайских общинах южной Азии, особенно в Малайзии, Сингапуре и Индонезии, а также шпионажу Китая в Австралии.
Конечно, все названное выше может быть простым совпадением. Однако такое совпадение кажется менее случайным, если принять во внимание недавние резкие выпады Дональда Рамсфелда против Китая. Министр обороны США заявил, что военные расходы КНР и закупки этой страной современных систем вооружения нарушают хрупкий баланс безопасности в Азии, ставят под угрозу Тайвань и другие соседние с Китаем страны. Рамсфелд предупредил, что если Пекин не изменит свою позицию, Соединенные Штаты дистанцируются от Китая и будут налаживать более тесные связи с Индией.
Заявления Рамсфелда, сделанные на конференции по вопросам азиатской безопасности, прошедшей в Сингапуре, встревожили многих в Азии и даже в США, включая Генри Киссинджера. Киссинджер заявил, что будет неправильным ставить знак равенства между ростом могущества Китая и усилением Германии в конце 19-го и в первой половине 20-го века. Он отметил, что у Китая отсутствует традиция военного империализма. Рост Китая также ничем не напоминает Советы. Китай, который этнически является гораздо более однородным государством, вряд ли постигнет участь распавшегося Советского Союза.
Киссинджер своим заявлением как бы дал отпор мнению Роберта Кагана, которое тот высказал в исследовании, опубликованном недавно Фондом Карнеги. Рассуждая на тему, чем США могут ответить на усиление китайской мощи, Каган предложил целый ряд вариантов. Один из них состоит в том, чтобы США заняли враждебную по отношению к Китаю позицию, причем враждебность эту следовало бы ослабить только тогда, когда КНР согласится играть в международные игры на американских условиях. Именно такую тактику США применяли против Советского Союза.
Другой вариант состоит в том, что Соединенным Штатам следует наладить более тесные связи и торговые отношения с Китаем. При этом приводится довольно неубедительный довод о том, что торговля воспрепятствует войне. По данному сценарию США и Запад должны дать Китаю достаточно стимулов для того, чтобы он вел себя на международной арене по правилам, продиктованным Западом, а не по своим собственным.
Третий вариант, пользующийся популярностью у американских ястребов, состоит в том, чтобы обращаться с Китаем как с враждебной державой и вести политику окружения этой страны. Это потребует от США наращивания военных расходов, совершенствования вооружений, формирования сети блоков и военных баз вокруг Китая и создания максимального количества проблем Пекину, как у себя дома, так и за рубежом.
Другой вариант, предлагаемый Каганом, исходит из реакции Великобритании на рост американского могущества. Британия ушла из Северной Америки, за исключением Канады, и позволила США главенствовать в большей части западного полушария. Однако вряд ли Соединенные Штаты когда-нибудь согласятся уйти из Азии и дать возможность китайцам господствовать на этом континенте.
По словам пессимистов, ни одна страна не добивалась мирового господства без одной, а то и без пары войн. Оптимисты же утверждают, что старые державы должны проявить мудрость и дать возможность новым державам свободно развиваться. Что бы ни произошло, один момент становится все более определенным: китайская проблема будет основой следующей президентской кампании, которая фактически начнется в середине второго президентского срока Буша. Когда это произойдет, вопросы демократии и войны с террором (по меньшей мере, один из них, а возможно и оба) отойдут на второй план в американской политике и будут преданы забвению, как сегодня случилось с поиском путей мирного урегулирования на Ближнем Востоке.
Автор статьи является директором Арабского центра развития и перспективных исследований
