Назрань, Россия, 3 июля 2005 года. Россиянам, которые после исчезновения или убийства своих родственников в Чечне или в соседней Ингушетии обращаются в Европейский суд по правам человека, постоянно угрожают, требуя от них отозвать исковые заявления. По свидетельству юристов, правозащитных организаций, сотрудников этого суда и родственников, в пяти, по меньшей мере, случаях, те, кто обратился в суд, сами были убиты или пропали без вести.
Как утверждает российская правозащитная организация "Мемориал", в апреле с.г. двоих человек увели из дома вооруженные люди после того, как те подали иск о похищении восьмерых человек в одной чеченской деревне в 2004 году. Тело одного из подавших этот иск было найдено в мае. Члены его семьи, как сообщает "Мемориал", сейчас живут в страхе и подумывают об отзыве иска.
Активисты правозащитного движения говорят, что случаи такого рода превратились в кампанию устрашения примерно 120 россиян с Северного Кавказа, которые попытались обратиться за защитой в Европейский суд по правам человека. Активисты пока не обвиняют федеральное правительство, высказывая мнение, что местные власти, вполне возможно, действуют по собственной инициативе. Российское правительство отрицает какую-либо причастность к этим случаям.
В прошлом году несколько правозащитных организаций направили письмо в суд, который заседает в Страсбурге, Франция, и рассматривает иски о нарушениях Европейской конвенции по правам человека от 1950 года, подписанной Россией и введенной в действие в 1998 году. В этом письме подробно описаны убийство и исчезновение двух россиян из Чечни, которые обратились в Европейский суд по правам человека, а также 12 случаев якобы имевших место избиений и угроз.
Залина Медова в интервью сообщила, что она получала как угрозы смерти, так и предложения взяток, чтобы заставить ее отозвать свой иск в суд в связи с исчезновением в июне 2004 года ее мужа, водителя такси Адама Медова. "Мой ответ был всегда один, - сказала Медова, мать двоих малолетних детей, один из которых родился уже после исчезновения ее мужа. - Верните мне моего мужа, и я откажусь от иска".
Джейн Бьюкенен (Jane Buchanan), до недавнего времени являвшаяся исполнительным директором российской "Программы правовых инициатив", называет запугивание "действительно тревожащей и шокирующей проблемой". Эта организация направила в суд почти 80 заявлений. Но Иса Гандаров, юрист отделения "Мемориала" в расположенной на юге страны республике Ингушетия, сказал, что две трети потенциальных заявителей, с которыми он встречался, отказываются от рассмотрения своих дел в суде, когда их предупреждают об опасностях, связанных с подачей исковых заявлений.
Российские официальные лица никак не отреагировали на прошлогоднее письмо в суд. "Если такое письмо действительно существует, ответ на него должен дать Европейский суд по правам человека в соответствии с процедурами этого суда", - написал, отвечая на вопросы, российский представитель в этом суде Павел Лаптев. Лаптев отказался от личного интервью.
В направленных в суд заявлениях российские официальные лица отрицают какую бы то ни было причастность государственных органов или военных к конкретным делам об убийстве, исчезновении или запугивании подателей судебных исков. В своем письменном ответе на вопросы Лаптев указал, что эти утверждения "при проверке не подтвердились".
Один из случаев касается водителя такси Медова. В 2004 году его схватили в Ингушетии во время работы. Как утверждается в недавнем докладе правозащитной организации "Human Rights Watch", он стал одним из 3000, по меньшей мере, человек, которые пропали без вести в этом регионе за последние 5 лет, с момента, когда началась вторая война в Чечне.
Эта организация заявила, что ответственность за большую часть похищений людей несут российские или чеченские силы безопасности. Этот конфликт распространился на соседние республики, включая Ингушетию и Северную Осетию, где в прошлом году чеченские сепаратисты захватили школу, в которой были убиты 330 человек, в большинстве своем дети.
Вечером 17 июня 2004 года дорожная милиция в Ингушетии остановила два автомобиля, направлявшихся к границе с Чечней. В этих автомобилях находились шестеро вооруженных людей.
После того, как из багажника одного из автомобилей послышался шум, его открыли для проверки. Согласно официальному изложению фактов по данному делу, написанному Европейским судом по правам человека в апреле с.г., милиционеры обнаружили внутри Медова со связанными руками. В багажнике другого автомобиля был еще один человек.
Шестеро вооруженных людей утверждали, что являются сотрудниками Федеральной службы безопасности (ФСБ), которая стала преемницей Комитета государственной безопасности (КГБ). Однако дорожная милиция по-прежнему испытывала подозрения. Как сказано в документах суда, милиционеры созвонились с местным прокурором, после чего доставили людей и их пленников в ближайшее отделение милиции.
Однако, как сказано в отчете об этом случае, подготовленном Генеральной прокуратурой РФ, исполняющий обязанности министра внутренних дел Абукар Костоев распорядился отпустить всех шестерых вместе с их пленниками. Они сели в свои автомобили и уехали в Чечню.
Двадцать первого июня семья Медова получила от заместителя генерального прокурора Ингушетии письмо, в котором говорилось, что Медов был задержан "сотрудниками Управления ФСБ по Чечне, которыми командовал подполковник В.В. Белецкий".
Но 7 июля начальник Управления ФСБ по Чечне написал, что его сотрудники не задерживали Медова, и что его местонахождение его управлению неизвестно. Кроме того, в письме было сказано, что у них нет сотрудника по фамилии Белецкий.
Поскольку ведомства российского государства явно противоречили друг другу, жена Медова, Залина, обратилась в Европейский суд по правам человека. В интервью она сообщила, что вскоре ей стали приходить письма с угрозами и предложениями взятки, чтобы она отказалась от рассмотрения своего дела в суде.
Медова, 25 летняя женщина с тихим голосом, волосы которой прикрывает легкая вуаль, сказала, что первое послание ей передал в январе один дальний родственник. Он позвонил и сказал ей, что некие российские официальные лица, которые, по его словам, связались с ним, хотят, чтобы она отозвала из суда свой иск. Она, по ее словам, отказалась, однако ее кузен не оставил ее в покое.
В феврале кузен познакомил ее с человеком, который отрекомендовался бывшим майором ФСБ. Этот человек сказал, что ее иск в Европейский суд по правам человека угрожает карьерам некоторых высокопоставленных российских официальных лиц. Он потребовал, чтобы она отозвала свой иск, потому что слушание дела не имеет смысла: ее муж мертв, сказал он.
Этот майор, отказавшийся назвать свое имя и фамилию, сказал, по свидетельствам Медовой и представленных в суд документов, что "не хочет, чтобы дети остались без матери". Звонки Медовой не прекращались, и вскоре прозвучали намеки на то, что за свое сотрудничество она может получить деньги.
В марте она получила последнее предупреждение. Ее кузен позвонил ей домой и сказал, что за его спиной стоят несколько старших офицеров российской службы безопасности. Они говорят, что готовы заплатить ей 30000 долл. США, если она отзовет свое исковое заявление. В противном случае, сказал кузен, ее могут убить.
В апреле Европейский суд по правам человека формально запросил российское правительство, не было ли "какого-либо вмешательства в дело Медова со стороны государства". России был дан для ответа срок до 25 июля.
В интервью Медова, державшая на коленях беспокойного сына, сказала, что ее муж не имел связей с террористическими или вооруженными группировками. "Мы - тихая семья, - сказала она, отвергнув содержавшиеся в одном правительственном документе утверждения, что ее муж был задержан "по подозрению в совершении тяжких уголовных преступлений".
В любом случае, указывают активисты правозащитных организаций, человек, подозреваемый в терроризме или связанных с ним преступлениях, в соответствии с российским законодательством, по-прежнему имеет право на надлежащий судебный процесс.
Обращения заявителей в Европейский суд по правам человека являются крайней мерой, после того, как исчерпаны все возможности в родной стране. Суд сначала решает, следует ли сообщить о поступившей жалобе российскому правительству. После получения ответа от правительства суд выносит постановление о приеме данного дела к рассмотрению и вынесении решения по делу. Весь процесс может длиться многие годы.
В суде накопилось громадное число нерассмотренных дел. В августе прошлого года он официально отдал приоритет делам, связанным с конфликтом в Чечне - решение, которое было мотивировано отчасти сообщениями "Программы правовых инициатив" о давлении на подателей исковых заявлений.
В дополнение, Парламентская ассамблея Совета Европы, в которую входят государства, основавшие в 1959 году этот суд, в прошлом году приняла резолюцию, где выразила свое "возмущение" по поводу нескольких случаев убийства или исчезновения обратившихся в этот суд людей.
Марзет Имакаева и ее муж, Саид-Магомед Имакаев, обратились в суд в феврале 2002 года, примерно через 14 месяцев после того, как в Чечне пропал их 23-летний сын. В июне того же года люди в военной форме с оружием совершили налет на их дом и задержали Саида-Магомеда Имакаева. С тех пор о нем ничего не известно.
Согласно поступившим в суд документам, военные и сотрудники органов следствия не оставляли Имакаеву в покое: они обвиняли ее в финансировании терроризма. В 2004 году Имакаева с сыном, дочерью и внуком перебралась в Соединенные Штаты, где они получили статус беженцев.
"За мной постоянно следовали военные автомобили, - сказала Имакаева в телефонном интервью. - Адвокаты, которые со мной работали, предупреждали, чтобы я была осторожна. Мне пришлось уехать, чтобы спасти остальных моих детей".
В официальных заявлениях в суд российское правительство поначалу отрицало свою причастность к исчезновению Саид-Магомеда, утверждая, что он был похищен "членами одной действующей в Чечне террористической организации", которые использовали для маскировки российскую военную форму. Российские власти позднее пересмотрели это заявление и стали утверждать, что ее муж "был задержан солдатами в соответствии с законом", но позднее был отпущен на свободу.
В другом деле Зура Битиева, активист правозащитного движения в Чечне, обратилась в суд с заявлением о том, что ее подвергали пыткам, когда она в январе-феврале 2000 года находилась под арестом. Однажды рано утром в мае 2003 года Битиева, ее муж, Рамзан, ее сын, Идрис, и ее брат были застрелены в своем доме.
В апреле 2004 года пропал без вести еще один заявитель, Якуб Магомадов. Магомадов, проживавший в Москве, подал в суд заявление об исчезновении в Чечне в 2000 году своего брата, Аюбхана.
"Он всего лишь искал Аюбхана, - сказала сестра двух пропавших без вести людей, Элиза Магомадова. - Вот почему его взяли".
В одном из письменных обращений в суд Лаптев сообщил, что следователи после различных проверок не нашли следа Магомадова.
По свидетельству "Мемориала", самые свежие случаи убийства и исчезновения заявителей относятся к инциденту начала 2004 года, когда в одной чеченской деревне восемь человек были задержаны неизвестными людьми, которых местные жители описали как "военных". Тела этих восьмерых и еще одного человека были найдены в неглубокой могиле почти 2 недели спустя.
Двое родственников одного из убитых обратились в Европейский суд по правам человека. В апреле нынешнего года вооруженные люди ворвались в их дом и увели их с собой. Сотрудники правозащитной организации попросили не называть имена этих двоих, чтобы защитить остальных членов этой семьи.
Тело одного из этих двоих было найдено в мае в реке в Чечне. Другой по-прежнему числится пропавшим без вести.
