Между прибалтийцами и россиянами, как и раньше, полным-полно конфликтов: разногласия по поводу договоров о границе, преподавания в школах и роли русскоязычного меньшинства, по поводу толкования новейшей истории. Казалось бы, достаточно, но, тем не менее, в последнее время их отношения подвергаются новым испытаниям: из-за проекта прокладки газопровода по дну Балтийского моря и празднования 750-летнего юбилея Кенигсберга.
Новы не только темы ссоры, новым является и то, что гнев прибалтийцев на этот раз направлен и на Берлин. Впервые резкие слова против немецкой политики прозвучали из одной из тех столиц, которые чувствуют себя тесно связанными с Германией в историческом и культурном плане. Заявление литовского министра иностранных дел о том, что 'политическое руководство Германии' слишком мало учитывает исторические и политические болевые точки Центральной и Восточной Европы, направлено, видимо, против канцлера и министра иностранных дел Германии, тем более что эта критика подчеркнуто не распространяется на среднее звено (дипломатов и чиновников). Но еще больше, чем на Фишера, который все же раз в год встречается с тремя прибалтийскими министрами иностранных дел, острие критики направлено на Шредера. Сказал бы такое литовский министр, если бы рассчитывал, что ему придется общаться с этим канцлером еще несколько лет в будущем, или он уже хочет найти понимание у следующего министра иностранных дел Германии?
Будь это расчет или же спонтанный и даже необдуманный гнев, - ясно одно, что в последние месяцы произошли политические сдвиги, и не только между Ригой, Ревелем, Вильнюсом и Москвой. Они произошли и во всей Центральной и Восточной Европе, причем в более комплексном и многослойном плане, чем это кажется на первый взгляд. При этом речь идет не только об экономических и политических интересах. Возможно, это не так воспринимается в Европе, но в большей степени речь идет об историческом опыте и исторической памяти. Страны, где депортации, политические убийства и отсутствие интеллектуальной свободы затронули почти каждую семью, после коренных политических изменений хотели бы видеть, что эти страдания хотя бы признаются таковыми.
Но такие тонкие политики, как президент Германии Келер, посетивший Эстонию уже дважды, датский премьер-министр Расмуссен и комиссар ЕС по расширению Ферхойген, сумевшие найти ясные слова об ответственности России за историю этих стран, представляют собой, скорее, исключение. До сих пор казалось, что такое понимание будет проявлено и в Берлине, тем более что Федеративная Республика Германия корректно относилась к жертвам национал-социалистического безумия, к которым принадлежат и прибалтийские республики. Прибалты, в свою очередь, не скрывали своей готовности на примирение по отношению к Германии. Но они, кроме того, хотят чтобы серьезно воспринимались и их извечные страхи перед возможным возобновлением оси Москва-Берлин, между которыми они чувствуют себя вытесненными, зажатыми и не замечаемыми.
До последнего времени небольшие страны ЕС, начиная с Финляндии и Норвегии и заканчивая Латвией, находили в Берлине поддержку своим чаяниям. Но уверенность в этом у них быстро улетучивается. С немецкой точки зрения, газопровод на дне Балтийского моря может казаться и выгодным. Но газопровод через балтийские страны и Польшу был бы не только более дешевыми и экологичным, он сделал бы эти страны также более защищенными перед лицом российского давления. А оно всегда осуществляется вследствие зависимости этих стран от энергоносителей. Об этом свидетельствуют попытки российских концернов добиться контроля над единственным нефтеперерабатывающим предприятием в Прибалтике (Литва) или до недавнего времени крупнейшим нефтяным портом на Балтийском море (Латвия). С российским природным газом и нефтью почти всегда связаны скандалы с коррупцией, омрачающие имидж этих стран на Западе и подрывающие их общества и политические институты.
На северо-востоке ЕС распространяется чувство, что их обходят или превращают в инструмент своей политики, причем не только на востоке Европы, но и на западе. С другой стороны, с момента вступления в ЕС и НАТО, а тем самым и достижения одних из главных внешнеполитических целей, уверенность в самих себе у прибалтийских стран выросла. Им не нужно завоевывать западных союзников, теперь они больше озабочены новыми альянсами, чтобы обеспечить защиту своих интересов и свое влияние. Формируется новая 'ось' - от Риги и Вильнюса через Украину и Польшу и вплоть до Грузии и Армении. Чуть ли ни через день проходят новые встречи и выдвигаются новые инициативы, укрепляющие эти связи. Польша, Литва и Латвия заботятся об укреплении демократии в Грузии и Молдавии и в еще больше степени о помощи движению сопротивления в Белоруссии.
У Кремля, упустившего из своей зоны влияния сначала Венгрию, Польшу, Чехословакию и прибалтийские государства, а затем прибрежные черноморские страны и, наконец, Украину и части Центральной Азии, такое развитие, без сомнения, вызывает беспокойство. Путин знает, что прибалтийские государства сыграли роль дрожжей в процессе распада и гибели Советского Союза. Именно это и является причиной его гнева, непримиримости позиции и задиристости. Именно это объясняет также, почему он пригласил своих 'друзей' из Берлина и Парижа в Кенигсберг, но не непосредственных соседей - Литву и Польшу. С этой точки зрения, президенты Польши и Литвы могут рассматривать отсутствие приглашений на это воскресенье как невольный комплимент: их не пригласили, именно потому, что Путин воспринимает их серьезно. Возможно серьезнее, чем кого-либо из внешнеполитических деятелей в Берлине.
