Рецензия на книги: 'Женщина в Берлине' ('A Woman in Berlin') (анонимный автор) и Себастьян Хаффнер (Sebastian Haffner) 'Германия: Джекил и Хайд' ('Germany: Jekyll and Hyde')
____________________________________________________________
Пятый канал посвящает Гитлеру немало передач; даже наш будущий король щеголял как-то в нарукавной повязке со свастикой. Почему нас так завораживает нацистская эпоха? Может быть потому, что в нашей собственной жизни недостает безумия?
Парадоксально, но факт: мы по-прежнему испытываем неослабевающий интерес к нацистской эпохе. Взгляните на полки в ближайшем книжном магазине - на обложках свастика встречается чаще, чем британский флаг, а парадных портретов Гитлера вы насчитаете больше, чем изображений Уинстона Черчилля. Значительная часть передач, выходящих в прайм-тайм на Пятом канале, посвящена нацистскому геноциду, германским вооружениям и тактике на поле боя. Волей-неволей я сегодня знаю о трансмиссии 'Тигра' больше, чем о коробке передач собственной машины.
Даже человек, который в будущем, вероятно, станет нашим королем, щеголял в нарукавной повязке со свастикой. Если бы он появился на костюмированной вечеринке, загримированный под чаплиновского Адольфа - с накладными усами и комической челкой - это не вызвало бы никаких нареканий. Но нацистскую униформу и знаки различия невозможно воспринимать с юмором: напротив, они напоминают нам о 'гитлеровском проекте' во всей его пугающей серьезности. С 1933 по 1945 г. лучшие германские модельеры встали на службу психопатологии, а форма одежды палача - не предмет для шуток.
Тем, кого все еще привлекают шикарные мундиры эсэсовцев и потусторонний блеск нацистской эпохи, стоит прочесть 'Женщину в Берлине' - душераздирающий рассказ о том, что происходит, когда наконец наступает час расплаты и даже самый элегантный мундир вас не спасет. В этом страшном дневнике фиксируются испытания, через которые пришлось пройти одной женщине-немке, когда русские армии захватили Берлин. Впервые он был опубликован в Германии еще в 1960 г., и вызвал тогда бурю противоречивых откликов: один рецензент даже упрекал анонимного автора в 'бесстыдной аморальности'. В послевоенные годы - во времена 'экономического чуда' - в стране царила успокаивающая коллективная амнезия. То, что сотни тысяч немок подверглись надругательству, а немецкие мужчины могли лишь бессильно наблюдать, как русские солдаты насилуют их жен - не лучшая тема для воспоминаний, особенно когда мужчины восстанавливают свой авторитет, стоя у заводских конвейеров.
Отсутствие у автора жалости к себе, и ее прагматичное отношение к тактике выживания, которую избирали ее соседки-немки, и сегодня ошеломляет читателя этой книги - одного из самых примечательных военных дневников, когда-либо увидевших свет. Автор - тридцатичетырехлетняя незамужняя журналистка по имени Марта Хиллер (Marta Hiller) - описывает себя как 'бледную блондинку, всегда в одном и том же зимнем пальто'. До войны одна один раз побывала в России, и немножко научилась говорить по-русски, что в дальнейшем сослужило ей хорошую службу - хотя остается только удивляться, как она через десять лет сумела припомнить достаточно русских слов, чтобы успокаивать взбешенных солдат, намеревавшихся ее изнасиловать, и даже вести с их командирами дискуссии о марксизме.
Высказывались сомнения в подлинности этого дневника; действительно, трудно себе представить, что, по словам автора, она записывала свои впечатления огрызком карандаша на клочках бумаги, скорчившись в постели в перерывах между изнасилованиями. Тон изложения абсолютно бесстрастен, описания слишком литературны - с намеренным упоминанием таких деталей, как неестественная тишина вокруг или печальный птичий крик вдалеке. В нашу эпоху неприкрашенная правда, пусть и в искусном изложении, воспринимается как нечто почти сентиментальное. Но дневник все же кажется реальным свидетельством очевидца - неважно, составлен ли он позднее по рассказам многих женщин, или действительно отражает непосредственные впечатления самого автора.
Первая запись в дневнике датирована 20 апреля 1945 г. - днем рождения Гитлера; последнее русское наступление на Берлин началось четырьмя днями раньше. В городе оставалось до 2 миллионов гражданских - в основном женщин и детей. Немецкие солдаты, защищавшие восточные пригороды, где жил автор, уже отступили. Линия фронта отдаляется, и женщинам из многоквартирного дома, где живет автор, остается только с ужасом ждать, что будет дальше.
Постепенно улицу под окнами заполняют русские артиллерийские запряжки и солдаты. Пока их главная забота - напоить лошадей, и они лишь осторожно разглядывают немок, но вечером они напиваются, и тогда для женщин начинается кошмар. Солдаты выламывают забаррикадированные мебелью двери. Автор старается не сбиться со счета: в первый день ее насилуют трижды, и в течение следующих недель - когда мимо волна за волной проходят российские войска - это повторяется чуть ли не ежедневно.
Всех женщин в доме - от девочек-подростков до старух - неоднократно насилуют. Автор описывает звук, ставший уже знакомым - как лязгают пистолеты в кобуре, повешенные на спинку кровати. Многие 'Иваны' молоды и застенчивы, и после 'этого' им хочется полежать рядом и поболтать. Кое-кто проникается к женщинам сочувствием, и утешает их 'гостинцами' - хлебом и селедкой.
'Что это такое изнасилование? - задается автор вопросом. - Это слово звучит так, будто хуже ничего быть не может, но это неверно'. Голод и смерть - хуже. Женщины демонстрируют потрясающую выносливость - все для того, чтобы их русские поклонники принесли еду получше. В конечном итоге им удается выжить, хотя и приходится целый день работать на разборе завалов за миску супа. Однако их отношение к немецким мужчинам изменилось бесповоротно. 'Так печально на них смотреть: они кажутся такими жалкими и бессильными . . . одно из множества поражений в конце этой войны - это поражение всего мужского пола'.
Чего в дневнике не найдешь - так это упоминаний о нацистских преступлениях и осознания причин, по которым русские так жестоко мстят поверженным врагам. В нем ничего не говорится о массовых убийствах русских, поляков и евреев, о бесчеловечной жестокости немецких армий или двигавшей ими безумной идеологии. А ведь жених автора служил на Восточном фронте - неужели он никогда не рассказывал о том, что там происходило? Возможно, тот факт, что она избегает этой темы, и следует воспринимать как молчаливое признание вины, но я в этом сомневаюсь.
'Германия: Джекил и Хайд', написанная журналистом 'Observer' Себастьяном Хаффнером - родившемся в Берлине - впервые увидела свет в 1940 г. Эта книга мыслилась как 'сигнал тревоги', призванный открыть британцам глаза на особую природу феномена Гитлера и нацистского режима. Хаффнер подчеркивает, что, несмотря на передовую науку и технику, нацистский режим в Германии представляет собой возврат к временам дикости, и мотивы его действий лишены логики. Гитлер, утверждает он - это законченный психопат, успешно играющий на давней склонности немцев считать, что их преследуют, презирают и обижают. Антисемитизм, по мнению Хаффнера, служит нацистам своего рода 'тайным знаком и обрядом круговой поруки, вроде нескончаемого ритуального убийства'.
Предостережения Хаффнера, прозвучавшие еще до вторжения в Россию, ужасов Освенцима и тотальной войны, выглядят на удивление пророческими, даже несмотря на то, что он и представить себе не мог масштаб надвигающегося кошмара. Мы, британцы, видели документальные кадры нацистских преступлений, а многие побывали и 'на развалинах' Третьего рейха, и тем не менее нацистская эпоха и сегодня нас скорее завораживает, чем вызывает отвращение - на это сетуют даже немецкие послы в нашей стране. Не из-за того ли это происходит, что мы до сих пор ищем объяснение: почему немецкий народ - один из самых передовых и цивилизованных в Европе - вдруг решил окунуться в пучину безумия и последовал за своим божеством-психопатом?
Если причина в другом, то почему британцы - народ драчливый, но уж никак не милитаристски настроенный - не могут оторвать глаз от нацистской эпохи? Подозреваю, нам чего-то не хватает для полноты самоощущения. В прошлом мы вели бесконечные войны, создавали империю, и сегодня нам недостаточно нашего уютного мирка, комфортной жизни в пригородах, царства здравомыслия и логики.
В нашей жизни недостает театральности, эмоций, и даже толики безумия. Нас до сих пор подмывает смотреть на других свысока и покрикивать - как мы это делали некогда в Африке и Индии. Мы хотим 'возродиться' в приступе безумного волеизъявления, подобного тому, который швырнул немцев на опасный путь. Сгорбившись в кресле перед телевизором, где идет очередное набившее оскомину реалити-шоу, кто-то из нас, возможно, даже тоскует по нацистской Британии, которой никогда не существовало. . .
Последний роман Дж. Г. Балларда называется 'Люди третьего тысячелетия' ('Milennium People')
____________________________________________________________
Спецархив ИноСМИ.Ru
Изнасилование в Берлине: История выжившей ("The Independent", Великобритания)
Рассказ женщины, ставшей военным трофеем ("The Observer", Великобритания)
Жизнь с русским медведем ("The Independent", Великобритания)
