М.К. Бхадракумар - в прошлом карьерный индийский дипломат, работавший в Исламабаде, Кабуле, Ташкенте и Москве
13 июля 2005 года. В своей исторической речи в Университете Джона Хопкинса в 1997 году тогдашний заместитель государственного секретаря США Строуб Тэлботт (Strobe Talbott) сказал: "Последние несколько лет стало модным провозглашать или, по меньшей мере, предсказывать повторение 'Большой Игры' на Кавказе и в Средней Азии. При этом, конечно, подразумевается, что главным локомотивом в регионе, питаемым и смазываемым нефтью, становится соперничество великих держав в ущерб живущим там людям".
"Наша цель состоит в том, чтобы избежать и активно препятствовать атавистическому исходу. Разрабатывая и осуществляя геополитику нефти, давайте постараемся мыслить понятиями, которые соответствуют 21-му, а не 19-му веку. Давайте оставим Ридьярда Киплинга (Rudyard Kipling) и Джорджа Макдональда Фрейзера (George McDonald Fraser) там, где им и место - на полках исторических романов. Большая Игра, в которой главными героями были киплинговский Ким (Kim) и фрейзеровский Флэшман (Flashman), была в значительной мере игрой с нулевой суммой. Нам же для того, чтобы осуществить задуманное, нужно нечто совсем противоположное: мы хотим, чтобы все ответственные игроки на Кавказе и в Средней Азии оказались победителями".
Администрации этого региона и все летописцы среднеазиатской политики с интересом изучали речь Тэлботта. Эрудиция Тэлботта как ученого и дипломата в русском языке и литературе, истории и политике заслуживает высочайшего уважения. Разумеется, президентство Билла Клинтона (Bill Clinton) было тогда в расцвете, и это был первый случай, когда было сделано авторитетное высказывание по вопросу политики Соединенных Штатов в отношении "недавно ставших независимыми государств" Среднеазиатского региона.
Однако сегодня, спустя восемь лет, в Средней Азии, кажется, происходит именно то, чего так хотел избежать Тэлботт. Геополитика в Средней Азии в последнее время стала порождать соперничество. Саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), состоявшийся в Астане 5-6 июля с.г., привлек к этому внимание. Призыв саммита к "антитеррористической коалиции" во главе с Соединенными Штатами Америки уточнить сроки окончания своего военного присутствия на территории стран - членов ШОС является сильным сигналом. Вашингтон попытался отклонить призыв ШОС, утверждая, что руководствуется двусторонними соглашениями с Узбекистаном и Киргизстаном.
На что узбекское Министерство иностранных дел в своем заявлении незамедлительно разъяснило, что, в соответствии с двусторонним соглашением с Вашингтоном, никаких будущих сценариев действий американского военного контингента с узбекской территории не просматривается, кроме "желания Узбекистана как активного члена антитеррористической коалиции в Афганистане" - практически повторив призыв ШОС. Министр иностранных дел Киргизстана Роза Отунбаева тоже вступила в полемику с Вашингтоном, заявив: "Все мы являемся членами антитеррористической коалиции, наша страна в том числе. Однако существует ограничение по времени для всякого, кто куда-то приходит. Мы являемся членом ШОС. Мы подняли этот вопрос вместе с другими членами этой организации".
Несмотря на эти недвусмысленные узбекские и киргизские заявления, государственный секретарь США Кондолиза Райс (Condoleezza Rice) на пресс-конференции в Пекине 10 июля с.г. попыталась их парировать и заявила, что вопрос присутствия войск США станет решать Афганистан, а в Афганистане "все еще идет война". . . в Афганистане все еще активно действуют террористы. . . террористов еще предстоит победить в Афганистане. . . и что афганский народ хочет и нуждается в помощи вооруженных сил США". Кроме того, Райс утверждала, что дело не в одних только вооруженных силах США, поскольку страны НАТО тоже имеют в регионе свои воинские контингенты.
Спустя всего день Киргизстан учтиво, но твердо вернул дискуссию туда, где ей и положено было быть. В своих самых первых высказываниях 11 июля после впечатляющей победы на президентских выборах киргизский лидер Курманбек Бакиев вежливо, но твердо сказал: "В Афганистане прошли президентские выборы. Обстановка там стабилизировалась. А поэтому теперь мы можем начать обсуждать вопрос о необходимости вывода вооруженных сил США. Когда и как это случится, покажет время".
"Диалог" между Вашингтоном и среднеазиатскими столицами день ото дня становится все более любопытным. "Тюльпановая" революция должна была стать звездным часом Вашингтона в Средней Азии. Президент США Джордж Буш-младший (George W Bush) красноречиво назвал "смену режима" в Киргизстане вдохновением для всех свободолюбивых народов - и оправданием своего проекта продвижения демократии. Однако становится невозможным маскировать и дальше ту реалию, что влияние Вашингтона в Бишкеке пришло к своему надиру (nadir - упадок, деградация, англ., перен. - прим. пер.).
Бакиев выиграл на платформе обещания "стабильности". Его широкий мандат явился результатом страха людей перед повторением волнений, свидетелями которых они дважды становились в последние месяцы - в своей собственной стране и в соседнем узбекском городе Андижан. Россия сыграла критическую роль в сближении Бакиева и видного лидера с Севера Феликса Кулова, который в киргизских выборах стал выигрышным билетом. Москва не скрывает своей радости по поводу победы Бакиева. Вашингтону теперь остается лишь надеяться на то, что связка Бакиев-Кулов рассыплется. Это довольно слабая надежда для того, кто мечтал быть "делателем королей".
Крайне странно, что престиж и влияние в Средней Азии Соединенных Штатов как сверхдержавы столь драматично упали за такой короткий промежуток времени, с октября 2001 года - тем более что Узбекистан и Киргизстан, которые в прошлом откровенно набивались на дружбу, сегодня совершенно разочаровались в региональной политике Вашингтона. Как могло такое случиться?
Основы политики Соединенных Штатов в Средней Азии, как их изложил Тэлботт 8 лет назад, предусматривали четыре аспекта: продвижение демократии; создание экономик свободного рынка; содействие миру и сотрудничеству внутри и между странами региона; и интеграция стран Средней Азии и Кавказа в мировое сообщество.
Что изменилось, так это, что администрация Буша тайком переопределила приоритеты политики для данного региона в рамках своей глобальной политики. Результатом этого стало то, что политика Соединенных Штатов перестала соответствовать настоятельным потребностям экономик переходного периода стран Средней Азии - что было важной темой в речи Тэлботта. Сегодня в расчетах Соединенных Штатов все стало относительным - все в Средней Азии подчинено приоритетам политики в отношении России и Китая. Под "продвижением демократии", к примеру, Тэлботт подразумевал медленный и постепенный процесс оказания Соединенными Штатами среднеазиатским странам помощи в создании "необходимых институтов и умонастроений", благоприятных для роста демократической культуры. Он откровенно признавал, что это дело потребует много времени, так как "новизна демократии сама по себе является серьезным препятствием для процесса демократизации в Средней Азии".
Совершенно очевидно, что в представлении Тэлботта не было места "цветным революциям", когда он описывал гражданское общество в Средней Азии и на Кавказе как служанку повестки демократизации. Опять-таки, что касается аспекта безопасности в американской политике, Тэлботт делал упор на американскую помощь "в урегулировании конфликтов внутри и между странами и народами региона". Региональная стабильность и примирение занимали центральное место в нарисованной Тэлботтом основе политики, тогда как в приоритетах администрации Буша они отошли на задний план. Интересно отметить, что Тэлботт выделил "внутреннюю нестабильность и раскол" как обстоятельства, которые исторически служили "предлогом для иностранной интервенции и авантюризма" в регионе.
Таким образом, хотя Соединенные Штаты были глубоко не согласны с перспективами России в отношении гражданской войны в Таджикистане (1992-1996 гг.) и имели достаточно основательные причины для того, чтобы выступать против урегулирования таджикской проблемы в 1996 году (которого добились Россия и Иран), Тэлботт говорил: "Трудности претворения в жизнь (предложенной им политики - прим. пер.) являются отрезвляющими, но недавнее соглашение обеспечивает реальную возможность для примирения не только в самом Таджикистане, но также и к выгоде соседних с ним стран".
В период президентства Клинтона престиж и влияние Соединенных Штатов в Средней Азии достигли своего максимума. Как это ни иронично, администрация Буша собрала с этого наследия хороший урожай. Об этом свидетельствует тот факт, что в 2001 году руководители среднеазиатских стран чистосердечно приветствовали военное присутствие США в своем регионе. Но поражает та легкость, с которой Вашингтон бесполезно растратил такую огромную доброжелательность.
Поворотной точкой стала "Розовая революция" в Грузии в декабре 2003 года. Для того чтобы подвергать осуждению события современной истории, обыкновенно требуется, чтобы прошло 10 лет, но не может не возникнуть вопрос: "Что, в конечном счете, выиграли Соединенные Штаты, отстранив от власти Эдуарда Шеварднадзе? Перевешивает ли выигрыш понесенные потери?"
Именно в Грузии стали очевидными главные цели региональной политики администрации Буша: установление господства в регионе; приобретение односторонних преимуществ перед другими державами без учета их законных интересов; заталкивание региона в структуры безопасности, которые теоретически возглавляет НАТО, но которые находятся под жестким контролем Соединенных Штатов. Секретарь Совета безопасности России Игорь Иванов и тогдашний государственный секретарь США Колин Пауэлл (Colin Powell) за кулисами работали в тандеме над тем, чтобы избежать превращения передачи власти от Шеварднадзе к Михаилу Саакашвили в уличную потасовку на Кавказе. (Они действовали аналогичным образом и в случае, когда нужно было обеспечить передачу власти в Баку от покойного Гейдара Алиева к его сыну.) Но, как только Саакашвили благополучно утвердился во власти в Тбилиси, Вашингтон покинул Москву в беде. "Розовая революция" показала, что администрация Буша предпочитает, чтобы ведомства США проводили каждый собственную политику в отношении России. Это сказалось на российской политике.
Российский министр иностранных дел Сергей Лавров недавно сказал: "Мы не согласны с попытками поставить постсоветские государства перед ложным выбором. . . либо с Соединенными Штатами, либо с Россией. Мы готовы к сотрудничеству на основе взаимного учета интересов. Мы понимаем объективные интересы Запада на пространстве Содружества Независимых Государств (СНГ) и хотим только, чтобы способы реализации этих интересов тоже были понятными, прозрачными, чтобы они базировались на всемирно признанных положениях международного права и не покушались на право народов стран СНГ самим решать свое будущее или на законные права и интересы России на этом пространстве, где мы хотим развивать равноправное, взаимовыгодное сотрудничество с нашими соседями".
Падение Шеварднадзе породило ударные волны, которые прокатились по всей Средней Азии. Он был иконной фигурой, закаленным ветераном кремлевской политики - намного превосходившим в советской иерархии других лидеров СНГ. И то, как Вашингтон втоптал в грязь своего старого, проверенного временем союзника - которого американцы ласково называли Шевви (Shevvy) - стало для руководителей Средней Азии моральным уроком, свидетельством недолговечного характера американской дружбы. На востоке на предательство такого рода смотрят плохо. Руководство стран Средней Азии стало потихоньку отдаляться от Соединенных Штатов и сближаться с Россией и Китаем. Столкнувшись с этим, Соединенные Штаты стали добиваться "смены режимов" также и в Средней Азии. Но жуткие события в Киргизстане и в Узбекистане в марте и в мае с.г. имели совершенно неожиданный результат.
Имеются признаки того, что Вашингтон в настоящее время пересматривает американскую политику в отношении Средней Азии. Это не может быть трудным делом. Очень просто выяснить, когда именно дела пошли страшно плохо. Хорошей отправной точкой могла бы послужить пророческая речь Тэлботта, которую он произнес ровно 8 лет назад.
