Военные корабли США были так близко, что Тосио Еситакэ мог видеть черные облачка дыма от зениток, висящие над синим морем снизу. Пролетая над заливом Лейте на Филиппинах, он подсчитал, что через 20 минут он уже будет над ними и, объятый шаром пламени, выполнит свой долг.
Ему было лишь 22 года. Но он не боялся.
'Мы уже долго воевали' - говорит он, показывая старую фотографию своих товарищей в день, когда они покинули Японию, чтобы ехать на фронт. На них летная форма, они широко улыбаются. 'Сейчас людям сложно понять, но когда нам отдавали приказы, я был счастлив. Я был полон желания выполнять их'.
Для пилота-камикадзе это означало верную смерть.
Никто из 17 других пилотов и летных инструкторов 'Специальных наступательных частей', которые вылетели вместе с Еситакэ с полевого аэродрома императорской армии сразу к востоку от Токио в то прохладное утро в ноябре 1944г., не выжил. Еситакэ до сих пор, в 60-ю годовщину со дня окончания Второй мировой войны, жив только потому, что американский самолет сбил его, пока он был в воздухе. Он совершил аварийную посадку и был спасен японскими солдатами.
'Я никогда не видел, что попало в меня - говорит он с ноткой недовольства в голосе. - Я был так близок'.
На расстоянии двух тысяч миль (3 200 км) от этого места, в Токио, Хамако Мацудзаки боролась, чтобы пережить эти последние месяцы до конца Второй мировой войны. Как коммунистка и противница войны, она подвергалась побоям и унижениям, и старалась не привлекать внимания, работая на заводе по производству самолетов в городе, который скоро был разбомблен и превращен в единый неистовый огненный шар.
Еситакэ сейчас 82 года и он считает, что война была справедливой. Мацудзаки, которая на 10 лет старше, до сих пор чувствует себя оскорбленной при одном виде флага своей страны. В стране, где три четверти населения были рождены после войны, справедливость и неправедность которой до сих пор воспринимаются многими противоречиво, эти двое - одни из немногих, которые все еще живы для того, чтобы рассказать свою историю.
***
Лето в Японии уже давно находится во власти воспоминаний о войне, однако юбилей в следующем месяце приобретает особенно большие очертания.
Лишь несколько месяцев назад в Китае и Южной Корее прошли бурные демонстрации из-за того, как в японских учебниках изображается война. Территориальные споры, возникновение которых относится к полувеку японской имперской экспансии, недавно опять выплеснулись в дипломатические перебранки на высоком уровне.
Главная церемония в этом году, хозяевами которой станут император Акихито и премьер-министр Дзюнъитиро Коидзуми, будет проведена как обычно в сравнительно безвредном Будокане - комплексе по занятию единоборствами, расположенном в центральном Токио. Она состоится 15 августа - в день, когда отец Акихито - император Хирохито провозгласил поражение Японии в 1945г.
Однако сразу через улицу расположен храм войны Ясукуни - символ японского империализма с тех пор, как он был построен в конце XIX века. Из-за поднимающегося возмущения, связанного с предыдущими визитами, Коидзуми, которому было лишь три года, когда закончилась война, не ожидается в этом храме в этот день. Однако десятки ведущих политиков из правящей партии и члены кабинета, скорее всего, посетят храм.
Еситакэ там не будет.
'Нет никакой особой причины делать что-либо в этот день' - говорит он.
Маленький и мягко говорящий Еситакэ старался оставить войну позади себя. По настоянию военно-исторического общества он написал свои воспоминания шесть лет назад. Однако он говорит, что он никогда не говорил о своем военном опыте со своими собственными сыновьями или внуками.
'Я не думаю, что они смогут понять' - сказал он.
Даже если так, он все равно сразу говорит, что горд тем, что сделал для своей страны.
Он не знал об этом, но к тому времени, как Еситакэ находился в своем последнем полете, битва в заливе Лейте была уже проиграна. Это было самое большое морское сражение в истории, и первое, где были использованы камикадзе.
Окровавленный и оцепеневший, он был спасен после аварийной посадки его атакующего самолета 'Тип 99' на острове Мактан. После бегства от сильного вражеского огня на нескольких островах на Филиппинах, он постепенно добрался до Тайваня, и, в 1947г., был репатриирован обратно в Японию.
'Когда моя семья увидела меня, должно быть они решили, что видят привидение' - говорит Еситакэ. Шрамы от крушения самолета до сих пор видны на его обритой голове.
Прошедший проверку оккупационными властями, которые возглавлялись США, он боролся, чтобы найти работу после войны, работая прислугой в нескольких местах. Однако когда военные силы Японии, которые сейчас называются 'силами самообороны', были восстановлены в 1950-х гг., он немедленно вновь присоединился к ним, стал инструктором по летному делу и вышел на пенсию в звании подполковника.
Хотя он не отмечает официальную годовщину поражения Японии, Еситакэ собирается вместе с некоторыми другими ветеранами несколько раз в году для того, чтобы выразить соболезнование в храме Ясукуни.
'Это до сих пор способно вызвать у меня слезы' - говорит он.
Стойкая поддержка премьер-министра Коидзуми храма Ясукуни отражает политическую власть огромной лоббистской группы, представляющей семьи 2.4 миллионов солдат, которые погибли во время войны. Однако его посещения храма были подвергнуты резкой критике не-синтоистскими религиозными группами в Японии, включая его партнера по правительству правящей коалиции, которого поддерживает буддийская община, и китайцев и корейцев, которые перенесли главный удар марша Японии через Азию.
Еситакэ отбрасывает политический багаж Ясукуни.
'У нас есть право выражать соболезнование - говорит он. - Это действительно никого больше не касается'.
Он был готов пожертвовать собой, по его словам, потому что верил, что Япония пыталась избавить Азию от западного колониализма. Япония не вторгалась в Азию, Япония ее освобождала. И, наконец, у Японии не было выбора кроме как сражаться или умереть.
***
'Я до сих пор верю в это сегодня' - говорит он.
Мацудзаки провела военные годы по другую сторону политического барьера - в крошечной оппозиции Японии.
Она подверглась своему первому допросу специальной японской полиции, эквивалента нацистским коричневорубашечникам, после того, как помогла организовать забастовку на железной дороге в 1932г.
'Я отказалась назвать им свое имя, - говорит она. - Поэтому они решили, что мне нужно задать урок'.
Она рассказывает, что ее привязали к стулу, неоднократно били ладонью, полицейскими дубинками и бамбуковыми мечами и затем ногами. Охранники взяли пояс от ее кимоно, которое распахнулось на ее теле во время пыток . Вернувшись в свою камеру, она всю ночь слушала крики человека, который также возглавлял забастовку.
'Они выделили нас как зачинщиков, - говорит она. - Они никогда не выпускали нас из своего поля зрения'.
Мацудзаки, которой сейчас 92 года, рассказывает, что стала активисткой почти без предварительного намерения из-за ежедневных общественных несправедливостей, которые она видела на токийской станции метро, где работала от рассвета до темноты, продавая билеты на поезд.
Но скоро она оказалась поглощенной более широкой борьбой.
Мацудзаки вступила в Коммунистическую партию Японии в январе 1932г., в то время как Япония готовилась оккупировать северный Китай в качестве начала своего буйного движения через Азию, высшей точкой которого станет мировая война.
'Демократия только начала процветать в Японии, - вспоминает она. - Однако правительство использовало войну как предлог для того, чтобы сломить сопротивление'.
Несмотря на то, что ее держали под пристальным наблюдением, Мацудзаки продолжала организовывать малые группы в попытке создать движение против правительства и против войны.
9 декабря, через два дня после того, как атака на Перл-Харбор привела Японию к войне с Соединенными Штатами, она оказалась в 'превентивном заключении'.
'В тот раз не было побоев - говорит она. - Они просто посадили меня на шесть месяцев в одиночную камеру'.
У охранников на стене была карта, на которой булавками с флагом с восходящим солнцем обозначались границы японской империи.
'Они уделяли много внимания перемещению булавок дальше после каждой победы, - рассказывает она. - Поэтому, для меня флаг с восходящим солнцем всегда будет символом агрессии'.
В ночь перед капитуляцией Японии Мацудзаки бежала, чтобы спасти свою жизнь, в бомбоубежище, которое она вместе со своей семьей вырыла в лесу. Вокруг падали зажигательные бомбы, одна из них попала в маленького мальчика впереди нее и подожгла его.
'Я просто продолжала бежать - говорит она. - Никто не останавливался'.
Схватив мокрые подушки, она сжалась в убежище, которое было немногим больше чем яма, вместе со всей матерью и маленькой племянницей. После восхода солнца она прошла через дымящуюся округу к заводу, где руководила женщинами, собирающими части для военных самолетов.
Завод был частично уничтожен. Однако 30 или 40 людей собрались там, потому что они слышали, что будет сделано важное сообщение. Днями раньше, атомные бомбы были сброшены на Хиросиму и Нагасаки. Это было как раз в полдень 15 августа, когда император Хирохито впервые сам обратился к нации.
Война закончилась
'Город был все еще в огне, когда он говорил, - вспоминает Мацудзаки о знаменитом обращении по радио. - Я была очень рада, что я жива'.
После войны, Мацудзаки поднялась до высокого положения в Коммунистической партии, в конце концов, став членом ее центрального комитета. В настоящее время она занимает пост советника.
Социалистическая революция, на которую она надеялась, никогда не пришла. Япония - одна из самых успешных капиталистических стран, и Коммунистическая партия Японии - малая и зачастую изолированная оппозиционная группа в парламенте, который контролируют консерваторы.
Однако в то время, как демократия пустила корни и средний японец наслаждается множеством социальных и политических свобод, существование которых она даже не могла себе представить, Мацудзаки говорит, что верит, что будущее Японии не может быть по-настоящему прочным, пока она не примет уроки своего прошлого.
Она ссылается на увеличивающуюся апатию к политике среди молодежи, и говорит, что испугана растущей ролью японских военных за границей. Япония в настоящее время располагает несколькими сотнями небоевых подразделений после беспрецедентного развертывания войск в Ираке - операции, против проведения которой она решительно выступает.
'Люди забывают - говорит она. - Они ведут себя так, как будто ничего не случилось'.
Мацудзаки приняла приглашение выступить на нескольких юбилейных собраниях.
Также как Еситакэ, она не собирается в храм Ясукуни.
'Я никогда не проходила через его ворота, - говорит она. - Однажды, я ходила смотреть цветение вишни снаружи. Ближе, чем на это расстояние, я к храму не подходила'.
_________________________________________________________
Нагасаки после Бомбы ("Mainichi", Япония)
