БЕСЛАН, Россия - В тот день, когда год назад Тамерлан Сацаев впервые пошел в школу, на нем был новый костюм и белая рубашка, а в руках он нес букет цветов. Два дня спустя он чудом избежал гибели, когда его почти голого вынес из руин школы неизвестный спасатель, а его мать получила серьезные ранения.
Мать Тамерлана, 30-летняя Наташа Сацаева, в прошлом акушерка, пережила месячную кому после захвата террористами бесланской школы номер один 1 сентября 2004 года, который привел к кровавому столкновению. Осколки гранаты попали Сацаевой в голову, шею и тело, когда она прикрывала собой Тамерлана и двух его младших сестер. Она пострадала от черепно-мозговой травмы и теперь не может ходить; одна нога у нее непроизвольно трясется, а левая рука беспомощно опущена на колени.
'Посмотрите. Такая у меня жизнь', - с горечью говорит она, вспоминая прошлогоднее нападение. Ее молчаливый и внимательно наблюдающий семилетний сын вздрагивает, и она начинает говорит мягче и тише: 'Надеюсь, он снова научится жить'.
Трехдневный захват террористами из российских республик Чечня и Ингушетия начальной школы завершился кромешным адом взрывов, стрельбы и огня и оставил после себя искалеченные жизни. Вслед за взрывом в школьном спортзале последовала серия других взрывов, вызвавшая хаотичную стрельбу и страшный пожар, в результате которых погиб 331 человек, в том числе 186 детей.
Местная организация 'Матери Беслана', которая ведет счет погибшим, заявляет, что во время теракта из 90 шести- и семилетних первоклассников были убиты 22 ребенка. По данным российских властей, был также уничтожен 31 террорист.
Год спустя дети готовятся снова пойти в школу, многие из них впервые после захвата. Тамерлан и его одноклассники находятся в центре борьбы Беслана с выпавшим на его долю испытанием. По словам психологов, первоклассники - это самая уязвимая группа в городе, потому что единственный известный им школьный день - это день, когда они и их семьи стали заложниками.
'Школа для них означает смерть, - говорит Фатима Багаева, психолог из местной больницы, работающая с самыми маленькими из выживших, - у них нет иных воспоминаний о школе. Дети живут с ужасной травмой и горем, а когда они обращаются к своим родителям или другим родственникам, то видят, что и те с ним справиться не могут'.
Работники здравоохранения и образования, а также соответствующие министерства Северной Осетии - российской республики, на территории которой находится Беслан, уже почти год обсуждают вопрос о том, как наилучшим образом вернуть выживших детей к обучению.
Прошлогодний сентябрьский теракт начался на первых минутах церемонии в школьном дворе, где приветствовали самых юных учеников, которых сопровождали в школу их семьи. Мужчины в камуфляжной форме и масках под дулами автоматов согнали более 1000 заложников в школьный спортивный зал. Захватчики потребовали вывода российских войск из Чечни, где российские военные за последние 10 лет провели две войны с сепаратистами.
Беслан все еще дрожит от гнева из-за тех вопросов, ответы на которые он может так и не получить. Как такая многочисленная и хорошо вооруженная группа террористов сумела пробраться через район, буквально нашпигованный милицейскими блок-постами? Что вызвало первый взрыв - действия одного из террористов или, как утверждает один из выживших захватчиков на проходящем в настоящее время суде, выстрел снайпера по террористу? Пользовались ли правительственные войска зажигательным оружием, вызвав пожар в школе? Федеральной и местной комиссиям по расследованию еще предстоит представить свои отчеты о самом страшном террористическом акте в России, однако здесь любым официальным заключениям мало кто верит.
'Власти не заинтересованы в правде', - говорит Залина Губурова, чей 9-летний сын Сослан был убит в школе.
Споры ведутся даже по поводу начала нового учебного года.
'Беслан это очень больное место, - говорит Елена Морозова, психолог из Москвы, последний год работающая в этом городе. - Эти дети нуждаются в постоянном особом внимании, и я думаю, что без такого внимания им не справиться с бедой. Это потерянное поколение'.
С помощью российского Министерства здравоохранения Морозова пыталась создать к нынешнему сентябрю специальные классы для первоклассников прошлого года и постепенно вернуть их в обычную школу в течение следующих двух лет, занимаясь тем временем по специальной программе, сочетающей в себе элементы игры, консультаций и обучения.
Однако Министерство образования такой план отвергло и вместо этого посылает детей в одну из двух новых бесланских школ. Пострадавшие ученики снова пойдут в первый класс в этих самых современных зданиях, подаренных Москвой и пришедших на смену построенной еще в 19-м веке из красного кирпича школе ?1, лежащей теперь в руинах.
'Мы не хотим изолировать переживших стресс детей, так как верим, что по своему психологическому состоянию они легко адаптируются, - говорит Лариса Хабаева, координатор реабилитационных и социальных проектов для жертв Беслана, работающая в министерстве образования Северной Осетии. - Наша рекомендация состоит в том, что детям надо вернуться в нормальную школу, и в идеальной обстановке у них не будет никаких проблем'.
Эмилия Адырхаева уже пыталась вернуться. В марте 7-летняя девочка пошла в детский сад, в котором проводятся занятия по программе начальной школы. Там, как и во всех бесланских школах, сегодня на страже стоят местные жители, вооруженные автоматами. Никто не подготовил ее к этому. 'У нее началась истерика', - говорит ее отец Алан Адырхаев, 41-летний врач, прекративший врачебную практику после теракта.
Несколько других первоклассников, по словам директора Езы Цгоевой, ушли из той же школы после дневной грозы. 'Они прятались под партами, - рассказывает Цгоева, - все они еще очень эмоциональны. Если на них невзначай повысить голос, они расстраиваются. Некоторые впадают в истерику. Я не знаю, представляют ли наши власти, насколько глубоки эти проблемы'.
Когда 3 сентября раздались взрывы и началась перестрелка, жена Адырхаева Ирина, по профессии медсестра, выбралась из спортзала в школьную столовую вместе с Эмилией и второй своей дочерью Миланой пяти лет. Милане каким-то чудом удалось оттуда убежать. Ирина погибла. Российские спецназовцы нашли Эмилию, с небольшими ранами от осколков и ожогами, возле тела ее 29-летней матери.
Когда Адырхаев спрашивает Эмилию, хочет ли она снова пойти в школу, чудесную новую школу с бассейном и большой игровой площадкой, она кивает, как будто зная правильный ответ; однако в ее больших опущенных вниз карих глазах читается сомнение. Родственники говорят, что Эмилия никогда не рассказывает о случившемся в школе.
Ее отец, сломленный человек с ввалившимися глазами, отказался ходить на работу. Вместо этого Адырхаев просиживает за экраном компьютера, вглядываясь в лица погибших. 'Без них я бы пропал', - говорит он.
Он сделал видеозапись Миланы, веселой и улыбчивой девочки, когда она поет перед фотографией своей матери, а также аудиозапись ее голоса, которую он проигрывает на своем мобильном телефоне, когда хочет услышать дочь.
'Я знаю, что она живет на небесах, - говорит ребенок на аудиозаписи, - они убили мою маму. Почему они такие жестокие? Они все звери'.
Адырхаев вертит телефон в руке и курит сигарету, сидя в тени яблони. 'Мне кажется, я его потеряю', - говорит он.
За пострадавшими во время захвата во многих семьях ухаживают родственники. Родители и сестра Адырхаева переехали к нему, чтобы помочь с детьми.
'Этот город держится на бабушках', - говорит психолог Багаева.
В доме Сацаевых за матерью Тамерлана ухаживает его отец, уволившийся с работы. Бабушка Тамерлана Нина Сацаева присматривает за ним и за его сестрами. Когда в марте Тамерлан вернулся в школу, бабушка каждый день проводила вместе с ним, с трудом усаживаясь за маленькую для нее парту. Если Тамерлан вздрагивал от внезапного шума на соседней стройке или без всякой видимой причины начинал плакать, Сацаева брала его за руку и успокаивала.
'Он боится, - говорит 68-летняя Сацаева, - он все помнит'.
Заботиться о 7-летнем Георгии Сидакове и его 5-летнем брате Давиде приходится в основном их бабушкам.
Отца Георгия Альберта расстреляли в первый день захвата школы, когда террористы отделяли и убивали мужчин, способных оказать сопротивление. Тело этого 33-летнего работника таможни, который взял отгул, чтобы послушать, как Георгий рассказывает стихотворение на своей первой школьной линейке, боевики выбросили из окна второго этажа. В тетю Георгия во время штурма здания попало три пули, она выжила, но все еще полностью не оправилась.
Мать Георгия Зита также осталась в живых, однако по-прежнему страдает от глубокой депрессии, как говорят ее родственники.
Мальчики, получившие легкие ранения, сейчас проводят большую часть времени в доме бабушки и дедушки.
'Они такие ранимые, - говорит мать Зиты Тома Андиева. - Если они просыпаются ночью, и я подхожу к их кроватям, они не хотят, чтобы я к ним прикасалась. Они просто сворачиваются клубочком и говорят: 'Не трожь меня'. Это ужасно'.
Бабушки говорят, что Зита резко против того, чтобы Георгий, проведший весь год дома, возвращался в школу. Андиева рассказывает: 'Зита спрашивает нас: 'Кто даст гарантию, что он будет в безопасности? Ты?' И что на это скажешь? Она и думать не хочет, чтобы отправить ребенка в школу. Она отказывается даже разговаривать об этом'.
Женщины говорят, что пытались убедить Георгия пойти против матери. Когда они заговорили об этом еще раз, он покачал головой: 'Я не хочу идти в школу. Я не хочу умереть'.
