Деньги вместо демократии. Деньги вместо большой идеи. Вместо чести, достоинства и солидарности, опять деньги, деньги, деньги
Адам Михник (Adam Michnik), Бронислав Геремек (Bronislaw Geremek), Тадеуш Мазовецкий (Tadeusz Mazowiecki), Владислав Фрасынюк (Wladyslaw Frasyniuk), Збигнев Буяк (Zbigniew Bujak): вместе с Лехом Валенсой эти люди вынудили коммунистов подписать гданьские соглашения 31 августа 1980 г. и признать 'Солидарность', первый свободный профсоюз по восточную сторону железного занавеса. Сегодня о многих из них почти ничего не слышно, но некоторые все же готовятся к президентским и парламентским выборам, намеченным на эту осень. Иные уже сошли с политической сцены. Герои 'Солидарности', которые стояли у истоков сегодняшней Польши, рассказали журналистам газеты 'Le Monde' о своих надеждах и сомнениях, ожиданиях и разочарованиях.
Полдень, 4 июня 2005 г., старинный редут Варшавской крепости, возведенной при русской оккупации XIX века. Под палящими лучами солнца руководство Демократической партии проводит представление своего кандидата, выдвинутого на предстоящие президентские выборы. Демократическая партия была создана совсем недавно, после преобразования Союза свободы, объединявшего большинство видных деятелей 'Солидарности', тех, кто боролся за новую Польшу. Это Тадеуш Мазовецкий, глава первого демократического правительства, Владислав Фрасынюк, один из бывших подпольных руководителей 'воинственного' профсоюза. Сейчас он президент Демократической партии. Народу собралось не так уж много. Девушки в платьях с глубокими декольте, актеры, пресса и телевидение, и другие 'бывшие'. Бронислав Геремек, бывший министр иностранных дел и нынешний евродепутат. Ян Литыньский (Jan Litynski), состоявший когда-то в Комитете защиты рабочих, созданном в 1977 г.
День и час были выбраны не случайно. 16 лет назад, 4 июня 1989 г. состоялись первые частично свободные выборы за последние 40 лет. На маленьком плакате 'Солидарности' - Гэри Купер, спешащий на встречу, назначенную на полдень ('Ровно в полдень', как в фильме Фреда Циннемана), чтобы окончательно свести счеты с врагами. И нежданное чудо свершилось: все кандидаты от 'Солидарности' (они все позировали рядом с Валенсой на своих предвыборных плакатах) были избраны. . . Коммунисты получили хлесткую пощечину, хотя им и было обеспечено 65% мест в парламенте. Железный занавес еще делил Европу пополам, у власти еще находились Чаушеску и Хонеккер, а Польша уже встала на путь, по которому вскоре устремятся все остальные восточноевропейские страны.
'Деньги вместо демократии'
С той поры много воды утекло. 'Солидарность' раскололась. Валенса одержал оглушительную победу над Мазовецким на первых президентских выборах в 1990 г., а после этого его и самого одолел перекрасившийся коммунист Александр Квасьневский. Сейчас подходит к концу его второй срок. Бывшие оппозиционеры, борцы свободного профсоюзного движения рассеялись по многочисленным партиям, от правых до левоцентристских, которым еще предстоит столкнуться друг с другом на парламентских выборах, также намеченных на осень.
Но именно здесь, в этом маленьком редуте мы и можем почувствовать дух 'Солидарности' в своем самом чистом виде: идеал свободного, демократического, солидарного общества. Кто же из героев той эпохи решил представлять его на сегодняшних выборах? Кандидатом оказалась женщина, Хенрика Бохняж (Henryka Bochniarz). Известна она, прежде всего, тем, что возглавляла одну из основных организаций польских предпринимателей. Была членом компартии в то время, когда было введено военное положение (а руководство 'Солидарности' арестовали) и до самого 1991 г. . . Странный выбор. Неужели у бывшей демократической оппозиции не было другого кандидата, кроме этой бизнес-леди, да к тому же еще и бывшей коммунистки, несмотря на всю ее энергию и уважение, с которым к ней сейчас относятся? Неужели таким образом они собираются завоевать доверие электората, который возмущен бросающимися в глаза связями политиков с бизнесом? Повести за собой всех тех людей, кто так и не смог смириться с отходом от социальных и этических идеалов первого 'свободного' профсоюза? 'Деньги вместо демократии. Деньги вместо большой идеи (. . .) Вместо чести, достоинства и солидарности, опять деньги, деньги, деньги'.
Об этом пишет Адам Михник, еще один известный деятель оппозиции. Вообще-то он говорит о французской Реставрации и об отвращении, которое питал к ней Стендаль. Но опубликованное им на страницах своей 'Газеты Выборчей' эссе явно имеет двойной смысл. Он пишет о стране, где 'о талантливых людях ничего не слышно, а карьеристы устремились вперед', стране, где все продается, где на смену великому наполеоновскому духу пришли аферисты и посредственность. Конечно же, речь идет о Франции 1820 г., но описанная им картина уж очень напоминает и сегодняшнюю Польшу. В статье чувствуется глубокая горечь автора. Михник отказался разговаривать с нами: 'Я уже от всего отошел', - но в то же время он дистанцировался и от своей собственной газеты. Эту 'маленькую агитационную газету', созданную весной 1989 г. для пропаганды идей кандидатов от 'Солидарности', через несколько лет ждал огромный успех, издательское дело превратилось в крупный бизнес - об этом говорил сам Михник несколько лет назад. Но сейчас его газета уступила первое место по продажам довольно пошлому таблоиду, принадлежащему немецкой группе Спрингер.
Политическая элита больна
Безусловно, Польша очень изменилась за последние 25 лет. Но действительно ли все так плохо, как пишет Адам Михник? Нет, отвечает Бронислав Геремек. Мы встретились с ним в просторной современной квартире - уже давно он покинул свое убогое жилище в старом городе, заставленное книгами, где при коммунистическом режиме его постоянно прослушивали. 'Адам написал прекрасную статью, но его политический анализ не совсем верен'. Профессор и дипломат Геремек считает, что больна не Польша, а ее политический бомонд. По масштабам коррупции, в принципе, Польша мало чем отличается от соседних стран, но в обществе эта проблема постоянно выносится на первый план. А этим, в свою очередь, пользуются экстремисты, популисты и сторонники авторитарных методов. В особенности братья-близнецы Качинские, которые тоже состояли в 'Солидарности' - их партия 'Правосудие и справедливость' очень популярна, судя по опросам общественного мнения.
Они выступают за восстановление смертной казни, их совсем не устраивает 'третья республика' (родившаяся в 1989 г., когда Польша встала на демократический путь). Братья требуют даже введения чрезвычайного положения. Эту программу Геремек считает якобинской, с налетом большевизма. Сегодняшнюю Польшу, 'третью республику', нельзя просто так выбросить на свалку истории. Движение 'Солидарность' стремилось скорее произвести революцию в умах, Геремек совсем не думал, что в результате в Польше сложится общество, в котором 'деньги стали единственным критерием', а 'заметные экономические успехи страны до такой степени усилят социальные противоречия, что у народа возникнет чувство несправедливости'. Но все же, со всеми своими недостатками, своей 'патологической ненавистью и завистью', Польша стала свободной и независимой страной. Страной, о которой он мечтал тогда, в оппозиции, не надеясь увидеть ее при своей жизни. 'Дела в Польше идут лучше, чем думают поляки', - это уже слова Тадеуша Мазовецкого. Интеллектуалу-католику, который на протяжении долгих лет яростно спорил с коммунистами, конечно, в рамках, дозволенных системой, сейчас 78 лет, но он совсем не изменился. Он говорит все так же медленно, тщательно выбирая слова, и воздерживаясь от резкой критики. Однако в словах его иногда сквозит ирония. В качестве премьер-министра Мазовецкому пришлось взвалить на себя практическое осуществление перехода от социализма к демократии, проведение радикальных экономических реформ (план Бальцеровича). В результате Польша быстро вышла на первое место в регионе по экономическому развитию, однако реформы вызвали в народе растерянность и разочарование, особенно у рабочих, на которых опиралась 'Солидарность'. Он дорого заплатил за это - унизительным поражением на президентских выборах. Двадцать лет спустя опросы общественного мнения называют Мазовецкого лучшим премьер-министром за все эти годы. Воплощением порядочности, бескомпромиссности, независимости духа, которую он продемонстрировал во время войны в Боснии. Тогда, возмущенный трусливой реакцией Запада на резню в Сребренице, он снял с себя полномочия специального представителя ООН.
Как же он оценивает сегодняшнее положение в стране? В целом, положительно, но есть и разочарование. Он доволен тем, что Польша стала 'открытой, демократической страной, с развитой местной демократией, значительным числом неправительственных организаций' (как обычно, он принимает нас в Фонде Шумана, оказывающем поддержку новым европейским демократиям, где у него уже давно есть свой кабинет). И потом, поляки еще способны на впечатляющее проявление национального единства. В последний раз это случилось, когда умер Папа Римский. Народная скорбь превзошла все ожидания - даже молодежь с помощью sms договаривалась встретиться, выйти на улицы, чтобы почтить его память. Эта смерть встряхнула не только молодежь, 'поколение Иоанна Павла II', но и некоторых политиков. Так, Лех Валенса и его коммунистический преемник Александр Квасьневский публично помирились в Риме, в присутствии Мазовецкого. С тех пор они общаются, как лучшие друзья. Валенса, который до сих пор откровенно презирал нынешнего президента, потребовал, чтобы его пригласили на торжественное празднование 25-летней годовщины подписания Гданьских соглашений. А пока Валенса уже пригласил его к себе, на свой собственный праздник, который вот так неожиданно тоже стал проявлением национального единства. . .
Но тогда чем же разочарован бывший премьер-министр? Тем спектаклем, который разыгрывают перед народом политики и неспособностью страны разрешить социальные проблемы, победить безработицу (которая в среднем по стране составляет 18%, а в некоторых регионах достигает катастрофического уровня - 35% на севере Мазурского воеводства). Мазовецкий видит в этом и часть своей вины: 'Естественно, мы совершали ошибки, но ни у кого не было такого опыта перехода от социализма к капитализму. Если бы я знал, что уровень безработицы достигнет 18%, я, может быть, не шел бы вперед так быстро'. Но историю не переделать, тем более в период таких потрясений. От появления Мазовецкого на верфи имени Ленина в Гданьске в качестве эксперта до рождения 'Солидарности', первого независимого движения в коммунистическом мире, прошло всего несколько недель. А когда прошли ставшие решающими президентские выборы 1989 г., Мазовецкому казалось, что теперь 'Солидарность' сможет лишь потихоньку бороться за расширение поля свободы. Но уже через два месяца, когда он возглавил правительство, а генерал Ярузельский, заключивший его в тюрьму во время военного положения, все еще был президентом, вот тогда он понял, что настоящие перемены, демократия и свобода все же возможны. И сегодня он считает, что необходимо побороть чувство беспомощности, исправить недостатки 'третьей республики', при рождении которой он присутствовал, но не разрушать ее, ведь на смену может прийти авторитарный режим южноамериканского типа.
Они проявили себя в критической ситуации
Меняем декорации и поколения - сейчас мы в штаб-квартире Демократической партии, президентом которой является Владислав Фрасынюк. От него исходит энергия, он внушает доверие. На нем лежит непростая задача возродить общественное объединение, предшественнику которого (Союз свободы) не удалось даже пройти в парламент. Фрасынюк - один из тех рабочих, которые бесстрашно сражались с коммунистической системой. Во время военного положения, когда его разыскивала вся польская полиция, он лично распространял листовки в трамваях. . . В тюрьме его очень быстро приняли 'местные' - воры и убийцы, сидевшие вместе с ним. Тюрьма стала его вторым домом, поскольку он был уверен, что победить режим им не удастся. 'Я представитель социализма', - говорит о себе человек, возглавляющий сейчас считающуюся элитной партию. Он вспоминает, что его родители познакомились на первомайской демонстрации. И что 'Солидарность' всегда была носительницей левых ценностей.
Но почему же тогда представлять партию на следующих президентских выборах будет бизнес-леди, к тому же состоявшая когда-то в компартии? Потому что сегодня '80% поляков работают в частном секторе'. Потому что во Вроцлаве (ее родном городе) 'глава стачечного комитета тоже состоял в партии', и еще потому, что 'демократия дает второй шанс'. Но вряд ли Фрасынюк и его соратники сделали правильный выбор (с самого своего выдвижения этой женщине не удавалось подняться с нижних строчек опросов общественного мнения, скорее всего, ее ожидает оглушительный провал). Неужели они потеряли хватку, или же до сих пор остаются чуждыми этому миру нормальной политики, эти люди, проявившие себя в критической ситуации? Збигнев Буяк представляет собой крайний случай, наглядный пример того, чем была Польша и чего уже нет. Он был рабочим на тракторном заводе Урсус, бастовал с самого первого дня и возглавил потом региональную организацию 'Солидарности' в Мазовецком воеводстве (в которое входит и Варшава). В 1981 г. она насчитывала более миллиона членов. В день объявления военного положения Буяку удалось избежать ареста. Он возглавил подпольное руководство профсоюзом. Затем последовали переезды с квартиры на квартиру с постоянными переодеваниями и сменой накладных усов и бород, организация запрещенных демонстраций, рискованные встречи с Валенсой (а потом с Фрасынюком), арест и . . . освобождение (полицейские его не узнали!). И та памятная встреча с представителями 'The New York Times' и 'Le Monde', после долгого ухода от слежки - ему удалось сбить с толку полицию и показать всем эффективность и четкость работы подпольных структур. . . На протяжении 4 лет Буяк был Робин Гудом, до 1986 г., когда силы оппозиции были на исходе, а социалистический режим уже уверовал в окончательную победу.
'Что-то не так'
Сегодня Буяку 50 лет, он пишет диссертацию о 'побочных эффектах системных реформ'. . . Как это и подобает его новому статусу, он встретился с нами в кафе Академии наук и долго проговорил о своих убеждениях, опыте, который порой был слишком горьким. Тяга к знаниям, к теоретизации пережитого родилась у него не сегодня. Не так давно он окончательно отказался от участия в политических играх. В начале 90-х Буяк хотел создать маленькую левую партию, верную социальным идеалам 'Солидарности', но эти планы с треском провалились. Отказавшись от парламента и большой политики, он решил заняться конкретными проблемами и попробовать свои силы в администрации: бывший подпольщик стал главой таможенной службы, где он пытался навести порядок и возродить мораль в известном своей коррумпированностью мире. Ему казалось, что он делает доброе дело, хотелось доказать, что 'если захотеть, некоторые вещи можно легко исправить'.
Когда к власти вернулись коммунисты, он потерял свой пост и придумал себе новое занятие, поставил перед собой новую конкретную цель: стать мэром Варшавы. В предвыборной кампании Буяк выступал под знаменами своих старых друзей из Союза свободы. Кроме своей известности у него была репутация надежного и прямого человека, а это очень важно. Бывший рабочий после выхода из тюрьмы, чтобы выжить, занялся мастерской по изготовлению гвоздей, разбогател и смог сам профинансировать свою предвыборную кампанию. Он стал богачом за чужой счет, по счастливой случайности: в момент основания 'Газеты Выборчей', в 1989 г., он был среди первых ее 'символических' акционеров, вместе с режиссером Анджеем Вайдой. А когда сказочно разбогатевшая газета стала котироваться на бирже и решила вознаградить своих основателей, от шоферов до главного редактора (лишь Адам Михник отказался от этих денег), Буяку досталось около миллиона долларов.
Было на что провести предвыборную кампанию. . . и оплатить продолжение учебы. Увы, борьба за пост мэра завершилась жестоким поражением - Буяк получил всего 2,8% голосов. Это очень на него подействовало, он до сих пор не может понять, почему так произошло. Он думал, что нужно 'быть открытым, говорить правду', но потом ему объяснили, что это была его главная ошибка, не нужно было говорить ничего конкретного, не раскрывать полностью свои убеждения. Его открытая манера делать политику потерпела поражение. Тогда он снова взялся за книги. Он верит в ценность образования, ведет семинар в университете. А прошлой осенью Буяк прервал свои занятия и отправился в Киев, чтобы снова почувствовать дыхание революции и оказать свою поддержку украинским демократам, как и многие другие его соотечественники.
Иногда ему приходится защищать свою честь, когда какой-нибудь историк пишет, например, что его побег из тюрьмы был инсценирован спецслужбами. Сегодня Польша больна теориями заговора, и больше всего усердствуют в своих нелепых признаниях те, кто предусмотрительно воздержался от участия в борьбе с режимом. Но все же ситуацию в стране Буяк оценивает довольно-таки грустно, не без разочарования. Что-то идет не так, где все еще бродит призрак авторитаризма. Несмотря на это, Буяк остается оптимистом. Он убежден в том, что делает полезное дело, объясняя своим студентам, что нужно стремиться к свободе, доверию и ответственности. Их не должны привлекать авторитарные методы. Он верит и в свою диссертацию, в которой описывает 'неприятие народом политической элиты, которое привело к преобразованию системы'. Но он уже никогда больше не будет выставлять свою кандидатуру на выборах. С грустной улыбкой он цитирует Ханну Арендт: 'Печальна судьба героев, которым не довелось умереть героической смертью!'
