Первое, что следует сказать о выставке "Russia!," открывающейся сегодня в Музее Соломона Гугенхайма (Solomon R. Guggenheim), это то, что знак восклицания (на который многие обратили внимание) совершенно уместен. Правильнее было бы даже назвать ее "Russia!!!". Еще более удивительно то, что выставка заслуживает восклицательного знака, хотя на ней не представлено ни одного яйца - или чего-то в этом роде - от Фаберже.
На выставке "Russia!" можно увидеть несколько скульптур (некоторые из них весьма ценны) и две концептуалистские инсталляции - особое место среди них занимает творение Ильи Кабакова 'Человек, который улетел в космос' (1981-88), артистическая дань в духе абсурда российским коммунальным квартирам, космической гонке и красному цвету. Но среди 289 экспонатов абсолютно доминирует живопись - созданная на протяжении девяти веков. Здесь не найти рисунков, литографий, плакатов, фотографий и предметов прикладного искусства.
Выставка начинается бесплотным мистицизмом, неумолимым отсутствием перспективы и лучезарными цветами икон XV-XVI веков - здесь их более двух десятков. Они господствуют в двухъярусной Высокой Галерее музея и на его первой рампе. Заканчивает ее 'Флаг на фоне пейзажа' (Flag in the Landscape), картина Павла Пепперштейна в стиле минималистского пост-попа (2005 г.). Являющаяся в некотором смысле подражательной, эта светло-голубая панорама с красным флагом является отличной кодой к тому, что представлено ранее - орнаментации 1980-х, неофициальному искусству нонконформистов 1970-х, соцреализму и абстрактным работам русского конструктивизма, равно как и пейзажам XIX века, искренний реализм, формальная строгость и чувство масштаба которых во многом близки произведениям американских художников того же периода.
Благодаря тому, что на выставке представлена почти исключительно живопись, она обретает потрясающий охват и глубину. Мы вступаем в два гигантских, бесконечно восхитительных нарратива: историю живописи и историю России. Обе неразлучно связаны, возможно более - или, по крайней мере, более открыто - чем во многих странах Запада. За этим двойным нарративом стоит отношение России к западной культуре, очевидное в осторожном использовании перспективы иконописцами, а позже - в восторженном перенесении на русскую почву портретной, жанровой и пейзажной живописи. Вдоль рампы выстраивается целый ряд стилей - от рококо до кубо-футуризма.
В картинах, представленных на выставке, отражены многие ключевые события российской истории - от возвышения царей до смерти Ленина и дальше. Они некоторым образом передают необъятные просторы страны и долгие холодные зимы, достоинство и страдания крестьян и муки совести либеральной интеллигенции.
У выставки есть свои недостатки, но оттуда невозможно уйти без нового видения российского искусства и российского народа, а вместе с тем, и осознания того, что мы слишком мало знаем о них. Порой ощущаешь, что твое понимание прогресса в живописи просто переворачивается с ног на голову. Взять, например, портрет композитора Артура Лурье (Arthur Lourie), написанный Петром Митуричем в 1915 г. На нас из глубины кресла оценивающе глядит типичный космополит с сигаретой в руках. Сочетание больших участков ярко-красного, оранжевого и фиолетово-серого цвета с небрежными, но фотографически точно переданными очертаниями лица и тела могло бы указывать на то, что работа принадлежит Энди Уорхолу (Andy Warhol) или, скажем, Фреду Хьюсу (Fred Hughes), первому издателю журнала 'Interview', и написана в начале 1970-х.
Музей Гугенхайма прошел долгий путь от устроения таких шоу как ретроспектива Армани (Armani) и 'Искусство мотоцикла' (The Art of the Motorcycle). Выставка "Russia!" представляет собой последнее воплощение формулы, позволяющей все более доступно представлять захватывающие, безошибочно отобранные экспонаты, которые, даже при своих недостатках, могут многое предложить интересующейся искусством публике - от байкеров до настоящих ценителей.
Базовые принципы просты. Посвятите все здание искусству одной культуры, страны или континента - например, Китая, Бразилии, Африки или ацтеков. Обеспечьте себе как можно больше экспонатов и специалистов-кураторов из ведущих национальных музеев региона. Отдайте центральную ротонду музея в полное распоряжение выдающемуся иностранному дизайнеру и, если можно, приурочьте открытие выставки к официальному визиту главы государства. При том, что экспонаты для выставки "Russia!" поступили из 15 российских музеев, а в среду вечером в Нью-Йорк на сессию Генеральной Ассамблеи ООН прибыл президент России Владимир Путин, она соответствует всем этим требованиям.
Если вы пробирались по лабиринтам прошлогодней выставки об ацтеках или двигались на ощупь сквозь абсолютно черные интерьеры выставки 2001 г. "Brazil: Body and Soul" (Бразилия: тело и душа), то нынешнее шоу покажется вам особенно сдержанным и непринужденным. Французский дизайнер Жак Гранж (Jacques Grange) просто выкрасил ротонду Фрэнка Ллойда Райта (Frank Lloyd Wright) в русском стиле - для фонтана использовав ярко-красный цвет первомайского парада, а для рампы - бледные зеленые и голубые тона Зимнего Дворца, на фоне которых картины смотрятся просто превосходно.
Российские кураторы, которые, по всей видимости, имели решающее слово при отборе работ, действовали по четкому плану, целью которого являлось показать как можно больше произведений искусства, неизвестных доселе на Западе. Именно поэтому они поскупились на экспонаты, представляющие европейскую живопись в имперских коллекциях, и на работы французских модернистов, собранные в начале XX века Сергеем Щукиным и Иваном Морозовым, коллекции которых оказали влияние на российский авангард. Показанные работы открывают нам немного нового об авангарде и не особо представляют соцреализм.
Похоже, кураторы были особенно озабочены передачей страстей, бушевавших в жизни и искусстве России в XIX веке. Треть представленных работ приходится на этот период, начавшийся деспотическим царствованием Николая I (1825-55) и подавленными восстаниями, за которым последовали расширение свобод, включавшее в себя освобождение крепостных, индустриализация и возвышение интеллигенции (среди которой было много художников). Эти события во многом лишь усилили противоречия, приведшие к русской революции. Зачастую картины отражают эти сдвиги с потрясающей живостью. Не может не привлечь внимания 'Портрет графини Юлии Самойловой' (1832-34) Карла Брюллова - смесь живописной утонченности с аристократической забывчивостью, создающая при помощи элементов из Энгра (Ingres), Буше (Boucher), Тициана и Рубенса образ пенящейся сказочной светлоты.
Но ближе к концу столетия искусство обратилось к судьбе обездоленных, что видно в героической, вызывающей сострадание картине Ильи Репина 'Бурлаки на Волге' (1870-73). Это остановка на пути от Микеланджело к фотожурналистике. Картина может средствами живописи объяснить причины революции. На ней показано, как запряженных в упряжку людей убивает непосильный труд. Крепостных освободили, но не дали им земли; в результате труд людей стал дешевле, чем труд животных. Это один из последних великих шедевров исторической живописи.
По контрасту, реализм и фантазия встречаются в причудливой, почти прерафаэлитской картине Василия Верещагина "Панихида (Побежденные)", на которой изображены присыпанные землей тела на фоне золотящихся полей. Еще большая художественная убедительность в картинах Архипа Куинджи: пустые пейзажи, созерцательные цвета и осязаемые поверхности, возможно, оказали влияние на Казимира Малевича. (Представленные здесь работы Малевича неизвестны широкой публике, особенно, производящий неизгладимое впечатление вариант его 'Черного квадрата'). Нельзя пропустить и неукротимого Михаила Врубеля, который здесь представлен 'Сиренью' (1900) - одним из первых чисто модернистских произведений, а также тремя ослепительными скульптурами из глазированной керамики.
Выставка обращена к самой разной публике, и это во многом благодаря ее двойному нарративу 'российское искусство - российская история'. Когда неудачно представлена одна составляющая, на помощь приходит вторая. Возможно, портрет Толстого кисти Николая Ге напоминает микеланджеловскую статую Моисея, но кому до этого есть дело? Это Толстой, а рядом с ним - менее агиографический, но более мрачный, как ему и полагается, портрет Достоевского кисти Василия Перова. 'Оборона Севастополя' Александра Дейнеки (1942) - это не выдающаяся картина, но она убедительно отражает безрассудную храбрость, с которой многие русские сражались с немцами во время второй мировой войны. Если какие-то экспонаты не представляют собой визуально захватывающее искусство, то почти всегда служат красноречивыми свидетелями эпохи.
Узкая направленность, сравнительная простота, а также некая шероховатость выставки "Russia!" показывают, как изменился Музей Гугенхайма под руководством Томаса Кренса (Thomas Krens). Он превратился в крупнейший 'Kunsthalle' Нью-Йорка, то есть пространство, полностью посвященное временным экспозициям. Есть, чем быть недовольным в новой политике музея - прежде всего, недостаточным вниманием к собственной коллекции.
Но нельзя отрицать и светлую сторону. Кренс оценил странную, почти хамелеонскую универсальность уникальной спиральной ротонды Райта; несмотря на множество своих особенностей, она может послужить восхитительным оформлением для практически любой коллекции. Во-вторых, принят принцип мобильности: музеи мира до краев набиты богатством, которое стоило бы немного поперемещать. Составить расширяющий кругозор краткий курс искусства и истории далекой страны, подчеркнув при этом способность живописи к передаче всей гаммы смыслов - это немалое достижение, как и показывает незабываемая выставка "Russia!"
