Гела Чарквиани своими глазами видел Сталина всего один раз. Ему тогда было 11, но он и сегодня помнит все до мельчайших деталей. Дело было в 1950 г.: отец Гелы, Кандид Чарквиани, уже 12 лет был первым секретарем компартии Грузии. В тот знаменательный день отец взял его на воздушный парад в Тушино, где должна была состояться демонстрация первых советских вертолетов.
Гела отлично помнит, как он, охваченный волнением, стоял слева от Сталина и смотрел на пролетающие над головой вертолеты. Вдруг, рассказывает он, Сталин взглянул вверх, повернулся к его отцу, и как бы удивленно заметил: 'Они похожи на здоровенных мух!' Чарквиани понял каждое слово, ведь с его отцом Сталин - если рядом не было русских - говорил по-грузински. Еще он помнил, как его позабавила эта реплика великого человека.
Мы беседовали с ним на прошлой неделе в здании президентской администрации в Тбилиси, где сегодня воцарился прозападно настроенный президент Михаил Саакашвили, возглавивший страну после 'революции роз' 2003 г. Странные все-таки шутки у истории: сегодня сын первого секретаря компартии работает советником и пресс-атташе у грузинского президента, ставшего любимчиком Запада.
До того, как это большое мрачноватое здание стало штаб-квартирой президентской администрации, в нем располагался ЦК грузинской компартии. А еще раньше на этом месте стоял маленький домик, где Гела Чарквиани провел детство.
'Каждый день, придя на работу, я вижу в окно те самые деревья, на которые смотрел еще ребенком. Ведь деревья, в отличие от людей, не умирают и не уходят', - произносит он бесстрастным тоном, в котором едва улавливаются нотки иронии и ностальгии. О Сталине он знает очень многое - в том числе из рассказов отца, который был очень близок к вождю. Именно из-за этого знания его возмущают утверждения, встречающиеся в том числе и в многочисленных биографиях 'отца народов', о том, что Сталин открещивался от своего грузинского происхождения и не интересовался 'малой родиной'.
'Это чепуха, - утверждает Чарквиани. - Сталин постоянно вмешивался в дела Грузии, и это не всегда шло ей на пользу'.
В этой связи он припоминает еще одну историю. Его отец Кандид был человеком образованным, даже литератором: именно он перевел Гейне на грузинский. Сталин весьма высоко отзывался об этом переводе. Как-то в разговоре со Сталиным Кандид мимоходом назвал грузинского поэта Важу Пшавелу [Л. Разикашвили (1861-1915), выступавший под псевдонимом Важа Пшавела, считается одним из величайших поэтов Грузии - прим. перев.] гением. Сталин ответил, что давно уже не перечитывал его произведений, и попросил первого секретаря прислать ему несколько сборников поэта.
Примерно через месяц Сталин позвонил Кандиду. 'Жаль тебя разочаровывать, - сказал он. - Пшавела - хороший поэт, но не гений. В то время, когда великие люди Грузии призывали к национальному единству, он писал усложненным языком, и это не способствовало сплочению общества'.
Но на этом тема не была закрыта. Еще через месяц Сталин позвонил снова. 'Что ты предпринял насчет Пшавелы?' - спросил он. Кандид немедленно начал действовать. Сталинский вопрос стал сигналом к началу организованной кампании против классика грузинской литературы, в ходе которой его творчество подверглось полному осуждению. Через 60 лет после этих событий сын объясняет: 'У отца не было выбора. Если бы он отказался, даже моя жизнь изменилась бы до неузнаваемости'.
Впрочем, через несколько лет в жизни его отца все же произошли перемены не в лучшую сторону. Его позиции резко ослабли, и в 1952 г. Сталин снял его с должности. Незадолго до смерти отца в 1994 г. Гела спросил его, пользовалась ли Грузия при Сталине какими-то особыми привилегиями. 'Нет, - ответил Кандид, - если не считать личных контактов. У меня с ним были контакты, которых другие первые секретари не имели'.
По словам Гелы Чарквиани, сам он никогда не был отъявленным сталинистом. Он стал членом КПСС уже в зрелом возрасте: в молодости его в партию принимать не хотели из-за того, что он играл в джазовом оркестре, а эта музыка считалась 'буржуазной'. Уже тогда он знал о Сталине кое-что из того, что стало достоянием гласности только сейчас, и в его восприятии этого человека возникла двойственность, которая сегодня отличает позицию многих грузин по отношению к своему знаменитому земляку.
'Еще хуже'
Антисталинская кампания, начало которой положили разоблачения Никиты Хрущевой, здесь рассматривается как шаг, направленный против всех грузин. 'Не сомневаюсь: если бы Сталин был русским, его все равно бы подвергли критике, но это делалось бы по-другому', - утверждает Чарквиани. - В этой критике явно присутствовала антигрузинская тональность. Кампания была направлена не только против Сталина лично, но и против всей Грузии. Грузинам тут же начали перекрывать путь в науку, на дипломатическую службу и в круги московской элиты'.
Как-то, когда они еще жили в Москве, Чарквиани с матерью отправились на рынок. 'Евреи!' - крикнула им в лицо женщина, торговавшая овощами. На их объяснения, что они грузины, торговка отреагировала так: 'Это еще хуже'.
В марте 1956 г. всплеск национального чувства, вызванный антисталинской кампанией, вылился в бурные демонстрации в Грузии. Не все молодые люди, вышедшие на улицы, были сторонниками Сталина, но они, несомненно, были патриотами своей республики. Тогда погибло много людей [речь идет о подавлении массовых митингов в Тбилиси и других городах Грузии в марте 1956 г., в третью годовщину смерти Сталина - прим. перев.]. Гела Чарквиани - архитектор и дипломат - и по сей день убежден, что семена движения за освобождение Грузии, возникшего 33 года спустя, были посеяны именно тогда.
Двойственное отношение к Сталину сохраняется в Грузии и сегодня. Одни испытывают чувство подавленности от того, что на их земле родился человек, которого называют чудовищем, другие, наоборот, гордятся, что такой великий исторический деятель был их соотечественником. В отличие от сегодняшней России, в Грузии нет настоящего сталинистского движения, однако там действует небольшое общество 'Сталин', куда входят в основном пожилые люди, к которым иногда присоединяются чудаковатые юнцы. Тем не менее, когда возникла идея перезахоронить Сталина на родной земле, большинство грузин выступило против. Среди них был и Чарквиани. 'Сталин принадлежит российской истории', - утверждает он.
Не имея возможности поклониться его могиле, грузины поддерживают память о Сталине иными способами. В деревне неподалеку от Тбилиси один человек построил нечто вроде святилища. Там есть статуя Сталина, поднимающаяся из-под земли одним нажатием кнопки, и его восковая фигура, помещенная в небольшой комнатке; вокруг расставлены стулья для скорбящих. Другой житель той же деревни создал механическое подобие Сталина: вождь ходит взад-вперед по террасе его дома, и даже делает характерный жест - приветственно помахивает рукой.
'Грузинское общество считает его не столько героем, сколько человеком, оставившим неизгладимый след в мировой истории, - утверждает молодой политик Ираклий Алазания (ему 31 год, и родился он в тот же день, что и Сталин - 21 декабря). - Должен признать, что иногда это нам помогает: к примеру, когда мы общаемся с людьми, ничего не знающими о Грузии. Пожалуй, это единственная польза от человека, который истребил более 20 миллионов людей и создал систему, губительную для Грузии, как и для других советских республик'.
Горный пейзаж
Мария (по ее просьбе в статье я называю ее только по имени) уж точно не согласится с таким выводом. Ей 45 лет, и она работает экскурсоводом в музее Сталина, расположенном на улице Сталина в родном городе вождя - Гори, окруженном живописными горами.
Мария - сурового вида женщина, напоминающая стереотипный образ партийного функционера, но при этом носит крест. Только когда она начинает рассказывать о личном восприятии товарища Сталина, ее лицо немного смягчается. Тон беседы она задает с самого начала: 'В 1936 г. ЦК ВКП(б) постановил создать здесь музей. Они хотели, чтобы музей был посвящен Сталину, но он это запретил. Он сказал, что на Кавказе много героев'. Известно, что Сталину очень не нравился культ его личности, объясняет Мария, и он бы наверно разгневался, узнав, что в 1957 г. в обветшавшем здании все же открылся музей Сталина.
На замечание корреспондента о том, что уже тогда часть правды о его деяниях была известно, она реагирует с возмущением. 'У него были лишь отдельные противники, вроде Хрущева, - протестует экскурсовод, историк по образованию. - Народ и партия были за него, его любили. И сегодня народ его любит. Без репрессий мы не построили бы государство и общество, где человек мог свободно вздохнуть. От ошибок никто не застрахован, даже Сталин. Но в целом он действовал правильно. Я жила в обществе, которое он построил, и в эмоциональном плане я его сторонница. Сегодня нет ни справедливости, ни равенства, не у кого искать защиты. Вот вам для сравнения: в его времена людей сажали в тюрьмы за тунеядство, а сегодня люди умоляют дать им работу, но ее нет'.
Показывая мне то снимок, то картину, то какой-то документ, то стихотворение, которое написал когда-то Сталин, она рассказывает о безупречной жизни всеми почитаемого вождя, который в ее интерпретации к тому же был любящим сыном и заботливым отцом. И даже глубоко верующим человеком. В общем, он был просто совершенством. С глубоким почтением она ведет нас в круглый мемориальный зал, в центре которого установлен стальной бюст 'отца народов'. Затем мы идем дальше, к старому деревянному домику, где родился и провел детство Сосо Джугашвили. В доме - всего одна маленькая комнатка; из мебели - только кровать да деревянный стол, больше ничего. У стены лежит букет цветов, украшенный ленточкой. На столе - только что срезанная красная роза. Чтобы защитить ветхое здание от стихии, над ним надстроен мраморный павильон.
Мария абсолютно уверена, что история еще докажет правоту Сталина. По ее словам, такого же мнения придерживается большинство жителей Гори, да и некоторые из иностранных гостей, которые теперь посещают музей. Но даже Мария выступает против перезахоронения Сталина на родине. 'Кое-кто со мной не согласится, - поясняет она, - но Грузия слишком мала для такой личности и ее деяний'.
Сталинский подарок Черчиллю
На окраине Тбилиси расположен коньячный завод, основанный Давидом Сараджишвили в 1884 г. Со временем это частное предприятие добилось такой известности, что стало чем-то вроде памятника общенационального значения. В большом парке рядом с заводом, возле статуй его основателей мы видим и фигуру Сталина. Местные жители объясняют, что она стоит здесь уже давно, а снос памятников у них не практикуется.
Впрочем, Сталин внес свой вклад в 'рекламу' грузинского коньяка: он так его любил, что в 1945 г. приказал доставить партию в Ялту, на конференцию 'большой тройки'. Черчилль тоже высоко оценил шедевр грузинского виноделия: сначала он даже решил, что это французский коньяк. Позднее в качестве подарка на день рождения Сталин прислал Черчиллю 60 бутылок столь понравившегося ему напитка. В ответной записке тот поблагодарил за подарок, и попутно выразил сожаление, что ему исполнилось не 100 лет: тогда бы ему наверняка досталось еще больше бутылок.
