09/26/2005, Volume 011, Issue 02
Среди событий политической жизни России в 2005 г. одним из самых важных по своим потенциальным последствиям следует назвать Всероссийскую конференцию Республиканской партии России (РПР). Именно на ней была сделана, возможно, последняя реальная попытка создать демократическую оппозицию с достаточно широкой базой, чтобы всерьез оспорить контроль Кремля над Думой на парламентских выборах 2007 г. и побороться за президентский пост в 2008 г.
До недавнего времени почти забытая, РПР тем не менее является одной из старейших либеральных (в России этим термином определяются правоцентристские движения, выступающие за рыночную экономику и реформы) партий страны. Она была создана еще в 1990 г., но так и не сумела пробиться в Думу и постепенно канула в Лету. Однако в этом году название партии вновь появилось в заголовках новостей - она кардинально пересмотрела устав, приняла новую программу и обновила руководство.
Утром 2 июля, когда делегаты конференции собрались в гостинице 'Рус-отель' на окраине Москвы, уже было ясно, что речь идет не только о простой реорганизации. В воздухе витал дух обновления, даже кипели страсти - представители 58 из 89 российских регионов реагировали на выступления бурными аплодисментами или дружным гулом неодобрения. Аудиторию переполняли энергия и оптимизм: такого я не замечал у российских демократов со времен революции конца 1980-х гг.
Впрочем, больше всего о тех достопамятных временах напоминала безудержность, с которой делегаты критиковали власть. Их обвинения отличались не только масштабом, но и безжалостной остротой. Эта критика в полной мере нашла отражение в принятых на конференции документах - 'Обращении к гражданам России' и программе партии, - а также в выступлениях и дискуссиях, которые немедленно размещались на интернет-сайте РПР.
Конечно, отмечается в программе, с 1999 г. Россия переживает существенный экономический рост: объем ВВП и уровень доходов населения увеличились на треть, а количество бедняков сократилось вдвое. Однако этот рост в основном связан с высокими ценами на нефть. За пределами сырьевого сектора экономика развивалась скромными темпами, которые к тому же замедляются - по этому показателю Россия отстает от Китая, Индии или Бразилии.
Российский народ получает все меньшую долю 'обильно политого нефтью' общественного пирога. В программе указывается, что по объему ВВП на душу населения Россия занимает 82 место в мире, а 20% населения по-прежнему живут в нищете. В стране процветает коррупция. Около половины средств, выделяемых на государственные программы, разворовывается. Унаследованные от СССР системы образования и здравоохранения, жилье и коммунальная инфраструктура пришли в упадок, утратили эффективность и страдают от хронического недофинансирования. Вооруженные силы, комплектующиеся по призыву, по-прежнему раздуты и неэффективны, а коррумпированная милиция не в состоянии защитить граждан от чеченского терроризма - и это несмотря на многомиллиардные дополнительные вливания.
Хотя приведенные в программе конкретные факты постоянно появляются в российской прессе, по своей остроте критика властей со стороны РПР не имеет себе равных в сегодняшней политической жизни. Примечательно и то, как республиканцы в первой части программы определяют причину этих и иных бед. В этом разделе, озаглавленном 'Болото единовластия', 'все системные неудачи России последних лет' называются прямым результатом стремления Кремля к 'монополии на власть'.
Главной причиной разногласий Республиканской партии с режимом Владимира Путина является покушение последнего на демократические институты и процедуры, 'только начавшие складываться в России в ходе демократической революции начала 90-х годов'. Начиная с партийного девиза 'С народом к свободе и достойной жизни', слово 'свобода' встречается в официальных заявлениях РПР чаще, чем любое другое. Сама программа озаглавлена: 'Свободный человек, честная власть, достойная жизнь!'
Принятое на конференции 'Обращение к гражданам России' начинается в аналогичном духе: 'Нами движет убеждение, что Россия, как сильное и единое государство, успешно соревнующееся с другими странами, мирное и безопасное, может сохраниться и развиваться только в условиях свободы. Свободы политической, экономической, интеллектуальной, духовной!'
Двадцать лет назад, говорится далее в документе, 'мы встали на путь свободы'. Этот путь оказался сложным, было сделано много ошибок. Но пока 'мы шли к свободе', у России сохранялся шанс создать справедливое общество и наладить достойную жизнь. 'Сегодня Россию насильственно уводят с дороги свободы, и это лишает ее будущего! Именно поэтому мы заявляем о своем принципиальном неприятии сложившегося политического режима и проводимого им социально-экономического курса'. Авторитаризм - 'сочетание страха и несвободы' - может породить лишь 'отсталость и бедность'. Курс режима на создание 'полицейско-бюрократического государства' отбрасывает Россию в 'нищету и несправедливость'. Поэтому борьба против такого государства, 'за свободу и демократию', есть 'главное условие успеха России'.
'Затыкание рта' телеканалам и растущее давление на печатные СМИ, ограничения на проведение демонстраций и референдумов, препоны, которые бюрократия ставит оппозиционным или независимым партиям и кандидатам, - все это, по мнению республиканцев, чрезвычайно ослабило механизм подотчетности властей народу. Бал снова правят никем не избранные чиновники. Аналогичным образом, стремление государства восстановить монопольный контроль хотя бы над самыми прибыльными секторами экономики и ограничить экономическую свободу приводит к замедлению экономического роста. В программе партии говорится об отсутствии реальной защиты прав собственности и вымогательстве в различных формах, которому частные компании подвергаются со стороны местных и центральных властей.
Государство, которое должно быть слугой народа, вновь превращается в его господина. Чтобы противостоять этой тенденции, необходимо создание новой, объединенной демократической партии, 'ведущей ежедневную борьбу за политические и гражданские свободы граждан России, за современную рыночную, конкурентную экономику'. Из пяти 'приоритетных задач', стоящих перед страной, первостепенное значение, отмечается в 'Обращении', имеет 'борьба за демократизацию России', за восстановление 'демократического контроля' над государством.
Вряд ли можно найти более подходящего кандидата на роль лидера обновленной Республиканской партии, чем Владимир Рыжков, член политсовета - коллективного руководящего органа РПР (чтобы не допустить борьбы самолюбий, столь мешавшей российским демократам в прошлом, в реорганизованной партии не существует поста председателя или президента). Тридцатидевятилетний Рыжков - политик нового поколения. Его взросление пришлось на конец 1980-х - начало 1990-х гг.: он, по собственному выражению, 'дитя Горбачева'. В отличие от представителей элиты, родившихся или давно живущих в Москве и Санкт-Петербурге, Рыжков, подобно Михаилу Горбачеву и Борису Ельцину, - выходец из российской провинции: он родился в Алтайском крае на юге Сибири, регионе, расположенном в 1860 милях от Москвы (по площади - примерно 65000 квадратных миль - он слегка превосходит Англию).
Рыжков закончил Алтайский государственный университет, затем работал там преподавателем и защитил кандидатскую диссертацию по истории. Его жена - в прошлом тоже историк - сегодня работает юристом. У них есть одиннадцатилетняя дочь.
В 1985 г., когда Горбачев пришел к власти, Рыжков был восемнадцатилетним студентом, однако он быстро превратился в одного из лидеров демократического движения на Алтае. После неудачного путча в августе 1991 г., когда Ельцин начал менять региональную администрацию, новый губернатор Алтая назначил двадцатипятилетнего Рыжкова своим первым заместителем. Еще через два года Рыжков был избран депутатом первой постсоветской Думы от столицы края Барнаула - города с населением в 600000 человек. С тех пор он трижды (в 1995, 1999 и 2003 г.) переизбирался в Думу, значительно опережая соперников. В 1997 г. депутаты избрали его первым вице-спикером нижней палаты парламента.
Хотя Рыжков уже 12 лет действует на общенациональной политической арене, он ни разу не был замешан в каком-либо скандале - для высшей политической элиты России это явление почти неслыханное. (На ум приходят только два таких же 'исключения из правил': ветераны российского либерализма, в прошлом сопредседатели Союза правых сил - бывший и.о. премьер-министра страны Егор Гайдар и бывший первый вице-премьер Борис Немцов. Читатели, владеющие русским языком, могут составить собственное суждение по этому вопросу, зайдя на сайт www.compromat.ru, где перечисляются реальные или предполагаемые злоупотребления 'скомпрометированных' политиков).
Рыжков, красивый подтянутый мужчина в очках в металлической оправе, - любитель, как сказали бы американцы, 'экстремального туризма'. В прошлом году он с несколькими друзьями верхом преодолел 150 миль по сибирской тайге, чтобы добраться до ледника; по пути они переправлялись через горные реки, а питались собственноручно пойманной и приготовленной на костре рыбой. Российское географическое общество опубликовало путевой дневник Рыжкова в своем журнале и даже удостоило его премии как лучшее произведение в этом жанре. (В марте этого года Рыжков повторил путешествие в условиях сорокаградусного мороза).
Так что неудивительно, что для нашего интервью он предложил встретиться не в душном думском кабинете, а в изящном, сверкающим стеклом и хромом кафе 'Zen' (эта сеть кофеен - приблизительный аналог американских 'Starbucks'), где Рыжков каждое утро завтракает по пути на работу. Кафе находится на мощеной брусчаткой пешеходной улочке неподалеку от Красной площади, с множеством книжных магазинов и ресторанов [речь идет о Камергерском переулке - прим. перев.]. Тем солнечным июльским утром ее нельзя было отличить от таких же тихих улочек в Париже, Риме или Берлине.
Рыжков, попивая двойной эспрессо, читал газеты.
По словам политика, его 'мечта' - 'гарантировать успех второй попытки России стать свободной страной'. В своем основном докладе на конференции он уподобил страну былинному богатырю, связанному по рукам и ногам коррупцией и произволом. 'Наша задача, - заявил он, - развязать, освободить богатыря, дать ему встать на ноги, вздохнуть полной грудью и двинуться вперед - к свободе и прогрессу!' По мнению Рыжкова, достойная жизнь невозможна без честной власти. А честная власть может быть обеспечена 'лишь демократическими принципами и свободным человеком'. Свое выступление он завершил словами: 'Да здравствует великая, демократическая Россия!'
В нашей беседе он также выразил уверенность в способности России стать полностью демократической страной, и презрение в адрес тех, кто, по его мнению, мешает осуществлению этой цели. Из всей лжи, которую Кремль распространяет на Западе, заявил мне Рыжков, самая вредная небылица заключается в том, будто российский народ чем-то отличается от других и 'не готов' к демократии. Согласно этому официозному тезису, Путин - либеральнее большинства соотечественников, и единственной альтернативой ему станет фашист и националист. 'Чушь! - гневно восклицает Рыжков. - У нас нормальный народ, такой же, как все остальные. Люди хотят жить в нормальной стране - свободной, демократической и процветающей'.
По мнению Рыжкова, путинская протоавторитарная централизация, сопровождающаяся покушением на свободу слова, запугиванием организаций гражданского общества и упразднением местного самоуправления, - политика не только антиконституционная, но и опасная. Вместо обещанной стабильности она принесла стране рост напряженности, дестабилизацию и рекордный уровень коррупции. Не смогла эта концентрация полномочий в одних руках - которую Путин маскирует понятием 'вертикаль власти' - и защитить страну от терроризма, гражданских и межэтнических распрей. При Путине, по словам Рыжкова, на Северном Кавказе (в Чечне, Ингушетии, Карачаево-Черкесии, Северной Осетии и Дагестане) погибло больше людей, чем в 1990-е. Дагестан - крупнейшая из автономных республик региона (ее население составляет 2179000 человек) - сегодня практически неуправляем.
Рыжков считает, что авторитаризм, государственный капитализм, коррупция и сырьевая экономика толкают страну в 'исторический тупик'. Нам обещали 'твердую властную вертикаль', отмечает он, а на деле мы получили 'шатающийся гвоздь президентского рейтинга, на котором сегодня повисло все государство'. Чем авторитарнее становится режим, тем больше он отдаляется от народа и страны, тем больше он боится свободных дискуссий и свободных выборов, тем больше он 'глохнет и слепнет', тем меньше способен решать серьезные проблемы, стоящие перед Россией. Среди этих проблем - углубляющийся демографический кризис, вызванный высокой смертностью и сокращением рождаемости, надвигающаяся эпидемия СПИДа, острое экономическое неравенство и снижение качества общедоступного образования и здравоохранения.
Как специалист по партийному строительству, Рыжков, похоже, сделал выводы из ошибок первого поколения постсоветских демократов. Он хочет выстроить свою партию с фундамента, предоставив максимальную автономию местным отделениям. Он полон решимости отойти от "Москва-центрической" модели, которая слишком массивна в верхней части и связывает активистов на местах по рукам и ногам, требуя, чтобы они получали у головного офиса разрешения на малейшие изменения местных альянсов или тактики кампании, и в которой бесконечные пререкания лидеров в центре повторяются в регионах, что деморализует поддерживающих реформы избирателей и приводит к политическому поражению.
Модель Рыжкова выглядит многообещающей потому, что принимает во внимание невероятное экономическое, политическое, этническое и культурное разнообразие России. Централизованная, всероссийская политическая партия, как и централизованное государство, которое пытается построить Путин, неизбежно окажется неустойчивым и искусственным созданием, функционирующее только благодаря так называемым "административным ресурсам" и щедрому финансированию из государственной казны, как сегодня это происходит с "партией власти", "Единой Россией". (Единственным исключением является Коммунистическая партия с ее невероятно дисциплинированным, но стареющим электоратом.) Новая платформа республиканцев призывает к широчайшим предвыборным союзам с другими демократами на местном уровне и к включению в ряды партии всех желающих, в том числе членов других демократических партий.
В беседе с Рыжковым я высказал мысль, что он строит партию скорее американского, чем европейского типа: со слабой организацией, автономными низовыми структурами, которые собираются вместе (после массовой грызни) только на время национальных выборов. Из-за существующего в Америке многообразия демократ из Сан-Франциско или Нью-Йорка так же далек по своим убеждениям от демократа из Техаса или Джорджии, как и от республиканцев, сказал я. Это новая концепция в российском контексте, где так сильны давние ленинские традиции "демократического централизма" с его идеологическим единообразием и безусловным подчинением "центру", скопированного у немецких социал-демократов, чья жесткая дисциплина столь восхищала Ленина. Ответ Рыжкова меня несколько удивил: да, американская модель действительно иная, сказал он, и именно от нее он отталкивается.
Удастся ли Рыжкову превратить Республиканскую партию в национальное демократическое движение, способное получить достаточное количество мест в Думе в 2007 г. и организовать эффективную кампанию на президентских выборах 2008 г.?
Препятствий очень много. Месяц назад Дума, по "предложению" Путина, приняла закон, отменяющий одномандатные округа, по которым до сих пор избирались около половины депутатов. В 2007 г. все кандидаты будут баллотироваться по партийным спискам. Рекомендации, принятые в ноябре 2004 г., требуют от партий преодоления стольких барьеров для регистрации своих кандидатов, что они фактически оказываются в полной власти местных администраций и раболепствующей перед Кремлем Центральной избирательной комиссии. Так, для того, чтобы получить право участвовать в выборах, политическая организация должна иметь 50 тыс. зарегистрированных членов (ранее - 10 тыс.), причем как минимум 500 членов в каждом из 89 регионов страны (ранее - 100). И это в стране, где менее 1% зарегистрированных избирателей состоят в какой-либо партии. В соответствии с новым законодательством существующие партии должны перерегистрироваться до 1 января 2006 г., что означает, что у республиканцев есть лишь несколько месяцев, чтобы увеличить число своих членов более, чем втрое, с 15 до 50 тыс.
Кроме того, ранее популярная практика объединения двух и более партий в предвыборный блок теперь запрещена, а барьер, который партия должна преодолеть, чтобы попасть в Думу, повышен с 5% до 7% голосов. Российским наблюдателям и СМИ запретили присутствовать на подсчете голосов в день выборов, а представителей международных специализированных организаций будут допускать только по персональным приглашениям.
Выполнить все эти требования будет очень сложно, тем более что сейчас поддержка всех демократических партий едва достигает 7%, из которых 2% приходится на воскресших республиканцев. По данным национального опроса, проведенного в июле, только 4% респондентов были готовы проголосовать за Рыжкова на президентских выборах. Однако продолжающиеся дрязги ослабляют всякую надежду на то, что демократы объединятся в единую партию и поддержат одного кандидата в президенты.
Катастрофическое выступление либеральных партий на прошлых парламентских выборах в декабре 2003 г. было лишь в незначительной степени обусловлено манипуляциями властей. Как публично, так и в частных беседах демократы признают, что их поражение было вызвано неспособностью прекратить нападки друг на друга, выработать общую платформу и совместный избирательный список, дав, таким образом, своим сторонникам фундамент для объединения. На тех выборах около 9 млн. избирателей, которые в 1990-х г.г. поддерживали либеральные партии, остались дома. Это составляет около 9% избирателей и как минимум 18% тех, кто пришел на избирательные участки. Тем не менее, выступая на конференции 2 июля, представитель партии Григория Явлинского "Яблоко" упрекнул своего босса за его пресловутое нежелание подчиняться и за отказ сотрудничать с другими демократами, если те не признают публично свои прошлые "ошибки" и не вступят в "Яблоко". (В то время партия Явлинского, судя по опросам, пользовалась поддержкой 3% населения.)
Однако в конечном итоге основная проблема демократов - это не предложение, а спрос. Если политически активные россияне захотят демократического прорыва - как того за прошедший год захотели грузины, украинцы и киргизы, - демократические партии и лидеры появятся незамедлительно. Вспомните о появлении в 1989 г. Бориса Ельцина, всего за полтора года до этого исключенного из Политбюро. Следовательно, главные вопросы таковы: где в цикле революции и реакции находится сегодняшняя России и куда она направляется?
В начале 1990-х г.г., когда россияне после семидесяти лет тоталитаризма оказались в институциональном вакууме, реальный выбор, стоявший перед ними, был вовсе не хороший, добрый, либеральный капитализм с одной стороны и беспощадный марксистский "примитивный капитализм" с другой. Скорее они выбирали между последним (плюс быстро растущее неравенство и захват государства "олигархами", мерзкими, жадными, преступными, которые поливали друг друга грязью через принадлежавшие им телеканалы и газеты и использовали медиа-империи для уничтожения политиков и проведения политических перемен, соответствующих их деловым интересам) и какой-либо формой сохранения государственного контроля над экономикой и политикой.
В разгар болезненного, но продуктивного хаоса 1990-х г.г. российское общество медленно построило современные политические и экономические институты и воссоздало механизмы саморегуляции и самоограничения. В этот тяжелый период россияне продемонстрировали удивительную стойкость и способность предвидения, стоически ратуя за экономическую и политическую свободу, независимо от степени непривлекательности ее реинкарнации, на нескольких выборах и референдумах подряд. Но после финансового кризиса 1998 г. и девальвации рубля их терпимость к конфликтам и вера в то, что самоуправление и демократические свободы в конечном итоге принесут стабильность и экономическое возрождение, серьезно пошатнулись.
Люди устали. Как и при любом классическом восстановлении после революции, желание физической безопасности и политико-экономической стабильности затмило все прочие цели и устремления. Как Токвиль сказал о бонапартизме, французы "отказались от своего первоначального идеала и, повернувшись спиной к свободе: молча согласились на равенство под властью господина всей Европы". Путинское восстановление с его "управляемой демократией" и "вертикалью власти" оказалось таким же. Это еще один пример явления, которое Эрик Фромм назвал "бегством от свободы". Россияне были готовы дать сильному правителю шанс.
Теперь, семь лет спустя, тенденции общественного мнения указывают на постепенный отход от того выбора фактически иллюзорной стабильности за счет экономических и политических свобод. Это наводит на мысль, что, возможно, россияне уже вдоволь отведали правления сильного лидера, чтобы выработать иммунитет к соблазну кажущихся простыми квази-авторитарных решений все еще многочисленных и серьезных проблем. В июле на вопрос "Нужна ли России демократия?" ответ "да" прозвучал в три раза чаще, чем "нет", 66% респондентов против 21%. (Разница между возрастными группами была, как обычно, значительной: среди лиц в возрасте 18-24 г. "да" ответили 80%, "нет" - 13%, а среди лиц старше 55 лет -52% и 30% соответственно.)
Хотя электорат остается апатичным (в июне почти половина респондентов не смогла назвать партию, за которую они бы проголосовали, если бы выборы состоялись на следующей неделе), "демократы" были названы 14% опрошенных, уступив только коммунистам (17%) и значительно обогнав "национал-патриотов" (4%) и кремлевскую партию власти, "Единую Россию" (12%).
Пожалуй, важнее всего то, что россияне начинают демонстрировать новое понимание определенных политических и экономических свобод или, скорее, возобновленное сопротивление их урезанию. Изучив предложенный список квази-авторитарных политических и экономических решений, более двух третей участников национального опроса отвергли их все. Так, только 27% согласились с тем, что СМИ, политические партии и гражданские организации "должны быть организованы в интересах безопасности и единства страны", и только 19% - с тем, что президент должен назначать всех федеральных и региональных лидеров. Мысль о том, что Кремль должен "контролировать работу" законодательных органов, судов и СМИ, показалась приемлемой только 18%, а придание вооруженным силам и государственным силовым структурам "привилегированного статуса в обществе" - 12%. Государственный контроль над бизнесом поддержало значительное меньшинство, 29%. Несмотря на то, что рейтинг популярности Владимира Путина составлял около 70%, только одна треть россиян согласились с тем, что вся государственная власть должна быть сосредоточена в руках президента, и только 29% - с тем, что следует отменить ограничения по сроку его пребывания у власти (сейчас - 8 лет).
Похоже, что Владимир Рыжков был прав, и в политических настроениях россиян нет ничего ненормального. Похоже, он прав и в том, что, несмотря на фасад относительной безмятежности, Россия вовсе не счастлива.
Июльские опросы показали, что три четверти респондетов считали экономическую политику правительства "неудовлетворительной", и только 9% надеялись на то, что ситуация вскоре изменится к лучшему. Две трети были недовольны "тем, что происходит в стране", а половина высказала мнение, что она "движется в неправильном направлении". В конце июля одна из ведущих национальных газет, "Известия", опубликовала результаты еще одного опроса: впервые с момента прихода Путина к власти доля тех, кто поддерживает фундаментальные экономические и политические реформы, и тех, кто "жаждет стабильности", сравнялась и составила около 44%. Особенно интересно то, что призывы к переменам превалируют среди тех, кто добился определенного успеха, т.е. среди семей постсоветского среднего класса с ежемесячным доходом на человека более 5 тыс. рублей (около 178 долларов). В этой группе те, кто хочет новой перестройки, составляют 53%.
Статья в "Известиях" была озаглавлена "Назад в 1990-е. Россияне устали от стабильности и требуют перемен". Рыжков и его партия стоят наготове.
Леон Арон - директор российских исследований Американского института предпринимательства.
