Российский трехцветный флаг, развевающийся над школой в горном дагестанском селении Гимры, смотрится безнадежно одиноко на зеленом фоне численно превосходящих его символов другого рода: полумесяца и звезды ислама.
В школе обучают арабскому языку. За стенами школы между многолетними пыльными кучами мусора и ветхими домами поспешно проходят женщины, укрытые одеждой с головы до пят. Когда в последний раз здесь поймали пьяного, он получил сорок плетей. Здесь правит закон шариата.
18-летний Шамиль, сидя на брошенной бетонной плите, поправляет свою адидасовскую кепку и заявляет: 'Я хочу пойти по пути Аллаха. Нам нужно вести джихад против местной милиции и неверных'. Затем он добавляет: 'У нас здесь закон шариата, и он должен быть более строгим. Все, что вам нужно, изложено в Коране'.
В мае три человека убили местного начальника милиции, который помешал их попыткам взорвать пятикилометровый туннель, идущий в горах и соединяющий селение с внешним миром. Они бежали в Гимры, и деревня отказалась их выдать. 'Это дело милиции - ловить их, а не наше', - заявил местный имам умеренных взглядов.
Фундаментализм
Рост автономии таких селений, как Гимры, показывает, насколько уязвима Россия для исламского фундаментализма на своем самом южном и самом бедном фланге. Буквально через день здесь звучат взрывы, нацеленные против милиции. Вина при этом возлагается на 'международных террористов', которые ведут исламистскую сепаратистскую борьбу в соседней Чечне.
Но в то же время в этом преимущественно мусульманском регионе существенно усилилась роль ислама в небольших деревенских общинах, что было спровоцировано отсутствием доверия к коррумпированным местным властям. Гимры - это экстремальный случай: похоже, что это место вне закона, и Шамиль там может радостно объявлять священную войну милиции. Некоторые назовут его заявления бравадой. Однако большинство жителей селения Гимры считает, что закон шариата в определенной степени действует. По словам имама, воров во время пятничной молитвы заставляют становиться перед мечетью и обещать никогда больше не воровать.
Кое-кто говорит, что это место, являющееся родовым селением грозного имама Шамиля, который в 19-м веке возглавил войну на Кавказе против царя, всегда было таким, даже во времена Советского Союза, когда никто не осмеливался закрыть там мечети.
Другие, такие как 34-летний Наби Салехов, приехавший сюда год назад из российской провинции в поисках мусульманского образа жизни, ощущает, что исламский закон в селении становится все строже, и что все большее количество женщин начинает закрывать лицо.
Даже Кремль, который всегда старается приукрасить обстановку на Северном Кавказе, где находятся Дагестан и Чечня, демонстрирует собственные опасения, связанные с ростом фундаментализма. В июньском докладе специального представителя российского президента в регионе Дмитрия Козака, написанном для Владимира Путина и просочившемся в прессу, говорится о том, что местные руководители занимаются противоправным самообогащением, контролируя экономику, милицию и суды. Представитель Козака заявил, что в докладе делается следующий вывод: 'Коррупция вызвала недоверие у населения, которое пытается найти альтернативу власти. К сожалению, оно находит такую альтернативу в экстремизме'.
Взрывной смеси из крайней нищеты и коррупции словно оказалось недостаточно, и под воздействием катализатора в виде воинствующего ислама насилие в регионе за последние полгода настолько выросло, что угрожает сегодня поглотить весь Северный Кавказ. Резкий рост нападений боевиков привел к тому, что Дагестан сегодня напоминает разрушенную войной Чечню. По заявлению правительства, с января там погибли 40 милиционеров и неизвестно сколько военнослужащих и гражданских лиц. 'Практически в Дагестане уже идет гражданская война, - говорит аналитик Алексей Малашенко, - фактически каждый день [боевики] убивают людей - министров, милиционеров. Это настоящий кризис'.
Руководитель Центра общественных связей российской ФСБ Сергей Игнатченко во всем обвиняет международных террористов: 'Их задача дестабилизировать Дагестан, создать панику и хаос и привести к власти исламских фундаменталистов'. По его словам, рост фундаментализма - это глобальное явление, которое также имеет место в Поволжье и даже в Сибири. 'Мы замечаем следы фундаменталистов практически во всех регионах'. Российские средства массовой информации регулярно сообщают о нападениях, взрывах и жестоких арестах на всем Северном Кавказе, хотя три года назад это имело место лишь в пределах Чечни. 'В некоторых северокавказских республиках такое происходит не чаще раза в месяц, но в Дагестане это случается каждый день', - говорит Малашенко.
Репрессии
Масштабное брожение в Дагестане может приобрести более кровавые формы. Там существует не только огромная пропасть между немногочисленной правящей республиканской элитой и брошенной на произвол судьбы бедной молодежью. Республика в течение многих десятилетий была мирным домом для 33 разных национальных групп. Возникшие недавно разногласия привели к внутренней политической борьбе. В то время как дагестанский президент Магомед Магомедов принадлежит к национальному меньшинству даргинцев, его главный соперник - мэр второго по величине города Хасавюрт происходит из аварского большинства. Замкнутый цикл, состоящий из нападений боевиков и следующих за ними жестоких репрессий властей, который наблюдается в Чечне, повторяется и в Дагестане. Там, как и в Чечне, начинает исчезать молодежь, которую увозят люди в масках, обычно милиционеры или военные. Официальных данных на этот счет нет. Многие дагестанцы выкупают своих родственников у милиции за сумму, достигающую иногда 3 000 фунтов стерлингов. Но порой люди исчезают навсегда. 25-летнего Малика Шурпаева, регулярно посещавшего мечеть, похитили люди в масках, когда тот в декабре прошлого года ехал на соревнования по боксу в столицу Махачкалу. После этого его отец слышал лишь разговор о том, что его видели в грозненской тюрьме.
Жестокость
Некоторые выходят из тюрьмы, будучи доведенными до животного состояния пытками. Так произошло с похищенным 5 июля 43-летним Омаром Аливовым, которого пытали электрическим током, чтобы заставить заговорить. 'Они сказали, что если я не буду говорить, то передадут меня русским военным в Чечню, которые заставят меня все рассказать', - рассказывает Аливов. Кисти его рук только начали заживать от ран, а пальцы красны от ожогов электричества. Один из адвокатов сообщил, что с мая месяца произошло по меньшей мере 30 таких случаев.
Многие говорят, что жестокость милиции провоцирует повышение активности боевиков. Народная молва часто в качестве примера приводит историю полевого командира Расула Макашарипова, убитого милиционерами в июле. Друг боевика рассказывает, что в 2000 году Макашарипов получил амнистию от российских военных. Но люди из ФСБ постоянно арестовывали и избивали его, поэтому у Макашарипова не оставалось иного выхода, и он вернулся к своим старым хозяевам, арабским боевикам. МВД Дагестана отрицает факты пыток задержанных. Представитель министерства Абдулманап Мусаев проигрывает видеокассету, на которой один подозреваемый сознается в эфире местного телевидения в том, как Макашарипов говорил ему, что Коран разрешает убивать милиционеров.
В конце недели, в течение которой погиблb пять милиционеров, трое солдат и один представитель власти, Мусаев спрашивает: 'Ну и что будет, если убьют всех милиционеров?' Возможно, ответ можно найти в анархии Чечни или в горных селениях, таких как Гимры, где ислам меньше связан с идеологией, а больше с сопротивлением государству. В селе Гимры Салехов говорит так: 'У нас здесь людей для джихада более чем достаточно'.
Сообщения дагестанской милиции о происшествиях этого месяца:
2 сентября. Трое российских военнослужащих убиты и девять гражданских лиц ранены в результате взрыва бомбы, заложенной в куче мусора.
6 сентября. Убиты три милиционера на дороге на юге Махачкалы.
7 сентября. Погиб военный сапер, занимавшийся поиском мин в Хасавюрте.
9 сентября. В Шамхале, недалеко от Махачкалы, убит высокопоставленный представитель власти.
11 сентября. Взрыв недалеко от Буйнакска, направленный против милиционеров; никто не пострадал.
12 сентября. Милиция уничтожила двоих подозреваемых в обстреле своих сотрудников из автомашины на ходу.
13 сентября. В результате обстрела из проезжавшей машины на милицейском посту возле Буйнакска погиб сотрудник милиции.
15 сентября. Нападение вооруженных людей на милицейский пост недалеко от Кизилюрта; один милиционер ранен, другой убит.
17 сентября. В результате милицейской спецоперации в Кизилюрте убит боевик.
19 сентября. В перестрелке в Губдене убит один боевик и ранены два милиционера.
22 сентября. Милицией возле Махачкалы убит один боевик, один задержан.
