Неожиданность этого октября: ровно в полдень несколько сот хорошо вооруженных людей атаковали стратегические объекты провинциальной столицы, в том числе отдел внутренних дел милиции, здание Министерства внутренних дел, ФСБ, даже аэропорт. Нальчик превратился вчера в настоящий плацдарм военных действий. Над центром города, насчитывающего 280000 жителей, в кавказской республике Кабардино-Балкария поднимался дым, на улицах раздавались ружейные и орудийные выстрелы.
В один миг в центре внимания международной общественности снова оказался самый опасный очаг кризиса в Европе, - а именно, Северный Кавказ с его единственным в своем роде смешением народов, с его многими нерешенными политическими, экономическими и социальными проблемами. России еще никогда за всю историю не удавалось по-настоящему умиротворить этот регион между Черным и Каспийским морями, кроме, наверное, времени, когда правил железный диктатор Иосиф Сталин. Но по-настоящему не удавалось умиротворить этот проблемный регион и в годы советского господства: конфликты в то время были лишь заморожены - затем они тут же стали вспыхивать снова один за другим после коллапса коммунистической системы.
Очаг болезни региона - Чечня, где Россия ведет с декабря 1994 года, с трехлетним перерывом, войну. Подсчитаны даже не все погибшие с обеих стороны, их сотни тысяч, республика опустошена. И этот очаг болезни уже давно начал оказывать свое воздействие на весь регион. Вирус, поразивший уже весь Северный Кавказ, и против которого Москва не нашла подходящего средства, - исламский экстремизм.
Путин обещает уничтожить чеченское сопротивление с тех пор, как распорядился начать вторую военную кампанию против Чечни. В то время, ранней осенью 1999 года, он еще обещал, что будет мочить чеченских 'бандитов' даже в сортире. Но спустя шесть лет и после нескольких неслыханно зверских террористических актов он все еще продолжает говорить об 'уничтожении' всех людей с оружием, оказывающих сопротивление. Это показывавет, что Путин чеченскую проблему не разрешил, он даже усугубил ее, превратив в проблему всего Северного Кавказа. Разумеется, не один Путин. Если сегодня российской стратегией является 'чеченизация' войны в Чечне - это значит, что Москва перекладывает основной груз борьбы с боевиками на плечи лояльных ей чеченцев, - то чеченское сопротивление ставит перед собой крупную цель, заключающуюся в том, чтобы втянуть в войну против России весь регион.
Намного целенаправленнее, очевидно, следует этой стратегии преемник убитого весной главаря боевиков Аслана Масхадова Абдул-Халим Сайдуллаев (Abdul Chalim Sadulajew). Он открыто говорит о 'кавказском фронте', к которому он причисляет наряду с Чечней автономные республики Ингушетия, Северная Осетия, Карачаево-Черкесия, Кабардино-Балкария, а также два южных региона России: Краснодарский и Ставропольский края. На этом фронте боевикам, которых Москва называет 'террористами' и 'бандитами', противостоят более 300000 российских военнослужащих. Некоторые наблюдатели говорят с этого лета уже о том, что вот-вот начнется 'третья кавказская война' (после двух военных кампаний в Чечне). Возможно, вчерашнее нападение на Нальчик было началом.
Москва, конечно, направила на Северный Кавказ большое количество войск и военной техники, но у нее, постоянно жалуются люди, знающие тамошнюю обстановку, нет стратегии, чтобы поставить регион на ноги. Там еще больше нищеты и безработицы, чем в других районах России. Многих местных правителей посадила на свои посты или терпит их Москва, эти правители подвержены все большей коррупции. Полномочному представителю президента на Северном Кавказе Дмитрию Козаку, назначенному на этот после трагедии в Беслане, по-настоящему что-то сделать пока не удалось.
При этом и для Северного Кавказа действует правило, что силовое сопротивление прекратится лишь тогда, когда у боевиков больше не будет поддержки среди населения, когда они будут лишены постоянного притока безработных молодых людей. Это значит, что необходимо улучшать условия жизни населения, решать социальные проблемы, создавать рабочие места, бороться с произволом органов власти и коррупцией. Однако к этому в Москве прислушиваются пока мало. Путин, очевидно, больше предпочитает сильные заявления, чем эффективные программы восстановления.
