Он узнал о случившемся от Маргарет Тэтчер (Margaret Thatcher). Как только президент СССР Михаил Горбачев [так в тексте. Президентом Горбачев был избран в 1990 г. - прим. перев.] проснулся в своем нью-йоркском отеле, ему вручили телеграмму от британского премьера, где сообщалось, что, пока он спал, в одной из советских республик - Армении - произошло мощное землетрясение. Жертв, судя по всему, очень много. Правительство Великобритании выражает соболезнования и готово оказать любую помощь.
Дело было 7 декабря 1988 г. Горби был в зените славы: им, как международной суперзвездой, восхищались миллионы людей по всему миру. Только что он выступил с одной из самых выдающихся речей за всю историю ООН, призвав покончить с Холодной войной и объявив о выводе полумиллиона советских солдат из Восточной Европы.
В то утро он должен был нанести прощальный визит Рональду Рейгану (Ronald Reagan) и встретиться с его недавно избранным преемником - Джорджем Бушем-старшим (George Bush Sr.). Вдвоем они позировали перед камерами на фоне статуи Свободы, но сразу же после этого Горбачев прервал свой заокеанский визит и улетел в Москву.
Московские корреспонденты западных СМИ, приехавшие в Нью-Йорк вместе с Горби, ринулись в аэропорт имени Кеннеди: они тоже возвращались в Союз. Через сутки мы уже были в Армении, пробираясь через груды обломков в разрушенном до основания городе Ленинакане, где уцелевшие искали в руинах своих близких.
Это была такая же страшная катастрофа, как и землетрясение, разразившееся 11 дней назад в Пакистане. Оно произошло в рабочий день, в 11:40 утра; как и в Пакистане, тысячи детей были погребены под развалинами школ. Десятки жилых 'башен' рухнули, похоронив под обломками матерей и младенцев. 10-15% жителей Ленинакана (его население составляло 200000 человек) погибли в одно мгновение. В окрестных городках жертвы также исчислялись тысячами, так что по общему количеству пострадавших армянское землетрясение сопоставимо с катастрофой в Пакистане: до 40000 человек погибло, и не менее 150000 осталось без крова. Две трети жертв в Армении составляли дети и подростки моложе 18 лет.
На прошлой неделе я вновь побывал в Ленинакане: меня интересовало, как город оправился после трагедии такого масштаба. Какие уроки могут извлечь пакистанцы из восстановительного процесса в Армении, который идет далеко не идеально: и сегодня, через 17 лет, 3500 семей ютятся во 'временном жилье' (под этим расплывчатым понятием подразумеваются хибарки, металлические контейнеры и старые железнодорожные вагоны)?
'Этот опыт должны проанализировать не только пакистанцы, но и власти Нового Орлеана, - утверждает Стив Энлаэн (Steve Anlian), директор армянского филиала Института экономики города (Urban Institute), вашингтонского аналитического центра, который разрабатывал план восстановительных мер в случае землетрясений для правительства США. - Определяющее значение имеют решения, принятые в первые несколько дней'.
Хорошо знакомо то, что происходит после масштабных стихийных бедствий. Неделя-другая душераздирающих кадров на экранах телевизоров и призывов об оказании помощи, всплеск международной и местной щедрости, десяток репортажей полгода спустя и немного больше в первую годовщину трагедии. А затем забвение. Подвергшиеся удару стихии люди пытаются встать на ноги, в основном опираясь на собственные силы. Ленинакан, который вновь обрел свое досоветское название Гюмри, ничем не отличается в этом плане от других мест.
Поколение детей, родившееся после землетрясения, растет, ничего не зная о том, через что прошли их родители. Даже среди взрослых людей, переживших катастрофу, есть большая разница между теми, кто помнит ее, и теми, кто ее не испытал. 'Мой муж был в армии, а когда ударило землетрясение, он служил в Грузии. Если я начинаю говорить об этом, то вижу по его глазам, что он не понимает, - говорит детский врач Рибсиме Бичакчян. - Мне в то время было 16 лет, но я до сих пор помню крики, которые раздались, когда затряслась и обрушилась наша школа. Я всегда начинаю плакать, когда думаю об этом. Такое не забудешь'.
Каждый житель Гюмри потерял по меньшей мере одного родственника - независимо от того, был он в тот роковой день в городе или нет. Истории тяжелых утрат лежат на поверхности. 'Моя сестра была в школе, а мой отец был на работе на заводе. Их тела нашли через девять дней', - говорит Фатима Вартанян, которая четыре раза в неделю ходит в больницу для снятия стресса, от которого все еще страдает.
Водитель такси Ашот Симонян, привезший нас на склон горы, где похоронены тысячи жителей города - многие в безымянных могилах, потому что их тела были так изувечены, что их нельзя было опознать - внезапно объявляет: 'Здесь мой брат и его семья'. Мы смотрим в том направлении, в котором он указывает, и видим надгробный камень с выгравированными на нем лицами красивого темноволосого мужчины, его жены и маленькой девочки.
'По официальным данным, в Гюмри погибли 20000 человек, однако реальная цифра ближе к 30000', - говорит главный прокурор города Давид Саркисян, везя нас на машине по городу. И как бы про себя он добавляет: 'Мою сестру похоронили в день, когда должна была состояться ее свадьба. Ресторан и все остальное было уже заказано'.
Во время землетрясения Саркисян был молодым следователем милиции. 'Многие люди не сообщали о смерти родственников. За погибшего выплачивали компенсацию в 500 рублей, а каждому выжившему члену семьи, которая потеряла крышу над головой, давали полторы тысячи. Можно ли их винить?' - спрашивает он.
Человек, приезжающий в Гюмри впервые, видит, что город в основном перестроен. Но взрослые жители знают невидимые места массовой гибели. Указывая на новое здание суда, построенное из местного строительного камня под названием розовый туф, Саркисян говорит, что на этом углу главной площади города когда-то стояли две трехэтажные школы. Там погибли восемьсот детей.
Землетрясение стало событием колоссального значения для Армении и моментом истины для Советского Союза и горбачевского движения реформ - перестройки. Когда двумя годами ранее взорвался атомный реактор в Чернобыле, сначала сработали старые советские инстинкты. Хотя позже Кремль был вынужден признать факт аварии, он долгое время не пускал туда иностранных специалистов.
С землетрясением в Армении ситуация была противоположной. Горбачев немедленно открыл границы страны нараспашку. В Армению устремились иностранные спасательные команды, британские пожарные с поисковыми собаками, туда было направлено большое количество самолетов с грузами помощи. Вместо недель ожидания иностранцам давали советские визы сразу по прибытии. На экранах телевизоров всего мира бывший 'безликим' советский народ внезапно обрел человеческое лицо. Поддержка перестройки слилась с состраданием к тысячам разрушенных семей. Политический капитал Горбачева поднялся еще на одну ступень.
В Армении было по-другому. Сквозь показной налет советской многонациональной гармонии начали проступать пятна этнического национализма. Армяне и азербайджанцы стали спорить о том, кто должен управлять Нагорным Карабахом. Сотни тысяч армян проводили на улицах Еревана несанкционированные демонстрации.
Когда мы брали интервью у выживших после землетрясения спустя несколько месяцев после этих протестов, многие осуждали Горбачева за то, что он грузовым рейсом привез свой лимузин, чтобы ездить по развалинам со всеми удобствами. Они были поражены, когда советский лидер, выступая по телевидению, начал грозить пальцем местным руководителям коммунистической партии, настаивая на том, чтобы в этот момент всеобщего горя они жестко подавили националистические проявления. А затем Горбачев приказал арестовать нескольких ведущих интеллектуалов.
К Горбачеву здесь испытывали неприязнь. Но армяне полюбили советского премьер-министра Николая Рыжкова, который плакал при виде руин и пообещал перестроить Гюмри в течение двух лет. В Гюмри, Спитак и другие разрушенные города приехали строительные бригады изо всех советских республик. Они привезли с собой палатки и разборные домики для жилья. Вскоре здесь работали пятьдесят тысяч человек.
Западные страны вкладывали средства в быстро реализуемые проекты инфраструктуры, чтобы завоевать себе популярность. Британцы построили одноэтажную школу, назвав ее именем лорда Байрона. На открытие в июне 1990 года приехала Тэтчер. Италия построила поликлинику, Австрия - больницу.
Когда в 1991 году распался Советский Союз, все остановилось. В Гюмри это называют 'каркасами' - ряды пустых жилых зданий, строительство которых так и не было завершено. Краны оставили в качестве дара, но рабочие разъехались.
У получившей независимость Армении не было средств для продолжения работ. Спор из-за Нагорного Карабаха перерос в полномасштабную войну. Турция и Азербайджан ввели против Армении блокаду. Мощный энергетический кризис, бесконечные отключения электроэнергии и острая нехватка продуктов питания вызвали массовую эмиграцию, по масштабам сравнимую с последствиями картофельного голода в Ирландии. С 1991 года страну покинули около 700000 человек, или пятая часть ее населения. Большинство уехало в Россию. Находясь вне зоны стихийного бедствия, армяне начинают думать о катастрофе 1988 года как об одном из многих ударов, которые им пришлось пережить, сравнивая все это со стабильностью советских времен. Даже в Гюмри последствия землетрясения забываются на фоне мрачной картины безработицы, охватившей 60 процентов населения. Во времена СССР здесь было 46 предприятий, обслуживавших огромную советскую систему централизованного планирования. Сегодня работает всего два, и то не на полную мощность.
'Мой муж месяцами работает на стройках в России, - говорит Анна Тоноян, мать двоих детей, живущая в хрупком домике рядом с автобусной станцией. - Я живу в этой лачуге уже 17 лет. Мы понятия не имеем, когда сможем переехать'. В 1988 году она была подростком. Землетрясение произошло, когда Анна находилась в школе. Ее родители были на работе. Пятиэтажный дом, в котором они жили, рухнул. Поскольку они не потеряли ни одного из членов семьи, у них не было права на получение нового жилья, и после нескольких недель жизни в палатках семье Анны предоставили 'временное жилище' в двухкомнатном вагончике. Там у них есть печка для отопления, а также раковина с краном и туалет. Это роскошь, какой нет во многих других вагончиках. Веранду они пристроили сами. Городской совет дал им небольшую денежную помощь на покупку мебели и стройматериалов.
В Гюмри наступили большие перемены в 1998 году, когда к восстановлению подключился американский мультимиллиардер армянского происхождения Кирк Керкорян (Kirk Kerkorian), владелец компании Metro Goldwyn Mayer и нескольких казино в Лас-Вегасе. Керкорян продолжил то, что начали, но бросили Советы. В обширном предместье на северо-западе Гюмри, где стоят 'каркасы', он построил целый район четырехэтажных комфортабельных жилых домов из розового туфа, куда переселились несколько сот семей.
Через два года туда прибыла организация USAID (Агентство США по международному развитию). Используя рекомендованную Всемирным Банком стратегию, она применила в Армении принципы рынка вместе с благотворительностью. USAID выделила для нуждающихся семей сертификаты на покупку жилья. Эти сертификаты стоимостью от трех до семи тысяч долларов являлись гарантией оплаты за любой дом или квартиру, которую надеялась купить проживавшая в лачуге семья. Продавцы жилья, хотевшие уехать из Гюмри или поменяться на квартиру меньшей площади, внезапно нашли для себя покупателей там, где прежде были лишь бедные безденежные семьи. 'Мы хотели отойти от стандартных решений, от простого предоставления жилья методом постройки новых домов. Мы придумали, как увеличить предложение жилья, не используя при этом молоток и зубило', - говорит работавший в USAID Анлян.
Организация также привлекла к работе экспертов-сейсмологов и вложила средства в ремонт и укрепление нескольких многоэтажных домов советской постройки. Сначала схемы работы Керкоряна и USAID не стыковались друг с другом. Семьи не хотели брать сертификаты на жилье, поскольку надеялись получить от Керкоряна квартиры лучшего качества. Этот мини-бум строительства, который вызвал отток денег из зарплат строителей в местную экономику, повысил общий спрос и привел к повышению цен на квартиры. Поэтому средств по сертификатам оказалось недостаточно. USAID пришлось увеличить финансирование и провести их переоценку в сторону увеличения.
Институт экономики города сумел убедить людей Керкоряна провести ремонт жилья, а также построить дополнительно новые дома. Анлян твердо верит в предпочтительность комплексного решения проблемы, когда приоритет отдается восстановлению и развитию разрушенного города, а не строительству нового на другом месте. 'Большинство людей хочет остаться жить в знакомом окружении', - говорит он. Кроме того, ремонт домов можно проводить быстрее. 'Если пакистанцы собираются заниматься только новым строительством, это займет у них массу времени'.
Заместитель мэра Гюмри Гаджик Манукян с ним согласен. В 1988 году он был высокопоставленным партийным чиновником и по-прежнему остается верным членом партии. Он утверждает, что задачи первых дней после катастрофы - спасение выживших, лечение раненых, похороны мертвых, обеспечение палатками и питанием бездомных, совершенно ясны. И хорошо, когда для этого есть большие краны, как это было в советские времена.
'Нехорошо переезжать на новое место, - говорит он, - люди все равно вернутся в свой старый город. Мы убедились в этом на собственном опыте'. За счет советских бюджетных средств часть выживших в землетрясении построила дома в близлежащих деревнях. 'Сейчас сорок процентов этих домов пустует. Люди вернулись в Гюмри. Они готовы жить в лачугах, лишь бы не уезжать так далеко', - обосновывает свое мнение Манукян.
Он предлагает и другие советы для Пакистана. Совет номер один: выжившим надо оказывать долгосрочную помощь, например, снижать плату за газ и электричество, а не выдавать им компенсацию в виде единовременной выплаты. Совет номер два: необходимо учитывать местный климат. 'Русские строили для нас дома из бетонных панелей с плоскими крышами. Они не знали, что у нас бывает снегопад и зимние морозы. Дома Керкоряна сделаны из камня, поэтому в них теплее', - говорит Манукян.
Армения не сумела решить одну проблему, которую, как показывают события, вряд ли смогут решить и пакистанцы. Это оказание психологической помощи в стрессовой ситуации. В Армению приехали около 230 врачей: хирургов, психиатров и психологов из 12 стран. Они сосредоточили внимание на лечении расстройств у детей. Проведенное через год после землетрясения исследование показало следующее: 58 процентов детей боятся громкого шума, а 26 процентов не хотят ходить в школу, боясь того, что она опять окажется для них гибельным местом. Психиатрия в СССР была недостаточно развита, эту науку ассоциировали с Фрейдом, Юнгом и прочими порочными теориями человеческого поведения.
'Специалистов по психотерапии почти не было, - вспоминает ветеран социальной психологии Нельсон Шахназарян, - приезжали люди из-за границы и из армянской диаспоры. Они организовывали лечебные игры, уроки рисования, групповые беседы о пережитом. Некоторые наши специалисты ездили за рубеж на учебу. Но армяне материалисты, и многие выжившие после катастрофы хотели лишь получать таблетки. Я помню, как начинал работать один новый лечебный центр. В первый день там была большая очередь. На второй день не пришел почти никто. Прошел слух о том, что врачи из центра ничего не делают, а только слушают, как люди рассказывают свои истории'.
Шахназарян придает огромное значение нравственности в деле восстановления после катастроф, понимая под этим чувство солидарности других людей, выражающееся в их щедрости плюс, что еще важнее, честность властей. 'Для выживших крайне важно видеть и чувствовать, что восстановление идет справедливо и правильно. Всегда будут жалобы на коррупцию, однако важно не допустить коррупции в крупном масштабе', - говорит он.
Огромные объемы помощи из остальных районов Армении и из-за рубежа стали мощным моральным подспорьем в первые дни после катастрофы. Большую помощь оказала и армянская диаспора. У Пакистана с его феодальной системой тоже есть свои местные и живущие за рубежом миллионеры, хотя таких как Керкорян немного. Придут ли они сейчас на помощь?
Главное, что необходимо для восстановления жизни людей, это одновременно и самое простое, и самое сложное. Это надежда и уверенность, которую создает здоровая экономика. Гюмри все еще наслаждается плодами строительного бума, начавшегося после 1998 года и пока не закончившегося. Керкорян и USAID планируют в ближайшие годы расселить в новых домах еще 2 500 семей, а это дает надежду на то, что 'временным' хибарам Гюмри придет конец.
Пока могильник из разрушенных городских фабрик Гюмри так же велик, как и кладбище на склоне горы. И он такой же мрачный. Манукян выражает свое мнение кратко и ясно: 'Надо быстро дать людям работу. Это самая лучшая помощь после землетрясения'.
