Рецензия на книгу 'Мао. Неизвестная история' ('Mao The Unknown Story'). Авторы Цзюн Чан (Jung Chang) и Джон Халлидэй (Jon Halliday)
Если бы великий Мао действительно был наделен даром предвидения, он нашел бы в провинции Сычуань маленькую девочку по имени Цзюн Чан и убил бы и ее, и всех ее родственников до девятого колена.
Но девочка выросла, уехала в Великобританию и недавно опубликовала биографию Мао, которая навсегда разрушит его репутацию. В этой великолепной книге - результате десяти лет дотошных интервью и кропотливых поисков в архивах - методично уничтожаются любые притязания Мао Цзэдуна на симпатии или легитимность.
Написанная почти семьдесят лет назад Эдгаром Сноу (Edgar Snow) книга 'Красная звезда над Китаем' (''Red Star Over China'') помогла сотворить героический образ Мао, в который поверили многие. Она помогла открыть солнечную историческую эпоху для 'великого кормчего'. А эта биография поможет закрыть ее.
Когда я взял книгу в руки в первый раз, я отнесся к ней со скептицизмом. Чан является автором книги 'Дикие лебеди' ('Wild Swans'), завоевавшей огромный успех саги о трех поколениях женщин ее семьи. Эта книга привлекала внимание, но шедевром быть не могла. Я жил в Китае, когда она увидела свет, и вместе со своими китайскими друзьями очень удивился ее успеху, поскольку описываемые события были печальными, но не из ряда вон выходящими. Что касается этой биографии, которую Чан написала вместе со своим мужем историком Джоном Халлидэем, я ожидал, что она будет такой же толстой, но одновременно несерьезной. А поскольку в заголовке фигурирует фраза 'неизвестная история' - и это в книге о человеке, о котором написаны многие тома! - она даже заставила меня поморщиться.
Однако эта работа оказалась очень поучительной. Действительно, о жестокости Мао с годами появляется все больше подробностей, однако в биографии представлена существенная новая информация, причем представлена настолько оригинально и увлекательно, что данная книга станет настольной для очень многих людей во всем мире. Не удивительно, что китайское правительство запретило не только книгу, но и те номера журналов, в которых даются ее обзоры и аннотации - ведь на этих страницах Мао очень смахивает на Гитлера и Сталина.
В этом отношении у меня есть некоторые оговорки насчет ряда суждений автора, поскольку, по моему собственному ощущению, Мао, несмотря на всю его чудовищность, провел целый ряд полезных изменений в Китае. Кроме того, авторы порой столь явно хотят опорочить его, что я не удивлюсь, если они исключают саму возможность представления свидетельств в оправдание китайского лидера. Но оставим эти придирки на потом.
Мао это не только историческая фигура, но и часть того фундамента (несколько обветшавшего) легитимности, на котором зиждется сама народная республика. Он часть основополагающей мифологии китайского государства, Ромул и Рем 'народного Китая'. Именно поэтому его портрет висит на Площади Тяньаньмэнь. Даже среди рядовых китайцев Мао сохраняет свою привлекательность, давая пищу воображению народа. В ряде китайских провинций крестьяне даже начали создавать в его честь традиционные религиозные святилища. Это высочайшая честь для атеиста - он стал богом.
Грехи Мао в преклонном возрасте довольно хорошо известны, и даже Чен Юнь (Chen Yun), один из самых высокопоставленных руководителей 80-х годов, как-то заявил, что для Мао было бы лучше умереть в 1956-м. Однако новая биография показывает, что этот человек был чем-то вроде фальшивки с самого начала.
Например, авторы утверждают, что Мао на самом деле не был основателем Коммунистической партии Китая, как полагает абсолютное большинство, и что партия была создана не в 1921 году, а в 1920-м. Более того, на основании обширных исследований в российских архивах они показывают, что китайская партия была полностью под пятой у русских. Так, в один девятимесячный период 1920-го года Россия профинансировала 94 процента партийного бюджета КПК, и лишь 6 процентов средств поступили из местных источников. Мао поднялся на партийную вершину не потому, что его любили сограждане-китайцы, а потому что он был избранником Москвы. А одна из причин, по которой Москва выбрала его, состояла в подхалимстве Мао: он как-то раз сказал русским, что 'существующий в Коминтерне порядок' настолько великолепен, 'что он от радости подпрыгнул аж 300 раз'.
Мао всегда считали великим вождем крестьян и военным стратегом. Однако в биографии эти утверждения просто высмеиваются. Мифология берет начало с 'восстания осеннего урожая', произошедшего в 1927 году. Однако Чан и Халлидэй утверждают, что Мао не участвовал в борьбе и фактически саботировал ее, но позже присвоил себе все заслуги и лавры.
Хорошо известно, что первая жена Мао (или вторая - все зависит от того, как считать) Ян Кайхуэй (Yang Kaihui) была убита в 1930 году одним военачальником и противником Мао Цзедуна. Однако кроме этого о ней мало что известно. Теперь же Чан и Халлидэй в ряде случаев приводят цитаты из ее язвительных неотосланных писем, которые были обнаружены во время ремонта ее старого дома в 1980 и в 1990 годах. Письма демонстрируют глубокую любовь женщины к Мао и отвращение к жестокости ее времени (и ее мужа). 'Убивать, убивать, убивать! - написала она в одном своем письме, которое стало своеобразным мемуарным произведением о ее жизни, - у меня в ушах постоянно звучит только это слово! Почему люди так злы? Почему они так жестоки?' Мао легко мог спасти эту мягкую и добрую женщину, мать своих трех первых детей, поскольку часто проходил мимо того дома, где бросил ее. Но он и пальцем не пошевелил, и женщина была убита в возрасте 29 лет.
В книге повествуется, что к тому времени многие в китайской Красной Армии не доверяли Мао, в связи с чем он устроил жестокую чистку в рядах коммунистов. Он написал в партийный штаб, что обнаружил в армии 4400 'подрывных элементов', затем подверг всех до единого пыткам и большую часть казнил. В секретном докладе сообщалось, что четверть всей Красной Армии при Мао была уничтожена, причем зачастую перед смертью этих людей подвергали нечеловеческим пыткам, вставляя раскаленные докрасна железные прутья в задний проход.
Одним из самых священных элементов коммунистической истории Китая является 'Великий поход' - ставший почти библейским сюжет о переходе на северо-восток страны в поисках спасения. Во время этого похода Мао и его товарищи проявляли невероятные чудеса героизма и мудрости, незаметно проникая через боевые порядки противника и преодолевая всяческие трудности и лишения. Чан и Халлидэй опровергают все детали этой общепринятой точки зрения.
Во-первых, они утверждают, что Мао и Красная Армия смогли уйти от врага и совершить этот поход только потому, что генералиссимус Чан Кайши специально позволил им это сделать. Они заявляют, что Чан Кайши хотел направить свои собственные войска в три юго-западные провинции, однако не решился настраивать против себя местных командиров вооруженных группировок. Поэтому он вынудил Красную Армию идти в 'Великий поход' через эти провинции, а затем, по просьбе встревоженных местных вождей, послал туда войска, чтобы изгнать коммунистов, и таким образом успешно взял непокорные провинции под свой контроль.
Самое удивительное, как утверждают авторы, в том, что большую часть пути Мао даже и не шел - его несли. Они цитируют слова Мао, произнесенные несколько десятилетий спустя: 'Во время похода я лежал на носилках. Что я делал? Я читал. Я много читал'. Не слишком ли буржуазный образ жизни?
Самой известной битвой 'Великого похода' стал переход коммунистов через мост Даду, якобы ставший героическим штурмом под огнем противника. В опубликованной в 1985 году книге Харрисона Солсбери (Harrison Salisbury) 'Великий поход' (''The Long March'') описана 'самоубийственная атака' на этом мосту, который был практически разобран, затем облит керосином и подожжен. Однако Чан и Халлидэй пишут, что эта битва - сплошной вымысел, и в качестве победного доказательства приводят свидетельства очевидцев: все 22 человека, шедшие в авангарде во время переправы, остались живы и позже получили в подарок по костюму ленинского кроя и авторучке. Никто из них не был даже ранен. Они приводят слова Чжоу Эньлая (Zhou Enlai), который позднее с тревогой говорил о том, что во время переправы погибла лошадь.
История продолжается в том же ключе. У Мао был конкурент Ван Минь (Wang Ming), которого отравили и чуть не убили во время их пребывания в Юнани. Мао приветствовал японское вторжение в Китай, поскольку думал, что это приведет к ответному вторжению русских и даст ему шанс возглавить марионеточный просоветский режим. Он не только не руководил борьбой против японских оккупантов, но и приказал Красной Армии не воевать с японцами, и давал волю гневу, когда другие коммунистические лидеры ввязывались с ними в стычки. Действительно, существует мнение, что Мао даже сотрудничал с японской разведкой, чтобы подорвать национальные вооруженные силы Китая.
Никто не остался незапятнанным. Госпожа Сунь Ятсен (Sun Yat-sen) изображена в качестве советского агента, хотя и не очень убедительно. А 'юный маршал' Чжан Суэлян (Zhang Xueliang), которого в Китае помнят как героя, похитившего Чан Кайши, чтобы заставить его сражаться с японцами, изображен как властолюбивый заговорщик, вынашивавший идею переворота. Я знал маршала в последние годы его жизни, и написанные его каллиграфическим почерком иероглифы с обозначением моего имени по-китайски украшают мои визитные карточки на китайском языке. Но теперь я начинаю задумываться: а не заказать ли мне новые визитки?
Чан и Халлидэй пишут, что придя к власти, Мао не утратил своих бандитских замашек. Этот период нам более знаком, однако и здесь появляются откровения. Мао использовал войну в Корее как шанс для уничтожения бывших солдат-националистов. Также Мао говорит некоторые весьма примечательные вещи о крестьянах, которых он вроде бы должен был защищать. Во время крестьянского голода в 50-е годы он давал такие инструкции: 'Учите крестьян меньше есть, делайте их суп и кашу более жидкими. Государство должно сделать все возможное, чтобы ... не дать крестьянам есть слишком много'. В Москве он предложил пожертвовать жизнями 300 миллионов китайцев, что составляло тогда половину населения страны, а в 1958 году Мао довольно жизнерадостно говорил о перегруженном работой населении: 'С такой работой, со всеми этими проектами половина Китая может умереть'.
Временами Мао кажется сумасшедшим. Он носился с идеей отказаться от людских имен и заменить их номерами. А говоря о возможном уничтожении планеты ядерным оружием, он вслух размышлял о том, что 'это может стать большим событием для Солнечной системы, однако в масштабах Вселенной оно все равно будет ничтожным'.
Чан и Халлидэй вспоминают о том, как в конце 50-х - начале 60-х годов 'Большой скачок' привел к самому страшному голоду в мировой истории, а также о том, как в 1966 году Мао вновь вскарабкался на самую вершину власти посреди хаоса 'Культурной революции'. В книге приводится поразительный материал о Чжоу Эньлае, долгое время занимавшем пост премьер-министра. Он изображается как низкий подхалим Мао, несмотря на то, что тот постоянно изводил его, заставляя заниматься самокритикой и сажая на партийных собраниях в задние ряды. В середине 70-х Чжоу заболел раком, однако Мао не разрешил ему лечиться - он хотел, чтобы тот умер первым. 'Пока операции исключаются, - объявил Мао своему премьер-министру 9 мая 1974 года, - и никаких возражений'. И действительно, Чжоу Эньлай умер в начале 1976 года, а Мао в сентябре.
Это из ряда вон выходящий портрет монстра, который, по словам авторов, несет ответственность за гибель более 70 миллионов человек. Но насколько это точно? Библиография и примечания очень основательны и впечатляют. Авторы утверждают, что разговаривали с огромным множеством людей, в том числе, с дочерью Мао Ли На (Li Na), с его любовницей Чжан Юфенг (Zhang Yufeng), с президентами Бушем и Фордом. Однако непонятно, как много сказали эти люди. В качестве одного из источников называется Чжан Ханжи (Zhang Hanzhi), учившая Мао английскому и бывшая его близким соратником. Поскольку она является одним из моих самых старых китайских друзей, я решил связаться с ней. Чжан сказала, что она действительно два или три раза неофициально встречалась с Чан, однако отказалась от интервью и не сказала ей ничего существенного. Я надеюсь, что Чан и Халлидэй поделятся хотя бы частью своих источников по Интернету или с другими учеными, чтобы появилась возможность судить, насколько справедливы и точны их выводы.
Мое личное впечатление - большая часть фактов и открытий хорошо обоснована, однако авторам не всегда удается уйти от двусмысленности. Надо отдать им должное - они не стали полагаться на данные некоторых журналов из Гонконга, в которых факты переплетаются с выдумкой. Однако разузнать правду порой значительно труднее, чем они утверждают. Мемуары и воспоминания, на которые они полагаются, могут заслуживать доверия, однако у меня вызывает сомнение тот самоуверенный стиль, в котором авторы оперируют событиями и цитатами. Я опасаюсь, что некоторые вещи могут оказаться преувеличенными.
Давайте в качестве примера возьмем великий голод, длившийся с 1958-го по 1961 год. Авторы заявляют, что 'умерли до 38 миллионов человек'. В своем утверждении они ссылаются на анализ смертности китайского населения в те годы. Что ж, может быть. Однако существует огромное количество экспертных оценок смертности в академических трудах и научных журналах, причем цифры в них существенно разнятся. Никто не знает точной цифры наверняка, и безусловно, данные о смертности слишком приблизительны, чтобы им можно было доверять. Самые тщательные оценки, проведенные демографами, исследовавшими голод, в большинстве своем приводят более низкие цифры, чем в этой книге. Джудит Банистер (Judith Banister) говорит о 30 миллионах; Бэзил Эштон (Basil Ashton) тоже дает цифру в 30 миллионов; а Сиже Пенг (Xizhe Peng) говорит о 23 миллионах умерших. Меня беспокоит то, что авторы взяли самую большую цифру оценок людских потерь, включив ее в книгу и назвав ее единственно верной. Если эта цифра преувеличена, то где гарантия, что нет и других натяжек?
Еще одна проблема: Мао изображается таким дикарем, что в его характеристике напрочь отсутствует трехмерное изображение. Как читателей нас отталкивает эта личность, и мы не можем его по-настоящему понять. Его представляют неспособным психопатом, но в этой связи трудно понять, как ему удалось превзойти всех своих конкурентов, стать руководителем Китая и одной из самых почитаемых фигур прошлого столетия.
И наконец, у Мао есть свое место в истории. Я согласен, что он был катастрофическим лидером во многих, очень многих отношениях, и в книге эта сторона его личности показана лучше, чем где бы то ни было. Но наследие Мао состоит не только из плохого. Земельная реформа в Китае, как и земельная реформа в Японии и Тайване, помогла заложить основы для сегодняшнего процветания. Эмансипацией женщин и запретом на детские браки Китай сделал огромный скачок вперед, превратившись из худшего места в мире для девушек в общество, где у женщин больше равенства с мужчинами, чем, скажем, в Японии или Корее. Действительно, наступление Мао на старую экономическую и социальную структуру облегчило Китаю трансформацию и превращение в нового мирового экономического дракона.
Пожалуй, лучшее сравнение можно привести с первым императором из династии Кинь (Цзинь), который 2200 лет тому назад объединил Китай, построил значительную часть Великой Китайской Стены, упорядочил меры веса и длины, ввел общую валюту и систему правосудия. Вместе с тем, он жег на кострах книги вместе с их авторами. Император был таким же жестоким и порой таким же ненормальным, как и Мао. Однако его успехи в объединении и укреплении Китая заложили фундамент для следующей династии Хань, при которой наступила одна из золотых эпох китайской цивилизации. Я думаю, что жестокость Мао была катастрофой своей эпохи, великолепно описанной в этой незаурядной книге. Однако это лишь часть истории. Мао также помог заложить основы для возрождения и подъема Китая после пяти веков апатии и спячки.
Обозреватель газеты 'The New York Times' Николас Д. Кристоф в соавторстве с женой Шерил Вуданн (Sheryl WuDunn) написал ряд книг о Китае и Азии
