Лоренс Уилкерсон с 2002 года по 2005 год являлся руководителем аппарата государственного секретаря Колина Пауэлла
Во время первого срока президента Буша некоторые из наиболее важных решений в сфере национальной безопасности Соединенных Штатов - в том числе жизненно важные решения по послевоенному Ираку - принимались скрытной, малоизвестной кликой. Она состояла из очень малочисленной группы людей, возглавляемой вице-президентом Диком Чейни (Dick Cheney) и министром обороны Дональдом Рамсфелдом (Donald Rumsfeld).
Когда я первый раз затронул эту группу в своем выступлении в фонде "New American Foundation" в Вашингтоне на прошлой неделе, мои комментарии вызвали бурное оживление, так как я сам в период между 2002 и 2005 годами был руководителем аппарата тогдашнего государственного секретаря Колина Пауэлла (Colin Powell).
Однако это - абсолютная правда. Я думаю, решения этой клики иногда принимались при полной и всесторонней поддержке президента, иногда - нет. Занимавшая в тот период пост советника по национальной безопасности Кондолиза Райс (Condoleezza Rice) очень часто просто не могла противостоять этой клике.
Ее скрытная, тайная деятельность была эффективной и быстрой - подобную систему принятия решений можно скорее отнести к диктатуре, чем к демократии. Этот невидимый постороннему глазу процесс был неплохо замаскирован плохо функционирующим и неэффективным официальным процессом принятия решений, в ходе которого решения, если они вообще сформировывались, должны были пробивать себе путь через бюрократию со всеми ее несогласными чиновниками, обструкционистами и борбщимися за влияние чинушами.
Однако тайный процесс закончился в конце концов неудачей. Был принят ряд катастрофических решений, вследствие чего ведомства, ответственные за их выполнение, не могли или не хотели выполнять их должным образом.
Я наблюдал за этим двойным процессом принятия решений на протяжении четырех лет работы в государственном департаменте. На протяжении 27 месяцев моего пребывания на посту руководителя аппарата дверь моего кабинета соседствовала с дверью в офис государственного секретаря. Я читал практически все документы, предназначенные для него. Я читал разведывательные сводки и каждый день общался с людьми из всех правительственных учреждений.
Я знал, что то, что я наблюдаю, не было тем, о чем думал Конгресс, принимая в 1947 году Закон о национальной безопасности. Закон предусматривал создание Совета национальной безопасности (СНБ), состоящего из президента, вице-президента, государственного секретаря и министра обороны, с тем, чтобы решения, имеющие жизненно важной значение для национальной безопасности, были тщательно продуманны. Состав Совета часто расширялся, президенты включали в него директора ЦРУ, председателя Комитета начальников штабов, министра финансов и других, и иногда его состав превышал 100 человек.
Однако множество из наиболее важных решений в период между 2001 и 2005 годами принимались в обход традиционного для Совета национальной безопасности процесса.
Аналитики и сведущие критики американского процесса принятия решений говорят об этом, однако что из этого? Разве все наши президенты за последние полвека не нарушали хотя бы раз установленный процесс принятия решений? Не является ли прерогативой президента обсуждать решения с теми, с кем ему хочется? Почему нас должно волновать то, что президент Буш большую часть ответственности за принятие важных решений возложил на своего вице-президента и своего министра обороны?
Как бывший ученый и как человек, находившийся в гуще событий, я считаю, что есть две причины, по которым нас это должно волновать. Во-первых, подобные отклонения от установленного процесса в прошлом приводили нас к целому ряду катастроф, таких как последние годы войны во Вьетнаме, национальный позор Уотергейта (и первая отставка президента в нашей истории), скандал Иран-Контрас и вот теперь разрушительная внешняя политика президента Джорджа Буша-младшего.
Однако вторая и более важная причина заключается в том, что природа власти и природа кризисов в современную эпоху изменились.
От решения вопросов сохранения окружающей среды до обеспечения достаточного количества энергоресурсов, от борьбы с торговлей людьми до зарубежных миротворческих операций - осуществление руководства стало гораздо более сложным делом, чем это было когда-либо в истории человечества.
Более того, кризисы, с которыми сегодня сталкивается американское правительство, настолько многоаспектные, настолько сложные и быстропротекающие - и практически в каждом случае с невероятными последствиями на региональном и мировом уровнях - что отход от системного процесса принятия решений, установленного в 1947 году, означает катастрофу.
Игнорирование профессионального опыта федеральных чиновников и возникающего вследствие этого неизбежного недовольства позволяет принимать решения быстро и безболезненно. Однако когда правительственные учреждения сталкиваются с необходимостью выполнения решений, в принятии которых они не принимали участия, и с которыми они зачастую бывают не согласны, то эти решения выполняются частично, некоординированно и неэффективно. Особенно это проявляется, когда ведомства, ответственные за выполнение этих решений, соперничают друг с другом из-за денег, талантливых людей, власти или сфер влияния.
Чтобы руководить бюрократией, нужно быть сильным лидером. Однако также необходимо прислушиваться к противоположным мнениям. Такие лидеры должны уметь анализировать, внимательно изучать проблемы, и принимать решения.
Результаты деятельности нынешней администрации в первые четыре года могли бы быть еще хуже, если бы не осуществлявшийся Пауэллом контроль. Как минимум раз в неделю Пауэлл десантировался в Овальный кабинет и расчищал скопившееся там собачье дерьмо. Он держал молодого, неопытного президента за руку. Он говорил ему, что все будет хорошо, потому что он, государственный секретарь, исправит это. И он исправлял - от серьезного кризиса с Китаем, когда американский разведывательный самолет был посажен китайскими истребителями в апреле 2001 года, до постоянных переговоров с европейскими лидерами, которые он вел после осложнения отношений с европейскими странами из-за войны в Ираке. Этого было недостаточно, конечно, однако это помогало.
Сегодня рейтинг поддержки президента составляет 38 процентов, а вице-президент говорит только с Рашем Лимбо (Rush Limbaugh) [консервативным радиоведущим - прим. перев.] или перед специально собранными военнослужащими. Министр обороны проводит смертоносное сокращение наших вооруженных сил, которые и без того уже распылены по множеству направлений (не стоит удивляться игнорированию мнений не согласных с этим бывшего начальника штаба сухопутных войск Эрика Шинсеки (Eric Shinseki) или бывшего министра армии Томаса Уайта (Thomas White)).
Это катастрофа. И если бы у меня был бы выбор, я бы предпочел иметь бесполезную бюрократию, а не эффективную клику.
