Победа Леха Качиньского (Lech Kaczynski) на президентских выборах в Польше - предостерегающий сигнал для Европейского союза (ЕС). Партия 'Право и справедливость' выступает в своей программе за новую европейскую политику, в которой 'категории национального интереса' должны прийти на смену 'ошибкам евроэнтузиастов'. Таким образом, после референдумов по европейской конституции во Франции и в Нидерландах от надежд на интеграцию, имевших место в девяностые годы, отказывается в третий раз в этом году еще один европейский народ, занимая выжидательную позицию скептиков.
Одна из причин недовольства Польши Европой заключается в Германии. Большой сосед присутствует в сознании поляков в той мере, в какой большинство немцев не может себе и представить. Начиная с 18 столетия, Берлин вместе с Москвой не раз пытался уничтожить польскую нацию. Жертвой последнего 'раздела Польши', между Гитлером (Hitler) и Сталиным, стали, включая польских евреев, более пяти миллионов человек. До сегодняшнего дня почти в каждой польской семье есть погибшие от рук нацистов дед или бабушка. Отношение Польши к ЕС зависит с польской точки зрения оттого, насколько Европе удастся сдерживать опасную Германию. Если Берлин интегрируется в качестве элемента в систему баланса, связанную с Америкой, что позволит не допустить германского превосходства, то ЕС вместе с НАТО гарантируют ликвидацию всех существующих угроз. Но если отношения Европы с Америкой ослабнут, и если Германия даст повод думать, будто она создает какие-то директораты или даже оси с Москвой, то тогда Европа под знаком польской травмы превратится во властный инструмент исторического противника.
Такая точка зрения имеет распространение в обеих консервативных партиях, представляющих сегодня большую часть поляков. Однако с победой на выборах Качиньских потоки, отворачивающие страну от Германии и Европы, стали мощнее. В риторике Качиньских наряду с идеей европейского сотрудничества, которой до сегодняшнего дня следовали все польские правительства, представлена 'модель Шарона (Scharon)' - вариант решительной конфронтации: если Германия не прекратит 'угрожать' Польше, и если Европа не обуздает Берлин, Польше придется стать окруженным островом: одинокой, несгибаемой, опирающейся на Америку.
Столь искаженным предстает образ опасной, потенциально реваншистской Германии: он существует в Польше, он имеет исторические и психологические причины, и он стал год назад причиной единодушного решения парламента поставить в ответ на требование о выплате компенсации изгнанным немцам вопрос о послевоенных репарациях. Если Европа не хочет снова оказаться в опасности, то Германии придется относиться к травме своего соседа с особым вниманием. Причем сначала необходимо внести коррективы в перспективы.
На распространенную в Польше историческую сверхчувствительность, заставляющую видеть Германию всегда в свете своей истории, немецкая сторона отвечает игнорированием военной судьбы Польши. Немцев настолько занимали Холокост, военная кампания в России, что вину за террор в порабощенной Польше осознают, разве, только те, кто этой проблемой занимается. В то время как стертые с лица земли деревни Лидице в Чехословакии и Орадур во Франции превратились в символы, о том, что таких случаев в Польше была не одна сотня, знают не очень-то многие немцы. Поэтому в Германии, по меньшей мере, такое же значение, как и 'Центр изгнанных', имеет все, что связано с воспоминаниями об этом.
Невосприимчивость приводит к упущениям. Требования фирмы "Preussische Treuhand" о компенсации, с учетом страданий поляков - это свидетельство исторической слепоты, все еще стоит на повестке дня. Уходящие правительства Шредера (Schrоеder) и Белки (Belka), разумеется, поручили разобраться с этим экспертам. Согласно этим экспертам, Польше нечего бояться, будто через шестьдесят лет после окончания войны ей придется возмещать изгнанным немцам утраченное имущество.
Однако эксперты остаются всего лишь экспертами. Окончательного документа, который бы гарантировал Польше, что она в связи с потерями своего собственного населения не должна выплачивать компенсацию немцам, как и прежде, не существует. Не убедительным для поляков кажется также и дистанцирование от "Treuhand" немецких политиков. Они ссылаются на то, что председатель Наблюдательного совета этой фирмы Павелка (Pawelka) является членом городского совета от ХДС в Леверкузене и председателем землячества 'Силезия'. Наверное, еще важнее то, что Германия не всегда удерживалась от искушения выступать в качестве инструмента Москвы в рамках традиционно плохих польско-российских отношений.
Примером этого является план строительства германо-российского газопровода через Балтийское море, который в Польше рассматривают как проект, идущий вразрез с европейской солидарностью. Польша, зависящая от поставок энергоносителей из России, предпочла бы в качестве средства противодействия строительство газопровода через территорию своей страны. Она справедливо указывает на то, что вариант строительства газопровода через море значительно дороже, чем, если бы он был проложен по суше. То, что Германия все же отдает предпочтение балтийскому газопроводу, рекламируемому Россией, рассматривается в Польше, кстати, несправедливо, как повторение пакта Гитлера-Молотова. Впрочем, верно то, что европейская солидарность выглядит иначе.
Ангела Меркель (Angela Merkel) уже заявила, что немецкие правительственные самолеты на пути в Москву в будущем будут делать 'промежуточную посадку' в Варшаве. Если теперь она откажется еще и от намерения вывесить в ведомстве канцлера портрет императрицы Екатерины Великой - той самой, что в 1795 году вместе с Фридрихом Вторым делила Польшу, то кое-чего можно было бы добиться.
