Андижан, Узбекистан, 26 октября 2005 года. В городе, где был произведен косметический ремонт, чтобы обелить власти, отрицающие свою вину в страшном злодеянии, пулевые отверстия в стенах домов заделаны штукатуркой. Строители поспешно восстанавливают поврежденные взрывами здания. Местные жители в разговорах по телефону прибегают к условностям: менее осторожные иногда исчезают без следа.
Крепко сбитые мужчины в солнцезащитных очках собираются на перекрестках улиц; можно заметить, что их серебристые автомобили следуют за "чужаками". Здесь, в авторитарном государстве Узбекистан, внешний налет нормальности является очень тонким. В одном из девственных парков Андижана Оля откусывает мороженое и говорит: "Здесь каждый болен амнезией. Разве Вы не знали?"
В центре города безмятежная площадь Бобура не дает и намека на то, что 5 месяцев назад она, по словам одного очевидца, была залита кровью. Здесь солдаты застрелили 500, по меньшей мере, человек, которые вышли на демонстрацию в поддержку 23 местных бизнесменов, обвиненных в "экстремизме", но вызволенных из тюрьмы в ходе штурма. Солдаты ходили среди раненых и добивали их выстрелами в голову, а после волокли трупы во двор соседней школы.
В то время как местные жители говорят, что на этой площади погибли 1500-2000 человек, режим президента Ислама Каримова настаивает, что были уничтожены только 187 уголовных преступников. Власти пытаются представить эту массовую резню, как взвешенный ответ на восстание исламистов. Именно такую версию событий ежедневно повторяют в Верховном суде Узбекистана, который находится в столице Ташкент.
В этом суде судят по обвинениям в терроризме 15 из 23 бизнесменов, о которых шла речь выше; им грозит смертная казнь. Утверждают, что именно они первыми открыли огонь; что их нападение финансировалось посольством США в Узбекистане; что им давали советы иностранные средства массовой информации (СМИ), в том числе английская компания BBC. Официальные лица дали показания, что боевики отказались от предложенного им безопасного прохода, уничтожили захваченных ими заложников и начали стрелять друг в друга. По каналам государственного телевидения многократно транслировались признания столь же раскаявшихся "организаторов" восстания.
Эта оруэлловская концепция дала сбой всего лишь однажды, когда одна женщина заявила, что солдаты стреляли в людей, размахивавших белыми флагами. Тридцатитрехлетняя Махбуба Закирова, которую попытался прервать судья, сказала: "Даже Гитлер (Hitler) так не поступал".
За закрытыми дверями андижанских домов эту ложь властей разбивают вдребезги. Оставшиеся в живых участники и их родственники рассказали репортеру газеты "The Guardian", первому представителю западных СМИ, который сумел пробраться в Андижан после резни, о многих месяцах репрессий, арестов и пыток. Сотни оставшихся в живых были принуждены к даче признательных показаний о своем "военном участии", чтобы таким путем подкрепить позиции государственных обвинителей в суде.
Многие находятся под стражей, до 200 человек ожидают суда, другие просто исчезли из больниц. Один сотрудник милиции сказал, что в Андижане уже после резни были арестованы 300 человек; правозащитная организация "Human Rights Watch" утверждает, что в городе и его окрестностях в то или иное время арестовывались до 4200 человек. Постучите в двери домов в Андижане, и вам станет ясно, что те репрессии, которые обрушились на этот город после 13 мая, затмевают собой ужасы самой резни.
Шестнадцатилетний Удгарбек сидит на кровати во дворе дома своей матери. Тринадцатого мая его дважды ранили в спину. Первая пуля прошла навылет рядом с верхним отделом позвоночника. Вторая засела в нижней части спины. Он с трудом передвигается на ногах, как если бы его спина и бедра были привязаны к доскам; его брюки залиты мочой, так как нервные окончания по-прежнему повреждены.
В тот день рядом с площадью Бобура его приняли за мертвого. Солдаты втащили его во двор школы, где он лежал среди сотен трупов. Он видел, как умерли девять раненых, прежде чем на закате дня его самого отправили автобусом в больницу. Там его навестили сотрудники сил безопасности. "Они меня били по ногам и по подошвам, чтобы заставить подписать признание вины, утверждая, что я был снайпером, - сказал он. - Они орали на меня: 'Где твоя винтовка и твои друзья?' Но я отказался признать себя виновным из опасения за то, что они со мной сделают, если я признаю вину".
Через 26 суток его выпустили. Но и дома в нем, все еще не поправившемся и не способным ходить, видели угрозу. "Они снова пришли в июне и забрали меня в местное отделение милиции, - рассказал он. - На этот раз они меня не били, но взяли у меня отпечатки пальцев, сфотографировали меня и засняли меня на видеопленку".
Многие не вернулись домой из больниц. Двадцатисемилетний Саидхан Саидходжаев утром 13 мая ушел из дома в возбуждении. Бизнесмены вызволены из тюрьмы. Здание местного правительства захвачено. Жизнь в этом городе начнется заново. Сюда прибывает для переговоров президент страны. А поэтому г-н Саидходжаев надел свои лучшие рубашку и брюки. К 20 часам он едва приплелся домой после того, как его ранили в левую руку. Он не сумел войти в дом своей матери и лежал во дворе на куче гравия до 23 часов, когда друзья доставили его в больницу. Там ему ампутировали загноившуюся руку. Три дня спустя его забрала из больницы милиция, и с тех пор никто его не видел.
В тот же самый день из больницы был взят Анвар Тоджиханов, отец четверых детей. Его жена отказалась от интервью, но рассказала своим друзьям, как ее тридцатишестилетний муж, которого ранили в спину на площади Бобура, потерял 10 кг веса и сейчас в тюрьме "находится на пороге смерти". Сотрудники сил безопасности в штатском, которые 15 дней назад в последний раз проводили обыск в ее квартире, сказали ей, чтобы она шла искать работу, так как г-н Тоджиханов домой не вернется.
Дурная репутация властей только лишь усиливает страдания. Государственный департамент США заявил, что узбекская милиция "использует пытки как обычный метод следствия". Способы пыток включают ломание костей конечностей, применение электрошока, насилование родственников на глазах обвиняемых, сексуальное насилие с помощью разбитой бутылки и, в одном случае, опускание подозреваемого в кипящую воду, в результате чего тот умер. Других служба национальной безопасности арестовала как "заложников", чтобы убедить их родственников сдаться властям. Двадцатичетырехлетний студент Шурат Нуридинов 26 мая был посажен в тюрьму за терроризм. Его отец, Авас, сказал, что это было сделано, скорее всего, чтобы заставить вернуться в Узбекистан их родственника, Буркони Нуридинова, одного из бизнесменов. Буркони - один из 400 узбеков, которые бежали в Европу и получили политическое убежище.
Активист правозащитного движения Саиджахон Зайнабитдинов, который рассказывал о количестве погибших, был арестован на границе Узбекистана после того, как доставил раненого демонстранта в Киргизстан. Он был обвинен в клевете и в распространении листовок, которые угрожали национальной безопасности. "Мы не знаем, где его держат, - сказал его сын, Ильхом. - Я сомневаюсь, что они его выпустят. Его адвокат говорит, что он уже признался и попросил помилования у президента страны". Один активист правозащитного движения рассказал, что через несколько дней после встречи с репортером газеты "The Guardian" Ильхом был избит.
Репрессии продолжаются на всей территории Узбекистана, поскольку г-н Каримов спешит сделать все для того, чтобы любое повторение андижанских событий не получило широкого освещения в СМИ. В городе Жиззак через 2 недели после резни в Андижане на одного активиста правозащитного движения напали в его доме 70 человек, которые потребовали, чтобы он в 24 часа покинул этот город. "Это все были государственные служащие, - сказал Бахтийор Хамраев. - Они ударили меня по голове палкой. В течение 50 минут они вопили: 'Ты американский шпион, террорист. Ты продался'".
На следующий день они вернулись, но г-н Хамраев был с одним американским исследователем из организации "Human Rights Watch". Риск гласности заставил толпу бежать, сказал он. С тех пор ему звонят по телефону и угрожают его семье, предупреждая "Мы ваc убьем. Никакой иностранец вам не поможет".
