Неспособность страны честно взглянуть в лицо своему прошлому уже давно раздражает страны региона. Но теперь это начинает подрывать некогда неоспоримое влияние Токио.
Японцы склонны ожидать дипломатических любезностей даже от самых малозначительных гостей. Представьте же себе реакцию аудитории, когда бывший немецкий канцлер Гельмут Шмидт (Helmut Schmidt), приглашенный в сентябре в Токио прочитать лекцию, проявил перед хозяевами вопиющую прямолинейность. Он обвинил японцев в преуменьшении ответственности за то, что их страна творила во время войны, и пришел к убийственному выводу: 'Увы, у японского народа в мире не слишком много настоящих друзей'. Он связал это с 'двойственным отношением японской общественности к признанию завоеваний, началу войны на Тихом океане и преступлениям прошлого'. Похоже, слушателей Шмидта мало утешили слова о том, что его страна 'совершила в Европе еще большие преступления'.
Пожалуй, нет ничего удивительного в том, что японские СМИ не цитировали выступление Шмидта. Но японцам лучше привыкнуть к суровым суждениям об их видении истории, поскольку их будет все больше. После того, как на прошлой неделе премьер-министр Японии Дзюнъитиро Коидзуми (Junichiro Koizumi) вновь посетил храмовый комплекс Ясукуни (Yasukuni) - токийский мемориал в память о 2,47 миллионах жертв войны, в том числе, 14 военных преступниках категории А, его страну может ожидать углубление дипломатической изоляции, в которой она оказалась в последние годы. Китай и Южная Корея выразили свой гнев в крайне резких заявлениях и в знак протеста отменили запланированные дипломатические встречи. Даже Малайзия и Сингапур, прежние союзники Японии, дали понять о своем неодобрении.
За шестьдесят лет, прошедшие с окончания второй мировой войны, военное прошлое Японии еще никогда не имело такого значения. В отличие от прошлых посещений Ясукуни, последнее не вызвало яростных уличных протестов, но каждый такой инцидент укрепляет и без того распространенное мнение о неискренности японцев, когда они выражают свое сожаление о годах войны. Кроме того, Япония имеет территориальные споры почти со всеми своими соседями - уникальная ситуация среди ведущих промышленно-развитых стран. Как раз на прошлой неделе разгорелся спор с Китаем из-за буровых работ в Восточно-Китайском море. А самым неприятным для токийских бюрократов должен быть недавний громкий провал в ООН, когда была отвергнута кандидатура Японии в качестве постоянного члена Совета Безопасности - ее не поддержало ни одно значимое государство Азии, несмотря на то, что за последние полвека Япония потратила миллиарды на инвестиции и финансовую помощь региону. 'Честно говоря, я был совершенно удивлен', - говорит ведущий дипломатический комментатор Йоити Фунабаси (Yoichi Funabashi). 'Это была полная катастрофа'.
До недавних пор Япония могла не обращать особого внимания на подозрительность и возмущение многих азиатских государств. Страна была мотором экономического развития, которое укреплялось ее союзом с Соединенными Штатами. Но теперь эта враждебность угрожает дальнейшему прогрессу, в то время как претензии Японии на региональное лидерство активно оспаривает Пекин. Получается, что страна, стремившаяся на протяжении большей части XX века к роли лидера Восточной Азии, оказалась практически поставлена в угол за плохое поведение. А это меньше всего нужно региону в то время, когда кругом уже достаточно нестабильности из-за быстро модернизирующейся китайской армии, Северной Кореи, получившей ядерное оружие, и ряда потенциально взрывоопасных территориальных споров. 'Раны войны не зажили в соседних странах Азии', - говорит Томиити Мураяма (Tomiichi Murayama), бывший премьер-министр Японии, извинения которого перед жертвами японских завоеваний времен войны задали в 1995 г. золотой стандарт всем будущим публичным выражениям сожаления. 'Они по-прежнему не доверяют Японии'.
Отчего же? Неужели послевоенный пацифизм не укоренился в Японии до такой степени, чтобы возрождение японского милитаризма казалось немыслимым? Неужели Япония не извинялась многократно за свои действия времен войны? Все это есть. Свен Заалер (Sven Saaler), исследователь Токийского университета, подчеркивает, что опросы общественного мнения свидетельствуют о стабильном признании большинством японцев военных кампаний их страны в период с 1931 по 1945 г. 'агрессивными войнами'. Между тем, в начале августа в Токио был открыт новый музей, посвященный судьбе иностранных женщин, набранных во время войны в японскую армию в качестве секс-рабынь. А этим летом, по случаю годовщины окончания войны на Тихом океане, тот же самый Коидзуми, который не смог не посетить Ясукуни, выступил с немаловажным заявлением, в котором подтвердил готовность своей страны признавать ответственность за войну.
И все же, значительная доля населения страны не согласна с заданными параметрами вины Японии. Несомненно, визит Коидзуми разрушил всю добрую волю, выраженную в его речи от 15 августа. На каждого японского бюрократа или политика, выражающего сожаление в связи с войной, найдется другой, который бросит подстрекательскую реплику. В прошлом году министр образования Нариаки Накаяма (Nariaki Nakayama) несколько раз одобрительно высказался о ревизионистском учебнике истории, в котором минимизируется роль японских военных в организации насильственной проституции в годы войны. По мнению Джеффа Кингстона (Jeff Kingston), профессора американского университета Темпл (Temple University) в Токио: 'Самое главное - то, что в Японии нет консенсуса по вопросу ответственности за войну. Если нет консенсуса по вопросу памяти, то невозможно взять на себя ответственность, а без ответственности невозможно продвинуться к примирению'.
Вопрос в том, почему все это вспыхнуло именно сейчас. В конце концов, консенсуса нет уже много десятилетий. Но изменились две вещи. Во-первых, новое поколение японцев, не имеющее личных воспоминаний о войне, восстает против того, что оно считает 'мазохизмом' самобичевания и навязанного Америкой пацифизма. Молодые консерваторы, в том числе, Коидзуми, обещали сделать Японию 'нормальной страной', что означает, помимо прочего, большую решительность во внешней политике и пересмотр пацифистской конституции с тем, чтобы признать наличие у страны значительных вооруженных сил. Упорство, с которым Коидзуми посещает Ясукуни, отражает растущее неприятие японцами раболепия перед чувствительностью соседей.
Изменилась и внешняя среда. В те времена, когда Япония была единственным экономическим мотором региона, другие страны часто принимали от Токио экономическую помощь в обмен на молчаливое согласие не вспоминать о войне. Сегодня, когда, благодаря годам процветания, в Китае и Южной Корее вырос новый, все более решительный средний класс, вопросы истории возвращаются на повестку дня. В сентябре премьер-министр Южной Кореи Ли Хэ Чхан (Lee Hae-chan) заявил: 'Мы не просим у японского правительства денег. У нас их достаточно. Правительство Кореи хочет от Японии правды, искренности и стремления способствовать развитию здоровых отношений между двумя странами'. Более того, для нападок на Японию у лидеров как Кореи, так и Китая есть веские причины внутриполитического характера - это верное средство для получения поддержки избирателей.
За последние несколько месяцев можно было многократно убедиться в том, что разногласия по вопросам истории могут привести к ощутимым политическим и экономическим последствиям. В апреле антияпонские выступления в Китае вызвали резкое падение акций на токийской фондовой бирже. Японские компании пересматривают свои инвестиционные стратегии в Китае, а многие из них уже перемещают свои заводы в страны, считающиеся политически менее чувствительными. Лидеры японского бизнеса энергично убеждали Коидзуми воздержаться от посещения Ясукуни ради хороших отношений с Китаем - это говорит о том, насколько высоки для них ставки.
Продолжающиеся трения также наносят удар по дипломатическим инициативам Японии. Вся послевоенная дипломатическая стратегия страны была направлена на распространение 'мягкой силы'. Токио сосредоточивал значительную часть своих внешнеполитических усилий на таких вопросах, как права человека и изменение климата - именно для того, чтобы успокоить соседей, подозрительно относившихся к росту экономической мощи Японии. Кроме того, Токио был одним из главных спонсоров ООН. Кампания японцев по получению статуса постоянного члена Совета Безопасности частично мотивировалась тем, что на долю Токио приходится до 20% годового бюджета ООН - это больше, чем вносят четыре постоянных члена (Япония идет сразу за США). Однако, лишь три азиатских государства - Афганистан, Бутан и Мальдивские острова - согласились поддержать стремление Японии, когда в августе был сделан официальный запрос. (До голосования по вопросу включения в число постоянных членов СБ помимо Японии Индии, Бразилии и Германии дело так и не дошло).
Провал японской инициативы был частично связан с интенсивным лоббированием Пекина, который обратился к историческим событиям, чтобы очернить образ Японии. Как говорит Фунабаси, 'В конечном итоге, Китай выглядит имеющим моральное превосходство над Японией' - а это важный козырь в борьбе двух государств за политическое и экономическое господство в Азии.
Как же Япония может выбраться из создавшейся неразберихи? Некоторые, вполне ожидаемо, утверждают, что вина лежит исключительно на критиках Японии. Ряд видных бывших правительственных чиновников и военных, среди которых вице-президент Японского форума стратегических исследований Масахиро Сакамото (Masahiro Sakamoto) считает, что ответом Японии должно стать ужесточение внешнеполитического курса по отношению к Китаю. Они указывают на то, что сама Коммунистическая партия Китая страдает исторической амнезией. В свою очередь, японский МИД переключает свои усилия на публичную дипломатию. Недавно он начал интернет-кампанию по созданию позитивного образа Японии в мире. Она предусматривает размещение на сайте министерства копий оригинальных документов МИД Японии, что должно позволить лучше понять его курс.
Похоже, ни одна из этих мер не нацелена на то, что нужно больше всего: создание атмосферы примирения и знания совместной истории. Эндрю Хорват (Andrew Horvat) из Международного центра изучения исторического примирения в токийском Университете Кейдзай (Keizai), подчеркивает, что одной из причин, по которым Германии удалось достичь примирения с соседями после войны, стало множество неофициальных контактов с гражданами других европейских стран. В трансграничные контакты были вовлечены как церкви и общественные группы, так профсоюзы и учебные заведения. Между тем, японское законодательство не способствует деятельности благотворительных организаций (в том числе, жесткие условия предоставления статуса организации, деятельность которой не облагается налогом), стопорит развитие институтов, занимающихся налаживанием отношений с иностранными партнерами. 'Общение играет огромную роль', - говорит 30-летняя китаянка Ван Цзин (Wang Jin), которая учится на магистра бизнеса в токийском Университете Васеда (Waseda). 'Если бы китайцы попали сюда [в Японию], они бы, возможно, изменили свое мнение'. Ван говорит, что она, в основном, занимается исправлением превратных представлений о Японии и Китае среди своих рассерженных друзей в обеих странах. 'Это очень печально', - говорит она. 'Я хочу, чтобы Япония и Китай были как Германия и Франция. У них хорошие отношения. Они стали сильнее, хотя у них был плохой совместный опыт'.
Как подчеркивает Заалер из Токийского университета, одной из причин, по которым Япония не искала общий язык с азиатскими странами, был ее статус верного союзника Соединенных Штатов. Имея в качестве геополитического партнера супердержаву, Япония не чувствовала особой нужды в том, чтобы поворачиваться лицом к соседям. Тогда - в 50-е, 60-е и 70-е - ни одна из азиатских стран не имела экономического значения - а теперь у Японии очень тесные экономические отношения с каждой из них. Недавно Китай стал главным торговым партнером Японии, обогнав США.
Новый дух сотрудничества мог бы зародиться на восточно-азиатском саммите в Куала-Лумпуре, запланированном на декабрь этого года. Целью этой встречи является задание параметров для нового Восточно-Азиатского Сообщества, чем-то напоминающего Европейский Союз. Япония уже много лет проталкивает идею более тесной интеграции в Азии, а, учитывая рост озабоченности вопросами безопасности, возможно, сейчас самое время для того, чтобы создать новую региональную группировку. Будет жаль, если эти планы Токио на будущее окажутся неосуществленными из-за неспособности Японии разобраться со своим прошлым.
При участии: Хидеко Такаяма (Hideko Takayama) и Кей Итои (Kay Itoi)
