28 октября 2005 года. "Невероятно", - сказал мне профессор. С ним было трудно не согласиться. Мы только что положили цветы на могилу антикоммунистического русского философа Ивана Александровича Ильина. Еще совсем недавно только за хранение дома книг Ильина можно было получить 6 лет тюрьмы. А теперь российское государство перезахоронило останки этого философа в Москве со всей пышностью и церемониалом, на какие только оно было способно.
Ранее в этом месяце патриарх Русской Православной церкви Алексий II провел обряд перезахоронения в Донском монастыре в Москве не только Ильина, но также и его куда более известного современника, генерала Антона Деникина, командовавшего антибольшевистскими белыми силами во время гражданской войны в России. Деникин был военным руководителем белого движения, а Ильин - его самым видным теоретиком. Вместе они были пером и мечом антикоммунизма. Деникин бежал из России после своего поражения в 1920 году, а Ильин был изгнан из молодого Советского Союза в 1922 году. Оба умерли в ссылке. В этом месяце их останки были эксгумированы из могил в Америке и Швейцарии и возвращены в их родную землю.
Перед церемонией перезахоронения я встречался с журналистом одной московской газеты. За чаем и тарелкой гурьевской каши мы обсуждали состояние современной России. Жизнь становится лучше, согласились мы. Для начала, даже 5 лет назад было бы невозможно найти такое приятное кафе, где в таком комфорте подают еду такого хорошего качества по такой приемлемой цене. На перекрестках улиц стало меньше попрошаек и старушек, продающих последние пожитки, чтобы получить приварок к своей скудной пенсии, и хотя иногда все еще встречаются стаи одичавших собак, загорающих рядом с жилыми домами, их совсем не так много, как прежде. Процветание постепенно возвращается (если Россия вообще когда-либо процветала после революции 1917 года).
В сообщениях западной прессы о России превалирует тема возврата страны к диктатуре под руководством бывшего полковника КГБ. Российского президента раз за разом рисуют как тайного коммуниста, стремящегося подавить свободу слова и засадить в тюрьму всех своих политических противников.
Мой приятель-журналист высмеивает предположение, что Путин подавил всякую независимую политическую мысль. Ему лучше знать, ибо его дважды увольняли из газет за опубликование пропутинских статей. Дело в том, говорит он мне, что западные граждане слишком много слушают таких людей, как бывший олигарх Борис Березовский. Кстати, добавляет он, Березовскому все еще принадлежит в России одна газета - и хватит о том, что здесь нет антипутинских голосов. Фактически, заявляет мой приятель, в России, возможно, существует больше свободы выражения мнений, чем на Западе, поскольку здесь меньше социальных и правовых ограничений на "политически некорректные" и экстремистские мнения. Если ты хочешь быть расистом, женоненавистником или кем-то еще в том же роде, тебе будет проще найти издателя в Москве, чем в Лондоне или Нью-Йорке.
Путин, было мне сказано, сыграл важную роль в возвращении на родину останков Деникина и Ильина. Большинство членов правительства были против, но Путин настоял. Когда дочь Деникина, Марина Грей (Marina Grey), отказалась дать согласие на эксгумацию своего отца, президент ее переубедил, даровав ей российское гражданство. Когда российская армия отказалась прислать почетный караул на перезахоронение Ильина, поскольку он никогда не служил, Путин отменил это решение генералов. Таким образом, почести белым, подразумевающие отречение от красных, пришли с самого верха.
Одиннадцать часов. Мы собираемся на территории Донского монастыря, перед собором. Вокруг бродят православные монахи в черных рясах, делая моментальные снимки вмонтированными в мобильные телефоны цифровыми фотокамерами. Охрану обеспечивают бойцы СПЕЦНАЗа в боевом снаряжении. Подростки в черно-сине-белой форме Московского кадетского корпуса выстроились вдоль дороги от ворот монастыря к собору. Вокруг прохаживается с десяток мужчин в военном обмундировании со знаками различия, которые выдают их принадлежность к казачьему сословию. Но еще больше мужчин, разыгрывающих сцены времен гражданской войны в России, одеты в форму солдат Добровольческой белой армии.
Оркестр российской армии играет советский, ставший ныне российским, государственный гимн. К ступеням собора в черном лимузине подкатывает патриарх. Его приветствует фейерверк. Он закладывает фундаментальный камень в основание будущей колокольни в честь национального единения и поднимается по ступеням, чтобы произнести речь о примирении. Он объявляет, что отныне 3 октября - день перезахоронения - станет Днем национального единения, который придет на смену Дню революции (7 ноября) в качестве национального праздника. После патриарха выступают другие: представитель президента, министр культуры, мэр Москвы Юрий Лужков и кинорежиссер Никита Михалков. Владимир Жириновский, как рассказали мне потом, в припадке гнева покинул монастырь, потому что ему не разрешили выступить. Надо отметить, что тон речей не являлся выражением триумфа белых сил, но превозносил единение и примирение. Деникину бы это понравилось. Ведь, в конце концов, его лозунг был "Россия единая и неделимая".
После выступлений мы все набились в собор. Впечатлений масса: золотые двуглавые имперские орлы на огромных канделябрах; сотни молящихся, осеняющих себя крестным знамением под звуки молитвы "господи, помилуй"; потрескивание тысяч зажженных свечек; вспышки фотокамер; перезвон колокольчиков, когда патриарх ходит по собору, размахивая кадилом с благовониями; низкий гул поющих монахов, переходящий в финальное кресцендо "вечная память, вечная память, вечная память". Солдаты поднимают гробы и медленно направляются к выходу.
Почетный караул показывает дорогу к свежевыкопанным могилам. Один офицер несет саблю Деникина; другие держат его награды; а третьи - несут венки. Мы пробираемся через обветшалые надгробья монастырского кладбища, мимо могил давно забытых аристократов империи, к участку, который покрыт свежими сосновыми ветками. Сквозь редкую коричневую листву осенних деревьев к небу струится фимиам. Почетный караул производит троекратный салют. Затем тишина. Внезапный порыв ветра срывает листья с могил.
На торжественном вечере, который состоялся позже в отеле "Президент", сидевшая за столом рядом со мной пожилая дама призналась, что была переводчицей Андрея Власова, советского генерала, который во вторую мировую войну перебежал к немцам и собрал антисоветскую Русскую освободительную армию (РОА). Я знаю, что думают люди о власовцах, сказала она присутствовавшим на обеде, но мне известно, что многие из них были хорошими людьми. Позднее она извиняется. "Я, наверное, помешала кому-то выступить?", - спрашивает она. Нет, отвечают все. Вовсе нет. Как изменились времена!
Но не все так ликуют. На следующий день я снова встретился с моим приятелем. Хотя он является приверженцем Путина, он считает большинство из тех, кто сегодня правит Россией, неперестроившимися советскими аппаратчиками. Эти перезахоронения - надувательство, утверждает он. Номенклатура узурпирует память о белых героях, чтобы легитимизировать собственное правление. Все эти разговоры о единении и примирении служат средством донести их мнение о знаке равенства между красными и белыми, которые равно виноваты и равно правы. Почести белым служат тому, чтобы отмазать грехи красных.
В этом есть доля истины. Несомненно, существует политическая цель для церемоний, подобных этой. Подчеркивание темы единения внушает мысль о том, что всем россиянам следует отказаться от партийных разногласий. Это помогает подавлять политическую конкуренцию и создавать своего рода корпоративное, националистическое единство, которое выгодно власть предержащим. И все же, отдавая почести Деникину и Ильину, их антикоммунизму, национализму и православию, российское государство делает заявление о будущем страны, которое те из нас, кто помнит советские годы, могут только приветствовать.
После похорон я бродил по Красной площади. Мавзолей Ленина казался осиротелым и покинутым. Его почетный караул оставил его ради других.
