Представьте себе на минутку, что Соединенные Штаты поглощают Францию. Так обычно говорят, когда хотят показать, что, с точки зрения Израиля, произошло, когда из рушащегося Советского Союза сюда ринулся поток иммигрантов, составляющих сегодня пятую часть населения. Они приезжали без гроша в кармане, и всем им нужно было найти дом и работу, их детям - школу, и обеспечить их безболезненное вливание в языковую, культурную и социальную среду, совершенно отличную от их собственной. Задача казалась непосильной - даже для страны, созданной иммигрантами.
Но задача была с блеском решена. Их до сих пор за глаза называют 'русскими', по уровню благосостояния они до сих пор находятся ниже среднего уровня по стране, и от самых престижных постов и должностей многих из них до сих отделяет некий 'стеклянный потолок' - невидимый, но твердый. Но со временем среди тысяч врачей, занимающихся подметанием улиц, и физиков-ядерщиков, сидящих за рулем такси, появляются и люди, реально добившиеся успеха. Дело их рук - не только возрождение живописи, музыки, театра и спорта, но и возрождение интереса к ним. Выходцы из советских исследовательских институтов сегодня развивают в Израиле научные направления, прежде в стране практически отсутствовавшие. В образовании они составили такую конкуренцию коренному населению, что с их приездом репетиторство стало в Израиле чуть ли не модой.
- Под давлением нынешней волны иммигрантов стереотип ребенка из еврейской семьи, который утром идет в школу, а после школы отправляется играть в шахматы и решать математические задачи, практически умер, - говорит Юрий Штерн, депутат израильского парламента, приехавший сюда в 1981 году из Москвы.
Но в Израиле, жители которого привыкли думать, что их страна по эффективности своего 'плавильного котла' намного превосходит даже Америку, так и не поняли, что такую огромную порцию иммиграции одним махом не переварить. Раньше старики, приехавшие сюда из одной и той же польской деревни, упорно говорили на ломаном иврите, не желая произносить слова на родном языке. Сегодня их внуки проводят в Израиле большую часть своей жизни, проходят через израильскую школу и армию, на иврите говорят без единой ошибки - но, когда они в компании, по одежде, которую они носят, музыке, которую слушают, и языку, на котором говорят, их практически невозможно отличить от двадцатилетних жителей Санкт-Петербурга или Новосибирска. У них есть не только газеты на русском языке, но и радио, и телевидение - причем телеканал Israel Plus оказался настолько популярным, что его транслируют даже для русскоязычных районов в американских городах, - и даже фестиваль русского кино. Многие 'русские' неосознанно чувствуют некое свое культурное превосходство над коренными израильтянами, ибо родились в стране с такой великой историей, как Россия, в то время как у 'коренных', вечных переселенцев, истории как бы и не было вовсе.
Кроме того, поскольку, во-первых, израильское законодательство гарантирует гражданство лицам частично еврейского происхождения, а, во-вторых, все это время в Израиле принимали всех, не особенно разбираясь, оказывается, что более четверти всех иммигрантов из стран бывшего Советского Союза, строго говоря, евреями не являются. Результатом этого стали внутренние трения и даже - что для еврейского государства, казалось бы, не представимо - проявления антисемитизма.
Из-за этого неизбежным оказалось и то, что многие израильтяне на приезжих смотрели уже с предубеждением, считая их либо культуроснобами, либо любителями жить на дармовщину в социальном государстве, либо просто преступниками. Время и процесс общественной интеграции сгладили практически все острые углы - кроме последнего.
Элизер Фельдман (Eliezer Feldman), аналитик из израильского социологического института 'Мутагим' (Mutagim Institute), указывает, что, хотя общий уровень преступности в русскоязычной среде на 2-2,5% ниже, чем в среднем по стране, среди подростков и молодежи он, наоборот, выше. Вообще-то, это неудивительно, если учитывать, что русскоговорящих расселяли преимущественно в городах, где безработица выше. Однако, отмечает Юрий Штерн, полиция и суды до сих пор относятся к ним не так, как к остальным.
Еще бы, ведь это группа русских привезла в Израиль такие 'изобретения', как организованная проституция и крупные наркоторговые группировки. В октябре двоим выходцам из России были предъявлены обвинения в организации крупнейшей за всю историю Израиля аферы по отмыванию денег. Не улучшает имиджа русскоязычного населения и то, что не куда-нибудь, а в Израиль от периодически возникающих в Москве приступов охоты на ведьм сбежал уже не один так называемый 'российский олигарх'. В израильской политике и экономике эти люди мало известны и влияния на не имеют практически никакого.
На выборах многие русскоязычные избиратели проявляют крайне правые и яростно-'ястребиные' склонности. Возможных причин здесь много - и протест против собственного социалистического воспитания, и следование традиционному советскому принципу деления мира на 'своих' и 'чужих', а, может быть, поскольку русские много ездят на общественном транспорте, они чаще страдают от террористов, подкладывающих бомбы в автобусы. Но есть среди них и много 'вольноопределяющихся', которые еще сильнее раскачивают и без того вечно перегруженную противоречиями лодку израильской политики.
Сегодня, когда экономика их родных стран снова на подъеме, а экономика Израиля трещит под грузом конфликта с палестинцами, среди них находятся такие, кто пытается усидеть сразу 'на двух странах', из-за чего в глазах многих израильтян проект 'поглощение Советского Союза' уже, кажется, провалился. С другой стороны, через них Израиль получает экономические связи с огромным регионом.
Через одно-два поколения газет, радио и телевидения на русском языке может и не остаться. Возможно, не будет и русскоязычных политических партий. Однако Израиль, скорее всего, станет немного другой страной - причем сегодня он даже еще не понимает, как это произойдет.
Автор статьи - корреспондент журнала 'Economist' в Иерусалиме.
